Ровно два года назад, 7 сентября в популярной французской программе «Cash Investigation» на государственном телеканале France 2 было показано журналистское расследование под названием «Мой президент в деловой поездке». Оно было посвящено рассказу об отношениях, которые связывают французских политиков с властями Азербайджана (в первую очередь) и Казахстана. В программе режим Ильхама Алиева был назван «диктатурой», а сам он - «деспотом».
Не в первый раз Ильхама Алиева так назвали. В западной прессе его так именуют уже многие годы. Для нас, азербайджанцев, читать такое не ново. Более того, Ильхама Алиева в западной прессе именовали и жестче. В 2009 г. WikiLeaks обнародовал дипломатическую депешу американского дипломата из Баку в Госдеп, в котором он сравнил Ильхама Алиева с мафиозными братьями Корлеоне – героями знаменитого американского триллера «Крестного отца». И ничего – никакой реакции, а тем более иска в суд. И это при том, что отныне в западной прессе, особенно в американской, постоянно уже многие годы публикуются статьи, где вновь и вновь алиевский режим называют мафиозным.
Но передача французских журналистов вызвала крайнее раздражение властей и уже через день, 9 сентября 2015 г. стало известно о том, что французский адвокат Оливье Пардо, представляющий интересы Азербайджана, составил от имени «клиента» исковое заявление о «диффамации». В результате было открыто дело в отношении Дельфин Эрнотт, президента группы France Télévisions, телеведущей Элиз Люсе и автора расследования — журналиста Лорана Ришара.
И вот, вчера 5 сентября в парижском пригороде Нантер прошел судебный процесс, который вызвал пристальный интерес во Франции и далеко за ее пределами. Формально, это была не первая попытка заткнуть рот французским журналистам. В 2011 г. младшая дочь президента Узбекистана 33-летняя Лола Каримова подала в суд на сайт Rue89.com за статьи, в которых ее отец назывался диктатором, а ее благотворительная деятельность во Франции – попыткой обелить репутацию репрессивного правящего узбекского режима. Но французский суд не удовлетворил иск Лолы Каримовой и постановил, что выражение «дочь диктатора», употребленное журналистами по отношению к ней, не является клеветой. А статьи в Rue89 были справедливыми и правдивыми и не могут расцениваться как личный выпад.
Однако тогда иск носил характер жалобы частного лица. Теперь же иск был подан от имени государства. Таким образом, впервые в истории Франции иностранное государство (Азербайджан) подало иск против французских журналистов за использование слов «диктатура» и «деспот» в отношении страны и ее руководителя. А это уже носило иной характер. Все понимали: если суд примет решение в пользу истца, французские суды могут быть затем завалены жалобами со стороны властей других стран, чью политику когда-либо критиковали французские СМИ. В то же время, явно необдуманно подав иск, азербайджанский режим сам себе создал проблему, ибо суд должен принять решение – можно ли Азербайджан законно называть диктатурой или нет, а самого Ильхама Алиева – диктатором?
Явно не обдумав все последствия своего шага, точно также азербайджанские власти подошли и к самому процессу. Они явно не поняли до сих пор, что на Западе другие правила игры и здесь подобные иски воспринимают не так, как в Азербайджане. Им в голову не пришла простая мысль, что в ответ на иск последует журналистская солидарность. Из нее только французские журналисты придут на помощь своим коллегам, но также последует ответ от европейских и американских СМИ. То есть власти своим иском вызвали мощный ответный огонь на себя.
Поскольку в передаче французских журналистов мы с Лейлой упоминались особо и во многом из-за нас и произошел скандал, то закономерно, что журналисты обратились к нам с просьбой выступить свидетелями на суде. На что мы с большим удовольствием дали свое согласие. Кроме нас защищать французских журналистов должны были проживающий во Франции с 2008 г. азербайджанский журналист Агил Халил и от имени правозащитной организации «Репортеры без границ» Йоханн Бир.
