Из цикла «Информационная война. Механизм»
(Окончание. Начало в №№ 6-7)
«Я когда думаю о России будущей, то я как непременное условие ставлю появление именно таких мыслителей и вождей, которые сумеют к делу приложить тот род ненависти к этой все-Америке, которою я теперь почти одиноко и в глубине сердца моего бессильно пылаю! Чувство мое пророчит мне, что славянский православный царь возьмет когда-нибудь в руки социалистическое движение (так, как Константин Византийский взял в руки движение религиозное) и с благословения Церкви учредит социалистическую форму жизни на место буржуазно-либеральной. И будет этот социализм новым и суровым трояким рабством: общинам, Церкви и Царю. И вся Америка эта… к черту!».
Леонтьев К.Н. (К.А. Губастову, 17 августа 1889 г.).
Говоря о Тамаре Гузенковой, в которой видит виновницу краха имперско-украинской авантюры, А. Сытин не считает нужным сдерживаться — в сильных эпитетах («потрясающее хамство, нахрапистость, энергия и эгоизм в сочетании с патетикой состарившейся примадонны третьеразрядного провинциального театра» и т.д.) поровну ледяного бешенства и яростного недоумения. Потому что Гузенкова — не просто позор, а лицо нынешнего экспертного сообщества России, торжество ничтожества, солдат удачи в элите высоколобых людей (дочь спившегося отставника из военного городка под Винницей или Полтавой, защищается по чувашам, под крылом мужа, известного советского этнолога, объявляется в РИСИ в 1998-1999 гг., при прежнем директоре-знакомце и в муках защищает докторскую, ценность которой А. Сытин не утруждает себя обсуждать, просто приводит название: «Верховная Рада в 1991-2001 гг. Историческое развитие новейшего парламентаризма на Украине»). При Гузенковой все, что дали ей гены, папа и военный городок: беспардонность, хамство, злобность и мстительность, помноженные на «историческое невежество, российско-советское великодержавное хамство и претензии на роль властителей дум и «производителей политических смыслов» для власть имущих». И привносит она в «идеологию» режима именно то, что необходимо — «украиноненавистничество», имперско-аристократический расизм, предопределяющий цели и характер грядущей войны.
Процитируем самого А. Сытина: «Православный разведчик, выпускник Харьковского университета и невежественная взбалмошная, истеричная, но обладающая колоссальной энергией дама постбальзаковского возраста составили неразрывный тандем, в сознании которого не было места пониманию самого факта существования украинской государственности. Эта пара, при поддержке зависимых от них и подчиненных им научных сотрудников-экспертов, не могла высказывать ничего другого, кроме «Никакой Украины – только Малороссия», «украинская государственность — это блеф и failed state», «результат преступного разрушения большевиками Российской империи», «украинский язык искусственно создан австрийцами и поляками в целях разрушения русского единства», «консолидация постсоветского пространства на основе территориального и духовного возрождения…» и т.п. В сущности, они воплощали крайнее антиукраинство, суть которого состояла не в том, чтобы в Украине существовала русская культурная среда и допускалось употребление русского языка, а в том, чтобы в ней не было ничего украинского, за исключением, может быть, Львовской и Тернопольской областей». Ну, разумеется. Нет языка — нет ни народа, ни нации (см. «Воображаемые сообщества» Б. Андерсона). Есть подъем официального национализма и ублюдочный вариант политики «русификации», да «колониальный расизм», связанный не с европейским господством, а с российским имперством, но причины те же: угроза исчезновения династических и аристократических групп — высших классов («элит» и Путинского «неодворянства»), и колониальный расизм как основной элемент в концепции «Империи», чтобы спаять (скрепить) династическую легитимность и национальное сообщество, — ибо «видения расизма имеют свои истоки в идеологиях класса, а не нации: и прежде всего, в претензиях правителей на божественность и в притязаниях аристократий на «голубую» или «белую» кровь и «породу».
