Нелегко быть обычным мультимиллиардером. Когда-то Билл Гейтс был простым парнем из особняка по соседству. Его беспокоили эпидемии вирусов и глобальное потепление. Затем, во время пандемии, он стал точкой соприкосновения всех теорий заговора.
С марта 2020 года распространяются мемы. Был ли Гейтс массовым убийцей с планами сокращения мирового населения? Был ли он «биофашистом», стремящимся к контролю над населением планеты с помощью вакцинных паспортов и микрочипов?
Этим дело не ограничилось. Была ли пандемия Ковид-19 на самом деле «пландемией» (запланированной пандемией)? Создал ли ее основатель Microsoft и его приспешники, финансируя исследования «мутаций с приобретением функции» в лаборатории биобезопасности в Ухане? Было ли все это разыграно в ходе мероприятия Event 201 в октябре 2019 года?
Биллу Гейтсу не очень нравится быть в центре внимания этих историй в течение последних 18 месяцев. Он просто хочет помочь. Он так сильно хочет решать проблемы, говорит он нам в начале книги «Как предотвратить следующую пандемию», что в феврале 2020 года он вылетел из Сиэтла в Южную Африку, чтобы принять участие в благотворительном теннисном матче, несомненно, на одном из четырех своих личных самолетов.
Именно в Южной Африке он впервые начал проводить связи Covid-19. Гейтс рассказывает эту историю с характерным для него вдохновением: «Через несколько дней после возвращения из Южной Африки я отправил электронное письмо с предложением запланировать что-нибудь на вечер ближайшей пятницы: "Мы могли бы попробовать устроить ужин с людьми, занимающимися работой по коронавирусу, чтобы обменяться мнениями"». Гейтс обрадовался: «Все любезно согласились - несмотря на время проведения и их плотные графики». Он начинает заниматься пандемией.
Сегодня Гейтс уже устал от всех этих заговоров. Он просит своих критиков судить о нем по его делам. И лучший способ сделать это - прочитать книгу: есть ли у Гейтса какое-либо разумное решение того, как лучше бороться с будущими вспышками патогенов?
Его модель будущего построена на том, что, по его мнению, сработало за последние два года: изолировать контакты, закрыть границы, как можно быстрее ввести локдауны, а затем медленно и осторожно снимать ограничения. Гейтс ссылается на доктора Энтони Фаучи, с которым, по его словам, он разговаривал раз в месяц во время пандемии: «Вначале вы не только не должны проявлять чрезмерную реакцию, как сказал Тони Фаучи, но и должны быть осторожны в том, чтобы слишком быстро отменить все НМВ [немедикаментозные вмешательства]». Тем временем следует инвестировать огромные суммы в укрепление глобальных систем общественного здравоохранения, производство вакцин в бедных и богатых странах, а также финансировать Глобальное подразделение по чрезвычайному реагированию на пандемии для мониторинга потенциальных очагов эпидемии. Цель, говорит Гейтс, состоит в том, чтобы вакцинировать весь мир - при необходимости дважды - в течение полугода, пока локдауны будут ограничивать распространение нового патогена.
Все это звучит так разумно, правда? Или может показаться таковым тем, кто не видел кадры локдауна в Шанхае, распространяемые в социальных сетях, тем, кто может работать в интернете в относительном комфорте, или миллиардерам с уютными садами и библиотеками, в которых можно провести эти полгода. В случае с моделью Гейтса необходимо кое-что пояснить.
Масштабные инвестиции, необходимые для реализации этого видения, - хорошая отправная точка. Откуда они возьмутся? Гейтс - известный филантроп, и он выделил большую часть из более чем $2 млрд, которые Фонд Билла и Мелинды Гейтс вложил в борьбу с Ковид-19. Однако это не так много по сравнению с $6 млрд, которые правительство США вложило только в вакцину Moderna. Как отмечает Гейтс, «большинство самых талантливых в мире специалистов по переводу научных исследований в коммерческие продукты находятся в частном секторе... Роль правительства заключается в том, чтобы инвестировать в фундаментальные исследования, которые приводят к крупным инновациям, и принимать политику, которая дает возможность новым идеям процветать».
В переводе это значит: налогоплательщики инвестируют в разработку продуктов через госагентства, а частные компании и их акционеры получают прибыль. Как это работает на практике? Гейтс не предоставляет того, что можно было бы назвать полным раскрытием информации. Он приводит пример противовирусного препарата молнупиравир, который «разработала компания Merck и ее партнеры». В ноябре 2021 года его с большим шумом разрешили к применению в качестве препарата против Covid.
Однако компания Merck не создавала этот препарат. Изначально его разработали в качестве ветеринарного препарата для лошадей в Университете Эмори. Средства в размере $19 млн выделил в виде гранта Национальный институт аллергии и инфекционных заболеваний, которым руководит Фаучи, остальное пришло из других секторов правительства США. По оценкам исследователей из Гарварда и Королевского колледжа Лондона, производство молнупиравира обходится в $17,74 за дозу, но правительство США продает его по цене $712 за курс - прибыль составляет 4,000%.