Прибыв в полдень 5 сентября в суд, я сразу стал искать фигуру, которая должна отвечать перед властями Азербайджана за этот процесс. И очень легко и быстро вычислил эту персону. Ведь менталитет азербайджанских властей не меняется с советских времен. Они исходят из одного лишь принципа: деньги есть – и это самое главное. Дальше надо просто покупать людей. И я сразу увидел, как несколько французов, а также молодых азербайджанцев подобострастно окружили одну барышню. Весьма надменную и самодовольную. Это была Мирвари Фаталиева – глава Азербайджанского дома в Париже и генеральный секретарь Ассоциации друзей Азербайджана. Бросалось в глаза, что она привыкла сорить деньгами и командовать. Но также я увидел, что у нее есть один маленький, можно сказать малюсенький минус – проблемы с интеллектом. Она явно не привыкла думать. И это сказалось на процессе.
По согласованию с официальным Баку быть свидетелями со стороны алиевского режима пригласили двух сенаторов и одного депутата французского парламента. Все они были членами возглавляемой мадам Фаталиевой Ассоциации и прошли соответствующий инструктаж. В итоге, выступая первыми на процессе, все они говорили, как попугаи, один и тот же текст – уверяли, что в Азербайджане люди живут счастливо, в стране нет абсолютно никаких проблем и дальше в таком духе. Говорили с таким вдохновением и так одинаково, что в перерыве один из судей громко в коридоре под всеобщий смех сказал: «Так говорить могут люди, которые побывали в раю или в Северной Корее».
Но еще большее удивление у меня вызвала фигура еще одного защитника азербайджанских властей. Мадам Фаталиева пригласила на процесс бывшего главу офиса ОБСЕ в Баку Алексиса Шахтахтинского. Надо обладать извращенным умом, чтобы додуматься пригласить на процесс столь одиозную и скандальную фигуру. Азербайджанец по национальности, но француз по рождению и гражданству, А.Шахтахтинский возглавлял офис ОБСЕ в 2014-2015 гг., то есть в период разгула репрессий в Азербайджане в отношении инакомыслящих. Весь западный дипломатический корпус в Баку реагировал на аресты в 2014-2015 гг., в том числе и на наш с Лейлой арест, за исключением Шахтахтинского, который хранил олимпийское молчание. За что летом 2014 г. подвергся мощной и справедливой критике со стороны представителя США в ОБСЕ. Вдобавок к этому скандалу, Шахтахтинский был обвинен в сексуальном домогательстве со стороны одной сотрудницы офиса в Баку и после внутреннего расследования с позором изгнан не только из ОБСЕ, но и вообще из МИД Франции. И вот теперь такую одиозную и скандальную персону пригласили быть защитником азербайджанского режима! И куда? На суд не в Азербайджане, где это было бы очень уместно, а во Франции!!!
На суде Шахтахтинский также пропел сладкую песню, заранее подготовленную для него. Но он и его покровители забыли, что суд проходит не в Азербайджане. И адвокат французских журналистов Вирджиния Марге тут же задала неприятные вопросы о работе Шахтахтинского в Азербайджане в качестве главы местного офиса ОБСЕ. И главный вопрос: почему он и никто из его офиса ни разу не ответили на мои многочисленные письма ему после ареста Лейлы 30 июля 2014 года? Почему со мной встречались все послы, а он отказался это сделать? Весь лоск с Шахтахтинского мгновенно улетучился, он стал что-то невнятно мямлить, было только слышно «я не в курсе был», «никаких писем от Арифа Юнуса не получал», что только вызвало смех в зале. Ведь письма я тогда в 2014 г. рассылал всем дипломатам, все получили и отреагировали, и только он один (!) не ответил и не отреагировал. Более того, тогда, не получив ответа по электронной почте, я позвонил в офис ОБСЕ в Баку, а потом поехал и попытался встретиться. Но вновь Шахтахтинский отказался от встречи.
