Всем уже надоело критиковать надзорные системы Китая -  распознавание лиц на основе искусственного интеллекта, новую «систему социального кредита», его культурные полицейские и перевоспитательные лагеря для уйгурского меньшинства - словно вышедшие из романа Джорджа Оруэлла «1984».

Но это не значит, что все это неправда.

Дистопический роман Оруэлла, впервые опубликованный 70 лет назад, основывался на истории фашистских и коммунистических движений, которые привели к мировому военному конфликту и гибели миллионов человек в середине 20-го века. Но предостережение Оруэлла выходило далеко за рамки известных нам войн. Как отметил Эрих Фромм в послесловии к изданию 1961 года, он предостерегал от потери человечности и свободы мысли и нового, все более централизованного «управленческого индустриализма», в котором человек строит машины, которые ведут себя как люди, и развивает людей, которые ведут себя как машины. Роман показал, как это можно использовать в качестве инструмента тоталитарных амбиций.

В 40-х годах Китай потрясла революция; Мао Цзэдун основал однопартийное государство Китайская Народная Республика (КНР) в 1949 году. Но Оруэлл, по словам Фромма, во время написания «1984» смотрел на Иосифа Сталина и Советский Союз, хотя «1984» разворачивается в выдуманной Океании, одной из трех мировых сверхдержав. Океания управляется одной из партий, Ангсоц (английский социализм), со штаб-квартирой в развалинах послевоенного Лондона. «Большой брат» - это богоподобный усатый образ, служащий грозным символом абсолютной власти партии.

Поскольку «1984» коренится в придуманном мире Оруэлла, он не мог представить, как его предсказания изменятся и прорастут метастазами за пределы кошмаров «Культурной революции» Мао и в киберавторитаризм, который мы наблюдаем сегодня в Китае Си Цзиньпина (до сих пор находящемся под управлением коммунистической партии Китая).

Там, где провалился советский эксперимент, Китай превратился в гибрид государственного капитализма. Контроль поддерживается посредством принуждения и социального управления. В Китае не существует верховенства закона в его общепризнанном понимании, и выборы обязательны для всех кандидатов, от местных до высших, предварительно одобренных партией. Разрешено только санкционированное религиозное поклонение. Частное предпринимательство очень условно. Обращение к правительству с петицией практически невозможно, порой даже опасно.

Интернет, конечно, подвергается строгой цензуре. Хотя каждый гражданин может купить копию «1984», любое сравнение его с современными авторитарными режимами, особенно маоизмом, запрещена.

«Коммунистическая партия Китая не говорит, что «война - это мир», но заявляет, что печется о «демократии», в то же время вытесняя конкурирующие взгляды, которые могут быть выражены публично», - сказал Джеффри Вассерстром, профессор истории в Университете Калифорнии в Ирвине, находя общие черты оруэлловского языка со стилистикой манифестов коммунистической партии Китая (КПК).

Кроме того, он сравнивает «искоренение любых обсуждений» кровавых событий на площади Тяньаньмэнь 30 лет назад с «дырой в памяти», через которую рабочие в министерстве правды Ангсоца выбрасывают страницы нежелательной истории. В прошлом году КПК объявила о том, что центральное управление пропаганды Китая приняло на себя все меры регулирования СМИ. Частные каналы, например, будут отвечать за «пропаганду партийных теорий, направлений, принципов и политики».

Поэтому неудивительно, что граждане теперь вынуждены тратить все больше времени на «самое популярное приложение» в Китае - «Изучение великой нации» - своего рода библию, в которой освещаются учения и действия Си Цзиньпина. Власти ведут учет индивидуальных показателей участия, а те, кто не тратит достаточно времени на мобильное приложение каждый день, наказываются работодателями и школьными учителями.

«Он использует новые средства массовой информации, чтобы укрепить лояльность по отношению к нему», - заявил политолог из Пекина У Цян.

Внешние наблюдатели говорят, что консолидация власти Си в партии отражает необходимость минимизировать политические и экономические разногласия внутри страны и позиционировать Китай как пользующегося всеобщей поддержкой игрока за рубежом. И правительство, похоже, находит новые способы использования технологий для проявления этой власти каждый день. По иронии судьбы - и сам Оруэлл, возможно, никогда не мечтал об этом, - благодаря успехам глобализма, большая часть этой технологии исходит от нас.

«Безусловно, социальный кредит, системы распознавания лиц и концентрационные лагеря в Китае пробуждают мрачные ассоциации с такой антиутопией 20-го века, какую описал Оруэлл», - говорит Адам Саймон, сценарист, режиссер и продюсер научно-фантастических фильмов из Лос-Анджелеса.

«Но что, пожалуй, самое пагубное, так это то, что многие китайские технологии созданы и задействованы прямо и косвенно не какой-то гнусной коммунистической» лабораторией социального оружия или политбюро, а «сливками Запада, от Лондона до Силиконовой долины». (Microsoft, IBM, Google)

Всевидящее око

Для Уинстона Смита, злополучного главного героя «1984», его внутренние мысли и постоянный разговор с самим собой были единственным, за чем Большой Брат не наблюдал. Пока.

В тот момент, когда он написал первые строчки в секретном дневнике вне поля зрения телеэкрана, функционирующего как камера наблюдения в его лондонской квартире, он считал себя «мертвецом». К сожалению, он был недалек от правды.

В своей однокомнатной квартире у него не было «возможности узнать, наблюдают ли за ним в тот или иной момент». «Как часто или по какой системе Полиция Мыслей подключалась к отдельному каналу? - гадал Уинстон. – Может быть, они все время за нами следят».

Камеры и микрофоны вне дома захватывали все. Полицейский патруль, летающий над городом на вертолетах, вечно «глазел в окна людей». В Министерстве Правды, пропагандистском центре, в котором работал Уинстон, телеэкраны служили той же цели - в его отсеке, столовой и туалетах.

Сегодня в Китае насчитывается более 200 миллионов камер и неизвестное количество роботов, которые колесят по улицам, наблюдая за людьми в общественных и частных помещениях. Но в отличие от Океании, эти «телеэкраны» оснащены искусственным интеллектом, в том числе способностью идентифицировать лица и сопоставлять их с огромным количеством персональных данных, уже собранных государством.

Эти камеры используются не только для того, чтобы поймать мошенников и опознать потенциальных террористов, но и для прогнозов того, когда кто-то может совершить преступление, что больше похоже на «Особое мнение», чем на «1984». Они также следят за более обычными социальными нарушениями, такими как опьянение на публике, переход дороги в неположенном месте или использование слишком большого количества туалетной бумаги. Обвиняемых публично стыдят или, что еще хуже, их социальный кредитный рейтинг понижается, и они заносятся в черный список.

В мае The New York Times сообщила, что администрация Трампа рассматривает ограничения на закупку китайской Hikvision американских компонентов для своей технологии видеонаблюдения. В отчете говорится, что технология Hikvision уже может похвастаться способностью «отслеживать людей по всей стране по их чертам лица, характеристикам тела или походке, или контролировать деятельность, которую чиновники считают необычной».

В конце концов, правительство использует социальные проблемы, чтобы оправдать этот авторитарный проект, хотя данная государственная программа служит одной цели - поддержать и расширить власть Коммунистической партии Китая.