Другим примером внимательности Гейтса к деталям можно считать его обсуждение препарата ремдесивир, который Управление по санитарному надзору за качеством пищевых продуктов и медикаментов одобрило к использованию в качестве «стандарта клинической практики» для лечения Ковида. Опять же, как и в случае с молнупиравиром, большая часть финансирования и институциональной поддержки этого препарата изначально исходила от правительства США. Ремдесивир был детищем фармацевтической компании Gilead.
Гейтс рассказывает, как одно исследование показало, что «это может иметь большое значение для пациентов, которые еще не настолько больны, чтобы попасть в больницу». Но другие подробности игнорируются. Он не сообщает, что в более раннем, рецензируемом исследовании из Китая, опубликованном в журнале Lancet в мае 2020 года, «ремдесивир не был связан со статистически значимыми клиническими преимуществами», и что исследование было «остановлено досрочно из-за появления побочных эффектов у 18 (12%) пациентов против четырех (5%) пациентов, которые досрочно прекратили прием плацебо». Тем не менее, прибыль была хорошей: хотя производство препарата обходилось Gilead всего в $10 за дозу, он продавался американским налогоплательщикам по цене $3,120.
Возможно, Гейтс ничего не знает об исследовании из Lancet. Возможно, он не знает, что в обоих этих случаях государственные инвестиции финансировали огромные частные прибыли - и что в случае с одним из препаратов нет достаточных доказательств того, что он вообще как-то влиял на ход заболевания. В конце концов, Гейтс - всего лишь инженер-программист.
Для Гейтса технология дает ответы на все вопросы. Он считает, что человечеству самое место в интернете: «как только люди осваивают цифровой подход, они обычно придерживаются его». После Ковида он представляет себе мир гибкого графика работы, в котором обычные парни, такие как он, с большими особняками и приличной жилплощадью, могут спокойно выбирать, идти ли им в офис по средам и четвергам. Проблема с цифровой утопией Гейтса - полной виртуальных пространств, где 3D-аватары участвуют в деловых встречах - заключается в том, что многие из нас не захотят в ней жить.
В своей книге Гейтс пытается показать, что он это понимает, и в то же время на каждой странице демонстрирует, что это не так. Разрабатывая свои тщательно продуманные планы глобального управления, Гейтс пишет, что делает это, зная, что его не избирали. Он говорит нам, что в любом случае не хотел бы занимать выборную должность (в конце концов, можно предположить, что если бы его избрали, ему пришлось бы нести ответственность за свои действия).
Гейтс понимает, что люди возмущены огромным ростом неравенства в благосостоянии во время пандемии, и обещает вернуть свою прибыль, чтобы «сделать мир справедливее». Он признает, что бедные люди во всем мире пострадали и гораздо меньше способны справиться с локдаунами, и даже признает, что часть жестких мер, возможно, - не самая хорошая идея... И все же он недавно официально заявил, что «если бы каждая страна делала то, что сделала Австралия, то это нельзя было бы назвать пандемией». Фактически, мы можем судить о нем по его делам и словам: он говорит одно, а финансирует и продвигает другое.
Если смотреть вперед, то перспективы мрачные. Предотвращение пандемий в мире Гейтса означает немедленное прекращение работы при «следующей крупной вспышке» - любимый и тревожный оборот речи. Будущие полупостоянные глобальные локдауны закладываются как новая норма. Как отмечает Гейтс, ВОЗ выявила 1,500 новых патогенов за последние 50 лет, и поэтому «следующая крупная вспышка», несомненно, не за горами. За последние 20 лет, до появления Ковида, уже было три таких вспышки (атипичная пневмония - 2003 год; птичий грипп - 2005 год; свиной грипп - 2009 год). В каждом случае ошибочно предсказывали огромное количество смертельных случаев, что, несомненно, привело бы к полугодичным локдаунам по модели Гейтса.
Мир Гейтса - это мир, где граждане идут на жертвы, чтобы его модель работала. И это также мир, в котором полностью игнорируются классы. Знает ли Гейтс, каково было ангольским детям, вынужденным сидеть дома в течение 7 месяцев в 2020 году? Он признает, что необходимо улучшить интернет-связь, чтобы сделать возможным цифровое школьное образование - но понимает ли он, что никакие информационные технологии в мире не помогут детям в трущобах Мумбаи сделать домашнее задание? Может ли он понять, каково это - запереться в квартире с маленькими детьми в течение нескольких месяцев подряд в Нью-Йорке, Шанхае или Лондоне?
Гейтс хочет, чтобы его уважали и понимали. Его мир - это мир ученых-новаторов, ужинающих друг с другом. Они решают мировые проблемы у бассейна или во время барбекю. Это то, что ему нравится делать больше всего, потому что «некоторые из лучших разговоров в моей рабочей жизни я вел с вилкой в руке и салфеткой на коленях». Он хочет финансировать все больше и больше работ, ведущих к чему-то подобному, и тем временем превратить все остальное общество в цифровой аватар самого себя.
Несомненно, у него хорошие намерения. Но не нужно потакать теории заговора, чтобы понять, что благими намерениями вымощена дорога в ад.