Таким образом, аргументы свидетелей со стороны алиевского режима полностью провалились. Это было четко видно. И тогда единственной надеждой азербайджанского режима стал адвокат, которого многие журналисты в кулуарах называли «адвокат диктатора». Уже во вступительной речи Оливье Пардо показал свой уровень, когда с пафосом заявил: «В Азербайджане демократия была установлена еще в 1918 году. Как можно установить диктатуру и говорить о диктатуре в начале 21 века?». Этот «железный аргумент» вызвал смех. Адвокат явно плохо подготовился к процессу. За четверть века жизни в Азербайджане мы с Лейлой только и делали, что встречались с адвокатами. И я мог теперь сравнивать. Говорю со всей ответственностью – Оливье Пардо сильно уступает бакинским адвокатам по профессионализму, в том числе даже прожженным правительственным адвокатам. Те циничны, по приказу скажут и сделают все, что угодно. Но сбить их с толку сложно.
Уровень адвоката Пардо особенно был заметен, когда стала выступать Лейла. Она сразу в течение буквально 10 минут разнесла в пух и прах выступления французских сенаторов и депутата, а также Шахтахтинского, на конкретных примерах рассказав о тех ужасах, что имеют место сегодня в Азербайджане в период Ильхама Алиева, о судьбах политзаключенных, арестованных журналистов, верующих и молодежных активистов. Нарисованная до нее французскими лоббистами режима розовая картина мгновенно испарилась.
Присутствовавшие в зале получали информацию о реальном Азербайджане, где царят произвол и диктатура.
И тогда в дело вмешался адвокат Пардо. Он явно исходил из того, что раз Лейла была арестована как «армянская шпионка» и критик режима, то она должна думать и говорить, как армяне. И задал, как ему казалось, сильный вопрос, после которого он мог заявить о необъективности свидетеля: «Как считаете, Карабах – это армянская или азербайджанская территория?». И буквально остолбенел, когда Лейла ответила, что это азербайджанская земля.
Я ничего об этом не знал, ибо находился в комнате для свидетелей. Когда наступила моя очередь, то «адвокат диктатора» и мне задал этот же вопрос. Разумеется, я ответил точно также, как и Лейла. И дальше увидел, как адвокат растерянно смотрит на меня, потом с потерянным видом сел на свое место. Я в первый раз в жизни видел адвоката, который растерялся от такого простого ответа и выглядел глупо. Он явно получил инструкции, что я отвечу, как армянин, и мой ответ, как ранее ответ Лейлы, ввел этого адвоката просто в ступор.
Не знаю, сколько этому адвокату было заплачено за его услуги. Но я лично не заплатил бы такому адвокату и одного евро. Мы с Лейлой были поражены низким профессиональным уровнем защитника алиевского режима. Неужели, имея огромные средства, власти Азербайджана не смогли найти хотя бы одного грамотного адвоката? Во Франции около 55 тысяч адвокатов, из них 25 тысяч работают в Париже. Целая армия – выбирай на любой вкус…
Во время моего выступления и произошли основные события. Судья задала мне вопрос о периоде моего пребывания в следственном изоляторе Министерства национальной безопасности (МНБ). Я стал подробно рассказывать о тех пытках, которым подвергся тогда – психологическим и физическим. Показывал, как и куда меня в наручниках подвешивали на дыбу и как именно пытали. Затем стал рассказывать о судебном процессе в августе 2015 года. Показав на стеклянную клетку, сказал, что мне было так плохо от перенесенных пыток, что за час до начала процесса врач МНБ делала два укола (обезболивающий и успокоительный), затем сидела со мной и Лейлой в стеклянной клетке, где через каждые 30-40 минут снова делала мне уколы. Когда выступал, то не видел зал, ибо стоял спиной к нему. Но гробовая тишина в зале была более чем показательной. Особенно на фоне постоянных смешков во время выступлений свидетелей режима Ильхама Алиева. Но я видел лица судьи и ее трех коллег, которые явно были поражены тем, что услышали. А потом и вовсе у них был шок, когда стал рассказывать, что когда судья Афган Гаджиев читал приговор, то я лежал в клетке без сознания и врач отчаянно пыталась привести меня в чувство. Затем судья и все присутствовавшие в зале покинули помещение. Остались лишь мы с Лейлой в клетке, да врач и конвоиры. И лишь минут 20 спустя после завершения процесса я пришел в себя и услышал от врача: «Все позади, все хорошо – Вас приговорили к 7 годам лишения свободы». То есть о своем приговоре я узнал не от судьи, а от врача после завершения судебного процесса!
