Не успел российский интернет обсудить эпохальные размышлизмы Владимира Путина относительно перспектив либерализма (точнее, отсутствия таковых), как на его и без того не слишком уравновешенных обитателей вылилась очередная порция откровений — на этот раз об очевидной некомфортности жизни «на планете, уставленной частоколом ветряков и покрытой несколькими слоями солнечных батарей». Следящие за выступлениями первого лица россияне вздрогнули, осознав страшную судьбу птиц и червей, и, видимо, уже готовы смириться с вечностью ядерной и углеводородной энергетики, о которых так часто говорит Путин.

Стоят ли за высказываниями президента весомые аргументы? Чем дальше, тем сложнее в это поверить. Да, сегодня информационная сфера требует огромных затрат энергии, но любой специалист в данной области подтвердит, что энергоемкость обработки данных сокращается вдвое каждые полтора года, а все компьютеры и серверы, применяемые в мире, не потребляют и 2,5% электроэнергии, используемой человечеством. Поэтому через десять лет слова Путина будут казаться бессмыслицей — пусть даже сам он будет столь же тождественен России, как и сейчас. Высказывается ли глава государства на все эти темы так, как он высказывается, потому что ему выгодно распространение подобных точек зрения? Честно говоря, не уверен, так как не замечаю, чтобы его прозрения добавляли ему популярности. Но почему тогда мы практически повседневно сталкиваемся с подобными — и все более шокирующими — заявлениями?

Мой ответ лежит в психологической сфере. Пятьдесят лет назад Элвин Тоффлер в книге The Future Shock проанализировал боязнь будущего, которая поражает людей, не справляющихся с потоком постоянно умножающейся информации и не воспринимающих стремительных перемен. Критике слишком быстро меняющегося мира с тех пор посвятили свои работы десятки философов; феномен «информационной перегрузки (information overload)» был проанализирован во всех возможных подробностях. И я не могу отделаться от мысли о том, что Путин страдает именно таким синдромом, но в куда более тяжелой форме.

Если многие люди в наше время боятся будущего, то российский президент его попросту не ощущает. Будущего в его представлении не существует, связи между до— и после— не прослеживается. Он не видит задач, состоящих в развитии: вся его риторика базируется на идеях возврата (например, Крыма), возрождения (советской космонавтики и многого другого), сохранения (неких абстрактных «традиционных» ценностей), и в целом на апологии стабильности, т. е. не-развития. Он агрессивно отторгает саму мысль о преемственности — пусть и не политической, а хотя бы поколенческой (любой политик его масштаба фигурирует на десятках семейных фотографий, но Путин скрывает все аспекты своей личной жизни — не для того ли, чтобы не казаться стареющим на фоне новой жизни, не сталкиваться с ходом времени?) Он живет в мире, в котором уже полторы тысячи лет нет Римской империи — но не может представить себе мир без России. Все эти слова и поступки президента говорят только о том, что перед нами вовсе не консерватор или ретроград, а человек, по каким-то причинам не способный признать естественный ход событий.

Для максимального развития этой психической особенности сейчас созданы все необходимые условия. О каком information overload можно говорить, если каждую неделю президент сообщает о том, что не слышал о событиях, которые обсуждает бóльшая часть российского образованного класса? И потому нет никаких причин полагать, что ситуация изменится к лучшему — скорее она станет только еще более драматической.

Знаменитая путинская фраза о либерализме, на что мало кто обратил внимание, дословно звучит так: «есть современная так называемая либеральная идея, она, по-моему, себя просто изжила окончательно». Проблема тут не в отношении президента к либерализму. Она состоит в том, что человек считает «окончательно изжившими себя» идеи, которые он сам признает современными — а это означает, что заслуживающими подлинного внимания для него являются, скорее всего, только «Русская правда» да «Слово о законе и благодати».

Сегодня во главе России стоит человек, не верящий в будущее и не слишком комфортно ощущающий себя в настоящем. К сожалению, двадцать лет его правления привели к тому, что эти же императивы восприятия мира передались и стране в целом. А это значит, что неизбежное «возобновление истории» станет в перспективе для России грандиозным футурошоком…

Владислав Иноземцев

Эхо Москвы