Почему глава государства может решить сбросить ядерную бомбу? Этот вопрос, который не казался столь актуальным со времен начала холодной войны, снова тревожит умы спустя почти три недели после начала путинского вторжения в Украину. Когда Майкла Гоува, министра жилищно-коммунального хозяйства в правительстве Бориса Джонсона, недавно спросили, вызывает ли возможность применения Россией ядерного оружия «реальную озабоченность» британского правительства, он ответил: «Да».
Но на самом деле ответ на этот вопрос не так прост. Лишь однажды ядерные бомбы применяли в ходе военного конфликта: в августе 1945 года, и сделали это Соединенные Штаты. Ужасающие сцены разрушений и человеческих страданий в Хиросиме и Нагасаки - число погибших среди мирных жителей оценивается примерно в 200,000 - вызвали всеобщее осуждение. Даже закаленные военные деятели были потрясены. «Мы заняли этическую позицию, характерную для варваров в темные века», - сокрушался адмирал Уильям Лихи, самый высокопоставленный военачальник США.
Годы спустя бывший Верховный главнокомандующий союзными войсками Дуайт Эйзенхауэр сказал в интервью журналу Newsweek: «Не было необходимости бить их этой ужасной штукой». Это был комментарий, намекающий на военную тактику, которая стояла за этим решением и имела мало общего с более эмоциональными философскими дебатами о моральности использования бомбы. Что означает «необходимость» применения ядерного оружия? Если в этом не было необходимости, то почему правительство США - да и вообще правительство любой другой страны - добровольно причинило такую боль и страдания гражданскому населению, если существовал законный альтернативный путь к миру?
Гарри Трумэн, человек, принявший это решение, в 1959 году прочитал лекцию о полномочиях президента студентам Колумбийского университета. Лекцию назвали «серьезной, добродушной и иногда едкой», и ее хорошо приняли 1,200 человек, находившихся в аудитории. Но эта легкость улетучилась во время сессии вопросов и ответов. Одному из студентов показалось странным, что Трумэн обошел стороной вопрос о ядерном оружии. Когда до него дошло дело, обычно добродушный Трумэн стал защищаться:
«Его использовали в ходе войны, и, к вашему сведению, от зажигательных бомб в Токио погибло больше людей, чем от атомных бомб. Это было всего лишь еще одно мощное оружие в арсенале праведности. Использование бомб остановило войну, спасло миллионы жизней».
Это общепринятая точка зрения: применение ядерных бомб спасло жизни людей. Согласно этой версии истории, японцы не были готовы сдаться, а значит, у США и Советского Союза было два варианта. Они могли либо начать сухопутное вторжение, нечто по масштабам напоминающее высадку в Нормандии, во время которой погибло около 1 млн только американских солдат. Или они могли предотвратить кровопролитие, шокировав японское руководство и вынудив его капитулировать.
Просто большого количестважертв было недостаточно. Бомбардировок Токио зажигательными бомбами, в которых за одну ночь погибло 100,000 человек, оказалось недостаточно. Необходимо было что-то сверх обычных военных действий. Ядерная война была, по словам военного министра Трумэна Генри Стимсона, «наименее отвратительным выбором»; хотя бомбы убили сотни тысяч человек, еще больше погибло бы, если бы их не сбросили.
Общепринятый подход основан на ряде ключевых утверждений, в том числе на том, что японцы не желали капитулировать летом 1945 года. С тех пор эти утверждения оспорили «ревизионистские» историки, которые утверждают, что Япония на самом деле была на грани капитуляции, когда бомбы сбросили.
За год до этого Япония потеряла Сайпан, остров в южной части Тихого океана, в результате чего ее материковая часть оказалась в пределах досягаемости бомбардировщиков В-29 ВВС США. Это сделало Японию очень уязвимой для продолжительных атак США с воздуха. В ночь на 9 марта 1945 года более 300 бомбардировщиков B-29 обрушились на Токио, совершив самую смертоносную бомбардировку в мировой истории. После этого, по мнению ревизионистов, вопрос стоял не о том, капитулирует ли Япония, а о том, на каких условиях это произойдет.
Ревизионисты делают значительный упор на современные сообщения, которые говорят о том, что император и некоторые (но не все) его советники были склонны к капитуляции при условии, что ему гарантируют его положение. За месяц до Хиросимы министр ВМС Джеймс Форрестал записал в своем дневнике: «Сегодня появились первые реальные свидетельства желания Японии выйти из войны... [что указывает на] сильное желание императора добиться прекращения войны». В отчете за 1946 год, Обзор стратегических бомбардировок, говорилось следующее: «по всей вероятности, до 1 ноября 1945 года [запланированная дата вторжения] Япония капитулировала бы, даже если бы на нее не сбросили атомные бомбы».
