На этот раз – с Людмилой Улицкой в заснеженном Нью-Йорке
Людмила Улицкая ожидалась в субботу в Центральной бруклинской библиотеке, но встречу в связи с метелью (или бураном?) перенесли на понедельник. И вот мы встречаем писательницу, любимую столь многими. На сей раз Людмила Улицкая представляла новый роман «Лестница Якова», и разговор шел о литературе. Для политических бесед были отведены иные вечера, но на них мне не довелось побывать. Расскажу о той встрече, где я была.
Вообще-то я не впервые присутствую на встрече с Людмилой Улицкой, и каждый раз получаю огромное удовольствие. Умная, проницательная собеседница и держится непринужденно, без капли высокомерия и превосходства, и это при огромной популярности и читательской любви.
В очередной раз мы услышали, что Людмила Евгеньевна не собирается писать больше романов, а хочет заниматься иными гуманитарными проектами, вроде образовательных книжек для юношества. Хотелось бы, чтобы пример Льва Николаевича не слишком вдохновлял русских писателей.
Проекты проектами, но надо было представлять роман. Людмила Улицкая поведала, что не думала писать новую книгу, но побудили семейные обстоятельства, а именно – переписка бабушки и дедушки с 1911 г. до 1954 гг., на протяжении сорока трех лет! Пятьсот писем, длинное и тяжелое чтение. Отталкиваясь от писем, пришла к роману, в котором, как во всяком художественном произведении, не надо искать прямых соответствий между образом и прототипом. Вполне обезоруживающе выглядела просьба писательницы оставить ей право на свою художественную кухню!
Многое, впрочем, базировалось на собственном опыте, как, например, театральная линия. Ведь Улицкая работала три года в Еврейском театре Завлитом, писала пьесы. Деда своего Людмила Евгеньевна видела единственный раз в жизни (совсем как в романе!), когда тот после тяжелой отсидки в лагере ехал в последюю ссылку. Сидел он в лагере инвалидов и политзаключенных, где отбывали срок тысячи умирающих интеллигентов. Ехал с Севера в Тверь и зашел к ним на несколько часов, когда внучке его было двенадцать лет. Десятки лет спустя Людмила Улицкая держала в руках толстую папку с делом своего деда, извлеченную по ее просьбе из архивов КГБ. Можно только посочувствовать этому чтению так же, как и нелегкому постижению семейных тайн через письма. Многое пришлось осмыслить по-новому и открыть прежде незнакомого родного человека, такого непредсказуемо схожего со своим потомством (вот уж где торжество генетики!)
Кстати, о генетике. Это была первая профессия Людмилы Улицкой. Мысли, связанные с генетикой, ее не оставляют и до сих пор, как бы далека она ни отстояла от своих занятий наукой в молодости. 1953 год почти у всех выходцев из СССР связан со смертью Сталина, кое у кого, возможно, – со смертью Сергея Прокофьева, но совсем мало у кого, готова поручиться, – с открытием структуры ДНК. Людмила Улицкая особо отмечает последнее событие. В ее романе образ лестницы Якова, библейский по происхождению (лестница Иакова) и неисчерпаемо глубокий, огромного объема, по признанию писательницы, предстает закрученной спиралью эволюции, спиралью ДНК. Очень многое сошлось, слилось в романе, в жизни, в библейском образе, как например, – хромота дедушки после лагеря – так же, как и у библейского Иакова.
Письма занимают небольшую часть романа, причем ряд из них – сочиненные писательницей. Роман, по ее признанию, получился эклектичный, но это, по мнению Л. Улицкой, не беда, так как она давно рассталась с идеей чистоты жанра. Что ж, трудно возражать против этой мысли. Зато можно поспорить по поводу замечания, что книги постепенно уходят и будут уходить и что мы принадлежим к последнему читающему поколению. Что я и делаю в заочном споре с уважаемым оппонентом.
