«Уроки хевронской стрельбы не могут ограничиться армией. Вся политическая система и фактически все израильское общество должны сделать выводы. Если мы не сумеем сохранить нормы правового государства, мы подорвем основы, на которых построена эта страна». Так написал известный израильский журналист Нахум Барнеа в своей статье на сайте Ynet на следующий день после приговора апелляционного суда по делу солдата Эльора Азарии. Приговора, расколовшего израильское общество на два возмущенных лагеря.
30 июля коллегия военных судей, слушавшая апелляции сторон, постановила оставить в силе первичное решение от 21 февраля 2017 г. Азария признан виновным в неумышленном убийстве и приговорен к 18 месяцам тюремного заключения плюс году условно плюс разжалованию в рядовые. Представлявший солдата на стадии апелляции адвокат Йорам Шефтель требовал признания его подзащитного невиновным или значительного смягчения наказания, в то время как прокуратура настаивала на значительном ужесточении наказания.
«Дело Азарии», как его принято называть в Израиле, началось 24 марта 2016 г., когда два арабских террориста напали с ножами на солдат бригады «Кфир», охранявших район Тель-Румейда в Хевроне. Террористы успели ранить одного солдата, но те мгновенно отразили атаку, открыв огонь, уничтожив одного террориста и ранив второго. Если бы второй террорист был тоже уничтожен, никакого инцидента не было бы - начиная с октября 2015 г. в Израиле то и дело происходили подобные теракты, отражая которые солдаты открывали огонь на поражение. Но в данном случае один террорист остался жив и лежал в середине площади. Рядом с ним лежал выпавший из его руки нож. При этом террорист был одет в толстую зимнюю куртку, несмотря на теплую погоду, и никто не мог знать, нет ли на нем пояса со взрывчаткой. Как всегда в таких случаях, были вызваны офицеры, которые стояли вокруг, обсуждая, что делать, и ожидая прибытия медиков. Проверить террориста на наличие на нем взрывчатки еще не успели. Неизвестно было, насколько тяжело он ранен, и не нажмет ли на кнопку взрыва, если придет в себя. В этот момент к террористу подошел бригадный парамедик, солдат-отличник Эльор Азария и прямым выстрелом в голову добил террориста.
Поскольку это выходило за рамки боевых действий, и сержант Азария открыл огонь без приказа, хотя там присутствовали вышестоящие по званию, солдат был задержан и ему было запрещено покидать базу до разбирательства.
Никто не обратил внимания на то, что весь инцидент снимал на видеокамеру арабский фотограф, представлявший израильскую пропалестинскую организацию «Бецелем». Несколько часов спустя съемка инцидента в Хевроне обошла все телеканалы мира. В Израиле началась вакханалия вокруг солдата с целью доказать, что он виновен в противоправном действии и должен предстать перед судом по обвинению в уголовном преступлении. Власти страны стремились доказать всему миру, что Израиль - государство закона.
Израильское общество, издерганное бесконечными терактами, взорвалось. Народ требовал оставить солдата в покое. Многие утверждали, что его следует повысить в звании и наградить. В стране, где почти в каждой семье дети либо служат в армии, либо подрастают и пойдут служить через несколько лет, каждый видел себя в роли родителей Азарии. (Мне вспоминается, как один из моих друзей напутствовал своего уходившего в армию сына: «Помни, я предпочитаю навещать тебя в тюрьме, а не на кладбище!») В разных городах проходили бурные демонстрации. В некоторых из них участвовал популярный израильский певец Ариэль Зильбер, написавший ставшую хитом песню в честь Эльора Азарии. «Мы все с тобой, солдат!»
В дни суда Первый канал ИТВ показал специально снятый в связи с «делом Азарии» документальный фильм о батальоне «Кфир». Давшие интервью солдаты прямо говорили, что Азария пострадал по двум причинам:
1) левые пособники террористов засняли весь инцидент на камеру. В ходе борьбы с террористами подобные ситуации происходят нередко, и никого под суд не отдают, потому что это военный инцидент. Если солдат нарушил приказ командира, то получит административное взыскание и наказание вроде месяца на базе без отпусков. Если бы не камера, то не было бы никакого «дела Азарии».