Б. Андерсон говорит об этом так: «Эта спайка осуществлялась путем обобщения принципа неотъемлемого, прирожденного превосходства, на котором (пусть даже очень неустойчиво) базировалось внутреннее положение этих групп, и переноса его на обширные просторы заморских владений, скрыто (или не так уж скрыто) передававшего идею о том, что если, скажем, английские лорды и превосходят от природы других англичан, то все же эти другие англичане не меньше, чем они, превосходят подвластных туземцев. Здесь само собой напрашивается утверждение, что существование поздних колониальных империй в действительности служило укреплению внутренних аристократических бастионов, ибо они появились с тем, чтобы подтвердить на глобальном, современном этапе древние концепции власти и привилегированности. Это стало возможно благодаря тому — и это вторая причина, — что колониальная империя с ее стремительно разраставшимся бюрократическим аппаратом и политикой «русификации» позволила огромному множеству буржуа и мелких буржуа играть роль аристократов за пределами центрального двора: т. е. повсюду в империи, за исключением собственного дома. В каждой колонии мы находим эту одновременно зловещую и забавную tableau vivant (живую картинку, сцену из жизни, фр.): буржуазного аристократа, вслух декламирующего стихи на фоне просторных особняков и садов с благоухающими мимозами и бугенвиллиями, и огромную обслуживающую его касту слуг, конюхов, садовников, поваров, нянек, горничных, прачек и, прежде всего, лошадей».
Подвластных туземцев отыскали в РИСИ: «укры» они, «укропы», «бандеры», «правый сектор» не важно, они больше не славяне, не православные, не братья и не люди, так, звери для сафари, «натовский легион» и Путин недоумевает, откуда вообще такая страна, а «Новороссия» становится колыбелью сословий, местом, где сбываются сны.
На лицо классическое Андерсоновское разделение на Первую и Вторую армии Европы, действующую за ее пределами, в Российской модификации: «набираемая (за исключением офицерского корпуса) на основе платного найма из местных религиозных или этнических меньшинств, идеологически трактуемая как внутренняя полицейская сила, одетая так, чтобы убивать в спальнях и бальных залах, вооруженная саблями и устаревшим оружием промышленного производства, в мирное время показываемая на парадах, а в военное время пересаживающаяся на лошадей», иначе говоря — казачество, со всем его многообразием, не оформившееся на Донбассе в Собственный Его Императорского Величества Конвой, (Царский конвой— подразделение гвардии, осуществлявшее охрану царской особы, ядро конвоя — казаки из Терского и Кубанского казачьих войск, в нем также проходили службу черкесы, ногайцы, другие горцы-мусульмане Кавказа, азербайджанцы), ни в подобие Донского дворянства с крепостными, ни в очередную казачью республику, сколько их там было (Кубанская, Терская, Уральская, Забайкальская), с собственной геральдикой — чего стоят одни Георгиевские кресты ДНР на шахтерской груди «лидера» Захарченко! — портретами Пушилиных и Губаревых в эполетах и мантиях, приглашениями на «балы»; не оформилось и в подобие советской республики, потому что дестабилизация Украины ничего, кроме дестабилизации и контента для теленарратива Путинского тотального экрана не подразумевала изначально.
Взамен наемники, комбатанты и «отпускники» получили современное оружие, деньги и территорию безнаказанности и беззакония — колонию или зону оккупации.
P.S. РИСИ превратился в идеологический сердечник пропаганды. Было развернуто «информационно-пропагандистское обеспечение» реализации проекта евразийской интеграции. Руководство Института использовало его как собственный бренд. Был создан Евразийский форум РИСИ с периодическими дорогостоящими международными конференциями. В АП (Администрация Президента) шли записки, как легко аннексировать Крым и Новороссию. Гузенкова выступала на ТВ, в Совете Федерации, АП и Общественной Палате, СВР, Генштабе и фонде Горчакова — «где только ее не было в первом-начале второго квартала 2014 г.» Институт тайно участвовал в проектах Славянская гвардия, Русский сектор и Русский вектор. Тон направляемой корреспонденции становится все более воинственным и залихватски-пропагандистским. Аналитическая составляющая Института была нивелирована до нуля. Никто не прогнозировал санкций и сплоченности Запада. И, по мере того как «Новороссия» изживала себя, а из Кремля шли сигналы о неготовности ввязываться в полномасштабную войну с Украиной, «экспертная вина» Института в столкновении с Западом, выявилась — и земная слава прошла.
