Может ли Китай спасти глобализацию мировой торговли, несмотря на её неприятие со стороны США при президенте Дональде Трампе?
Могут ли угрозы китайского руководства или давление бизнеса убедить Дональда Трампа по-другому взглянуть на торговые сделки, и даже Транс-Тихоокеанское партнёрство президента Барака Обамы?
Ответ на первый вопрос: только до определенного момента.
Транс-Тихоокеанское партнёрство было разработано Обамой для того, чтобы исключить Китай. Выход из соглашения США, за которое ратует Трамп, открывает Китаю путь для продвижения своих альтернатив: регионального всеобъемлющего экономического партнерства. Семь из 12 предполагаемых членов ТПП являются потенциальными членами аналогичного регионального соглашения. Си Цзиньпин предлагает латиноамериканским странам присоединиться к китайскому «одному поясу – одному пути».
Но есть пределы тому, в какой степени Китай может заменить США в мировой торговле. Если мы посмотрим на доли мирового валового внутреннего продукта по рыночным ценам, дающие грубое представление о фактической покупательной способности, доля Китая возросла с 4% в 2000 году до 15% в 2016 году. Доля Азии (включая Японию) составляет 31%. Между тем, на США и ЕС в совокупности приходится 47% мирового ВВП. Аналогичным образом, несмотря на стремительный рост, доля Китая в мировом импорте составляет лишь 12% в 2015 году, а доля Азии – 36%. На США и ЕС (без учета торговли внутри ЕС) по-прежнему приходится 31% мирового импорта.
Нельзя недооценивать роль стран с высоким уровнем дохода в мировой торговле.
Во-первых, большая часть конечного спроса в мире по-прежнему идет из этих стран: по рыночным ценам китайское потребление составило в 2015 году примерно четверть от потребления США и ЕС вместе взятых.
Во-вторых, большая часть современной торговли исходит от компаний из стран с высоким уровнем дохода. Китайские компании по-прежнему не выдерживают конкуренции по уровню ноу-хау.
В «Великой конвергенции» Ричард Болдуин проливает яркий свет на характер торговли в эпоху «второй глобализации». Торговля всегда ограничивается расходами на расстояние, транспорт, связь и непосредственные контакты. В период первой глобализации, в конце 19-го века, быстрый рост мировой торговли был обусловлен падением стоимости перевозки грузов. Это позволило создать глобальный обмен товарами и сырьём, главным образом, из Северной и Южной Америки и Австралии.
Однако в эту эпоху нельзя было разделять производственный процесс. Чтобы конкурировать в отрасли, стране приходилось осваивать все необходимые навыки. В результате производства, а вместе с ним выгоды от эффекта масштаба и обучения в процессе работы, были сконцентрированы в странах с высоким уровнем дохода.
До конца 80-х годов единственным способом ворваться в этот зачарованный круг было развитие собственной конкурентоспособной промышленности. Это было сложно, но нескольким странам это удалось.
Кроме того, благодаря второй глобализации, расходы на связь упали настолько, что стало возможным разделять и разбрасывать по всему миру собственно производственный процесс, производство комплектующих и окончательную сборку.
Большинство развивающихся стран не смогли воспользоваться этими возможностями. Но только не Китай.
Политическая борьба идёт вокруг того, кто теперь будет получать выгоду от ноу-хау, разработанных компаниями из стран с высоким уровнем дохода.
Способен ли предлагаемый протекционизм Трампа сохранить эти преимущества? Или его риторика лишь символический жест?
В любом случае, даже у Трампа, хочется верить, не хватит способностей или желания полностью разрушить международные торговые связи.
Информационная служба 7days.us