2)командиры не выполнили своих функций и предали солдата: стоявший там командир должен был приказать «не стреляй» или отдать какой-то другой приказ и взять на себя ответственность. Поскольку террорист был по ряду признаков жив, то нельзя было наверняка знать, насколько тяжело он ранен, и были все основания опасаться, что он что-то сделает (вскочит с ножом или взорвет пояс, который вполне мог быть под толстой курткой...). Возможно, поэтому и боялись к нему подходить стоявшие вокруг, в том числе и командиры. В ситуации, когда все боялись взять ответственность на себя, это сделал солдат-отличник Эльор Азария.
Как говорили солдаты в фильме, если уж судить, то следовало судить всю цепочку командиров снизу и до вышестоящих. Но когда левые предъявили свою съемку, все командиры радостно подставили солдата вместо себя.
Политики и армейское командование были непреклонны: солдат должен быть судим военным судом за уголовное преступление. Более того, занимавший тогда должность министра обороны Моше Яалон заранее заявил, что солдат виновен в убийстве. Ему вторил начальник генштаба Гади Айзенкот, сказавший на встрече с солдатами военной базы «Цеелим», что открытый Азарией огонь противоречит профессиональным и этическим нормам поведения, требуемого от военнослужащих ЦАХАЛа. Тем самым было задано направление судебному разбирательству. Об оправдании уже не могло быть и речи.
Тем не менее, премьер-министр Нетаниягу высказал мнение, что, хотя солдат и должен предстать перед судом, он должен быть помилован вскоре после него. Он также позвонил родителям Эльора Азарии и выразил им сочувствие «как отец солдата» (младший сын Нетаниягу в это время проходил службу в одной из самых опасных боевых частей). Этого премьер-министру до сих пор не могут простить представители левого лагеря, которые дружно встали в оппозицию судимому солдату.
Нужно отдать справедливость честности ряда отставных генералов, которые вступились за солдата и хотели выступить свидетелями на суде. Это Узи Даян, Шмуэль Закай и Дан Биттон. Они критиковали как высшее военное командование за открытие уголовного дела против солдата, так и непосредственных командиров Азарии - за нерешительность на месте инцидента и за то, что побоялись взять ответственность на себя. Ген. Биттон предупредил, что неверное решение по этому делу может привести к ситуациям, когда солдаты будут бояться стрелять, защищая жизни людей. Однако прокуратура допустила намеренную утечку текстов их показаний, тем самым сделав невозможным их выступление в суде.
21 февраля суд объявил свое решение, а 1 марта Азария подал апелляцию. При этом ушли в отставку представлявшие его адвокаты, Илан Кац и Эяль Бессерглик. Ходили слухи, что в ходе встречи между ними и возглавляющим военную адвокатуру генерал-майором Шароном Афеком последний угрожал адвокатам, что если они обжалуют приговор, военная прокуратура подаст свою апелляцию и потребует более строгого приговора. Хотя обе стороны эти слухи отвергали, адвокаты ушли в отставку, и их место занял Йорам Шефтель.
Все время суда Азария просидел практически под арестом на своей базе, а когда в середине июля подошел к концу срок его службы, его перевели под домашний арест, разрешив выходить только в синагогу по шаббатам в сопровождении родителей. Эти месяцы практического заключения не учитываются. В среду 9 августа Эльор Азария должен начать отбывать полуторагодичный тюремный срок, если только не будет принято решение о подаче апелляции в Верховный суд, на которой настаивает адвокат Шефтель.
Отношение политиков резко разделилось. Национальный лагерь - и в первую очередь премьер-министр Нетаниягу - призывает президента помиловать солдата. В то же время левые, всегда выступающие в защиту «прав палестинцев», возмущены мягкостью приговора и заявляют, что помилование будет означать плевок в лицо законному суду.
Нынешний министр обороны Авигдор Либерман призвал всех успокоиться и помнить, что Азария - солдат-отличник, а добитый им Абдель Фатах аль Шарив был террористом, который пришел убивать евреев. И это тот редкий случай, когда с Либерманом трудно не согласиться.
