Большой Бунт уже начался, и никто не знает, куда он приведет.
Его выражения варьируются от Brexit до феномена Трампа и включают в себя неонационалистическое повстанческое движение во всем мире. У него нет единого лидера, партии или идеологии. Сама его непоследовательность, в сочетании со слепотой элитной оппозиции, затруднила для демократического истеблишмента и его партий его сдерживание.
Повстанцев держит вместе одна общая цель: отказ от неолиберального кланового капиталистического порядка, возникшего после распада Советского Союза. В течение двух десятилетий этот новый правящий класс мог похвастаться большими успехами: повышением уровня жизни, сокращением количества войн, быстрыми технологическими изменениями и оптимизмом по поводу будущего распространения либеральной демократии. Теперь все это осталось в прошлом.
Уровень жизни стагнируется, бушуют войны, нищие мигранты прорываются через границы, разрыв между классами растет. Коррумпированные капиталисты и их бюрократические союзники стали еще высокомернее и требовательнее. Но их неудачи очевидны для большинства граждан, от имени которых они якобы говорят и действуют.
Великий Бунт опирается на пять разрозненных и порой противоречивых причин, которые все так или иначе связаны с разочарованием в устойчивой бюрократической эрозии демократического самоуправления: классовая обида, расовые проблемы, географические различия, национализм, культурная самобытность. Каждый из этих штаммов апеллирует к различным избирательным слоям, но все вместе они - политический коктейль Молотова.
Голосование за Brexit отражает классовый аспект Бунта. В проведенном после референдма анализе London Times отмечается, что 57 процентов представителей высших классов голосовали за то, чтобы остаться, более состоятельный средний класс разделился во мнениях, а те, что ниже, почти в количестве 2/3 решили добиваться выхода.
Это инакомыслие отражает последствия глобализации, которой так радуются элиты. Промышленная рабочая сила Великобритании, когда-то бывшая чудом света, теперь вдвое меньше, чем два десятилетия назад. Социальный статус британского работника, даже среди грандов Лейбористкой партии, значительно уменьшился, отмечает ученый Дик Хоббс. «Есть в Лондоне районы, - пишет он, - где единственные предприятия – это пабы».
Лейбористская партия стала более митрополитской и элитарной. Она стремилась переписать политику партии так, чтобы она отзеркаливала ее собственные проблемы, а с тем еще и преуменьшить стремления рабочих к социал-демократической реформе.
Подобный сценарий возник здесь, в Америке, где корпорации, особенно производящие предметы потребления, разбогатели благодаря китайской, мексиканской и другой иностранной рабочей силе. Как и их британские коллеги, рабочий класс США охватил социальный хаос, со снижением процента регистрируемых браков и посещений церкви, ростом наркомании, плохой успеваемости в школе и даже снижением продолжительности жизни. Даже во время первичной кампании, когда Сандерс и Трамп протестовали против глобализации, United Technologies счел нужным объявить переезд крупного завода из Индианаполиса, где было потеряно около 1500 рабочих мест, в Монтеррей.
Раса и этническая принадлежность
Этнические меньшинства и иммигранты теперь стали основными составляющими прогрессивных партий во многих странах - социалисты во Франции, лейбористы и демократы в Америке. В Великобритании лидерам лейбористов никогда не приходило в голову, что большинство новых рабочих мест, созданных во время режимов Блэра и Брауна, достались новоприбывшим. Можно восхититься храбростью польских сантехников, латвийских барменов, греческих и французских официантов, но все же стоит признать, что многие из этих рабочих мест могли бы получить и урожденные англичане.
Параллели с Америкой, гораздо более крупной, богатой и разнообразной страной, поразительны. Кремниевая долина и корпоративная Америка любят привозить себе работников из-за рубежа, к радости Хиллари Клинтон и корпоративного крыла GOP. Только Трамп и Сандерс осудили эту программу, которая стоила даже обученным американским рабочим их рабочих мест.
Трамп сознательно и несознательно раздувал этнические обиды, связанные с иммиграцией. Настроенные против ЕС континентальные европейцы - особенно в Восточной Европе, но и во Франции, в лице Марин Ле Пен- даже переплюнули провокации нашего миллиардера.