По глазам французских судей я видел, что они в шоке. К сожалению, рассказ о пережитом, а точнее – воспоминания, сказались. От сильной боли в затылке (там после двухмесячных пыток и избиений возникла шишка, которая вызывает постоянные сильные головные боли, носящие непредсказуемый характер) я упал. Ко мне подскочили сотрудники суда и уложили на скамью, а судья приостановила процесс и вызвала «Скорую помощь». Вскоре появилась бригада врачей, которые вывезли меня из зала суда, и дальнейшие события мы с Лейлой узнали уже по рассказам других.
После получасового перерыва процесс продолжился, выступили Агил Халил и Йохан Бир, затем были выступления адвокатов. После чего судья объявила о завершении судебного процесса и заявила, что решение будет объявлено 7 ноября.
Я уверен, что власти Азербайджана сейчас приложат максимальные усилия, чтобы не допустить распространения в республике информации о ходе судебного процесса, на котором была разоблачена диктаторская сущность алиевского режима. Но остановить огромный вал публикаций в мировых СМИ о коррупционно-мафиозном алиевском режиме они уже не смогут.
P.S. ДИАЛОГ С ФРАНЦУЗСКИМ АДВОКАТОМ
Я пока еще слаб, мне пока говорить сложно, а тем более что-то писать. Вчера написал отчет о парижском суде. Писал быстро, но с трудом, и многие детали, как увидел сегодня, упустил. В памяти осталась реакция французского адвоката Оливье Пардо после моего ответа, а потом от сильной боли у меня перед глазами все поплыло, я стал падать и все исчезло. Конечно, эта боль не была связана с адвокатом, боль появилась раньше, когда рассказывал о пытках. Не зря ведь лечащие меня немецкие и голландские врачи категорически запрещают вспоминать тюремный период, но приходится…
Между тем, это был второй вопрос адвоката, который я и передал вчера. Сейчас передаю полностью наш диалог в стиле «вопрос-ответ»:
- Мсье Юнус, ваш рассказ о пытках ужасен, конечно. Сожалею. Но ведь президент Ильхам Алиев не был в курсе всего этого, не так ли?
- Почему не был? Он был полностью в курсе, пытавшие меня следователи МНБ сами не раз говорили мне, что выполняют личный приказ президента.
- Да?
Адвокат смотрел на меня удивленно. Долго молчал, не зная, что сказать. Был явно растерян. Потом посмотрел на свои записи, прочел заранее заготовленный для меня вопрос и пришел в себя:
- Вы имеете отношение к карабахскому конфликту, много раз встречались с армянами в связи с этим. Скажите, Карабах принадлежит азербайджанцам или армянам? Или может Вы считаете, что Карабах должен быть независимым?
- Что за странный вопрос. Конечно, Карабах – азербайджанская земля.
- Да?
Лицо адвоката стала еще более удивленным. Именно это лицо моя память и зафиксировала. Это было удивленное и растерянное лицо не французского адвоката, а азербайджанца из какого-то высокогорного села, где нет Интернета и люди могут слушать и верят только правительственной пропаганде. И, услышав не соответствующий пропаганде ответ, такой провинциальный человек просто растерялся и не знал, что говорить и как себя вести. Я много раз видел такие лица в Азербайджане, особенно в провинции. Но меньше всего ожидал увидеть такое лицо во Франции, да еще у адвоката…
Источник: Facebook