Печатают книг намного больше, хотя продажи сокращаются. Макулатура теснит литературу, углубленному чтению мешает множество отвлекающих факторов, включая технологические новшества. Чтение, как указывал автор одной статьи в Нью-Йорк Таймс, стало более рассеянным и более социальным, чем было до сих пор, но все же люди не перестанут читать в обозримом будущем художественную литературу, включая толстые романы объемом с новый роман Улицкой.
На встрече прозвучал вопрос о современной интеллигенции и последовал грустный ответ, что российской интеллигенции в постсоветском обществе просто нет. Российские интеллигенты 19 века были людьми бескорыстного служения, некоторые – настоящие подвижники. Сегодня есть профессионалы, интеллектуалы, врачи, учителя, несущие свою вахту, конечно же, благородные люди, но интеллигенция как массовое и уникальное явление ушла в прошлое...
Добрым словом была помянута замечательная Екатерина Юрьевна Гениева, Генеральный директор Всероссийской библиотеки иностранной литературы. Людмилу Улицкую связывала с ней не только дружба, но и большой интерес к проблемам культуры, просвещения, образования в российском обществе, которые писательница считает одними из самых главных. Проекты, над которыми она собирается трудиться, из этой области, из стремления развивать молодежь в духовном смысле. К счастью для Людмилы Евгеньевны, ее внук ценит и любит книги, в чем немалая заслуга бабушки. Далеко не каждая бабушка додумается подарить тринадцатилетнему подростку прижизненное издание Шелли на английском, и не каждый внук сумеет оценить этот подарок! Думаю, многие бабушки позавидуют, читая эти строки, и надеюсь, белой завистью. Я пока не бабушка, и ко мне это не относится.
Вопреки мнению, что каждая художественная книга сочиняется «из головы» и не требует предварительной работы, Людмила Улицкая призналась, что для некоторых романов, включая последний, ей пришлось перелопатить немало документальной литературы и на чтение художественной времени оставалось очень немного. Зато стихи – другое дело. По признанию писательницы, она последние годы читает больше поэзии, чем прозы. Ведь в поэзии – такая концентрация языка, которую проза не дает. Необычно слышать из уст прозаика призыв: «Читайте стихи!» – но мы услышали именно это. Что ж, надеюсь: имеющий уши да услышит. Но надежда моя еле теплится: как библиотекарь могу свидетельствать, что к поэзии интерес идет по ниспадающей...
Возвращаюсь к последнему роману Людмилы Улицкой. Это очень личное повествование, пользуясь ахматовским выражением, «пропущенное через сердце». Боль, что бабушка развелась с дедом, чувство семейной вины перед невинно пострадавшим – нельзя было не проникнуться семейной трагедией. А ведь подобные трагедии были почти в каждой советской семье. Кто-то задал на встрече вопрос о люстрации. Людмила Улицкая считает, что России это совершенно необходимо было сделать. Германия не стала бы нынешней, не пройдя люстрацию. Другой вопрос, что делать после открытия архивов и выявления всех соучастников преступлений против человечности? Здесь не может быть общих решений. Постсоветскому обществу необходимо было пройти через эту болезненную процедуру, но время ушло, и что не сказала Улицкая, но вполне могла бы заметить, все возвращается на круги своя...
Советская власть, по словам писательницы, расчеловечивала человека. От себя добавлю: да, мы такие, как есть, а не хуже, – и это чудо. Людей приучали любить государство и Сталина больше своих самых близких, моральным примером маячил образ пионера-предателя Павлика Морозова, и все же, хоть и вывели породу советского человека, не смогли полностью убить человечность и мораль. Доказательством тому – книги Людмилы Улицкой и ее благородный духовный поиск.
Я шагала к станции метро, храбро проваливаясь в подтаявший снег, с новой книгой Людмилы Улицкой, на титульном листе которой красовалась ее подпись. Шла и предвкушала, что сейчас зайду в вагон, раскрою книгу, заберусь с головой в роман, как под теплое одеяло, и буду читать, читать, читать... Только б не пропустить остановку!