Географические различия
Голосование Brexit показало пропасть между столичным ядром и остальной частью страны. Городские центры Лондона, Манчестера и Ливерпуля проголосовали за то, чтобы остаться. Центральный Лондон – своеобразная сокровищница для сверхбогатых. Коллапс индустриальной экономики на периферии практически не коснулся этого глобального города.
В отличие от него, более отдаленные пригороды Лондона и других городов проголосовали за выход. Малые города последовали их примеру. Голосование Brexit, предполагает аналитик Аарон Ренн, показало, что высокомерные горожане, видя себя в качестве эксклюзивных центров цивилизации, забыли о тех, кто живет за пределами «гламурной зоны» на свой страх и риск.
Подобные модели голосования можно увидеть в США. Сельская местность, за исключением тех мест, где живут состоятельные пенсионеры, пошли вправо. Малые города и пригороды примкнули к Трампу; надеясь на то, что он поможет им зажить лучше.
Национализм и культурная идентичность
Национализм в Европе никому не по душе, и тому есть исторически обоснованные причины. Тем не менее, именно национальные культуры создали основную часть большой мировой литературы и музыки и самые красивые города мира. Но в современной Европе национальные культуры идут на спад. Им на замену клановый капиталистический режим дает блеклый и скучный «стандартный город».
Подрывается не только архитектура, но и исторические ценности, пока университеты и даже школы стремятся заменить заветные ценности на постмодернистские, политически корректные формулировки. Английские студенты Йельского университета не желают читать Чосера, Шекспира или Мильтона, чей величайший грех, по-видимому, заключается в том, что они англичане и мужчины.
Конечно, культурный и политический национализм часто показывает свою уродливую сторону. Но все, кто громко болеет за британскую сборную по футболу или воспевает США на Олимпийских играх - не фашисты; они просто люди, которые любят свою страну. Тем не менее, научные круги иногда рассматривают любую позитивную оценку Америки в качестве земли возможностей или даже американский флаг как «микроагрессию». У британцев и американцев есть повод стыдиться своей истории, но их славные достижения остаются вдохновением для многих.
Управление и локализм
Когда британцы сказали социологам, почему они проголосовали за отделение от ЕС, иммиграция и национальная идентичность были в числе первых причин, но демократия и управление тоже значились в верхней части списка. В противоположность этому, классы, которые поддерживали статус-кво, средства массовой информации, научные круги, юридические и финансовые учреждения, все чаще считают себя законными правителями - и к черту все отсталые массы.
Это бунт против ЕС вряд ли ограничивается Великобританией. С 2005 года французские, датские и голландские избиратели не раз голосовали против более тесных связей ЕС. Неприязнь к ЕС на самом деле даже сильнее во многих ключевых европейских странах, в том числе во Франции, даже по сравнению с Англией. А после голосования Brexit в ряде европейских стран уже подумывают о своих референдумах.
Но, как и вашингтонские чиновники, которым недосуг уделить внимание простым гражданам, еврократы хотят даже поднажать в своей политике. Немцы, де-факто правители Европы, отреагировали на Brexit разговорами о способах «углубления» ЕС, по существу, говоря о «сверхдержаве». Такой подход кажется столь же блестящим, как и метод лорда Норта, который в ответ на американские волнения решил еще сильней затянуть винтики. Это, конечно, сработало.
Куда все это идет?
Большой Бунт политически некогерентен. Некоторые консерваторы приветствуют его, видя в нем предвестника упадка прогрессивности. Традиционные левые надеются на возвращение государственного социализма. Расисты видят оправдание для своего мировоззрения.
Тем не менее, пока что Великий Бунт нанес первый серьезный удар по неустанному росту влияния неолиберального кланового капитализма. Он помог мелким городам ослабить узы навязанных им норм и подтолкнул их в сторону самоопределения.
Большой Бунт – не просто триумф нативизма. Этническая интеграция и даже глобализация будет продолжаться, но теперь мы можем снова стремиться к лучшему миру – тому, каким мы видим его сами, а не наши самодержцы.