Ревизионисты считают, что США поспешили применить ядерное оружие не из-за неуступчивости Японии, а из-за Советского Союза. На протяжении всей войны СССР и Япония соблюдали пакт о нейтралитете. Однако Сталин заверил предшественника Трумэна Франклина Рузвельта, что через три месяца после победы в Европе Советский Союз переключит свое внимание на Тихий океан и объявит войну Японии. Трумэн и его ближайшие советники считали, что Рузвельт уже слишком много уступил Сталину в Ялте, фактически предоставив СССР свободу действий для доминирования в Восточной Европе. Они не хотели, чтобы то же самое произошло в Японии.
Первую бомбу сбросили на Хиросиму 6 августа. 8 августа, ровно через 3 месяца после капитуляции Германии, Советский Союз объявил войну Японии. На следующий день вторую бомбу сбросили на Нагасаки. На следующий день после этого японское правительство предложило капитуляцию. Глядя на эту хронологию, ревизионисты предполагают, что ядерные бомбы сбросили в первую очередь по политическим, а не военным причинам. США хотели лишить СССР признания за окончание войны, которое дало бы Сталину больше рычагов влияния в послевоенном урегулировании.
Эти две версии - общепринятая и ревизионистская - стали доминирующими объяснениями, но они не единственные. Некоторые ученые обращают внимание на внутреннюю политику Японии, утверждая, что ключевые фигуры, которые были готовы к миру, не в последнюю очередь император, плохо доносили свои желания. Возможно, их заглушили влиятельные голоса тех, кто хотел продолжения войны. Считалось, что многие рядовые военные были готовы сражаться любой ценой. Американская пропаганда, имевшая расовый оттенок, использовала восприятие Японии как «культуры воинов», в которой люди предпочтут смерть позору поражения. Американцам было трудно разглядеть истинные намерения Японии.
По другим данным, Трумэн был привязан к решениям, принятым его предшественником. Именно Рузвельт настаивал на «безоговорочной капитуляции» на Каирской конференции в 1943 году. И идея сбросить ядерные бомбы на Японию впервые пришла в голову Рузвельту. В сентябре 1944 года он и Черчилль встретились в поместье Рузвельта в Гайд-парке, Нью-Йорк, и договорились, что «когда бомба наконец появится, ее, после совместного рассмотрения, можно будет использовать против японцев, которых следует предупредить, что такие бомбардировки будут повторяться до тех пор, пока они не сдадутся». Как только Трумэн стал президентом после смерти Рузвельта в апреле 1945 года, только одна вещь, очевидно, могла привести к «безоговорочной капитуляции», и это была бомба.
Все эти интерпретации дают важные уроки современным лидерам, но последняя интерпретация особенно пугает. Если применение ядерной бомбы не было необходимым для прекращения войны с военной точки зрения, то Трумэн принял решение, которое привело к гибели сотен тысяч мирных жителей, отчасти для того, чтобы сохранить лицо. После того, как США потребовали «безоговорочной капитуляции» - что получило огромную общественную поддержку, - Трумэн вряд ли мог изменить свое решение и сказать, что он хочет мира путем переговоров. Новый президент, пришедший к власти после смерти своего предшественника, а не в результате всеобщих выборов, рисковал подорвать свою популярность внутри страны еще до начала срока своих полномочий.
Другими словами, лидеры должны избегать принятия опасных обязательств, от которых им или их преемникам будет трудно отказаться. К счастью, в сегодняшнем конфликте никто не настаивает на «безоговорочной капитуляции». Урегулирование путем переговоров все еще возможно.
Учитывая это, стоит задуматься о жизненно важной роли посредников в таких серьезных конфликтах. Мог ли японский лагерь мира с помощью нейтральной стороны более четко донести свою позицию, чтобы помочь тем, кто в администрации США, возможно, призывал к осторожности? Японцы рассматривали Советский Союз как возможного посредника, и это мнение было разрушено, когда Сталин объявил им войну. Сегодня Израиль кажется промежуточным звеном, хотя западные комментаторы критикуют эту страну за то, что она не осудила Путина.
В Колумбийском университете Трумэна спросили: «Как вы думаете, с развитием ядерного оружия, рискнут ли Соединенные Штаты вступить в третью мировую войну, если небольшая европейская страна, входящая в Натовский пакт, будет вовлечена в агрессивные действия?». Его ответ был кратким: «Я не знаю». Поразмыслив, он объяснил, что сейчас обстоятельства изменились, поскольку, в отличие от 1945 года, США больше не являются единственным обладателем ядерного оружия: «Я не думаю, что есть хоть какой-то шанс сделать то, что я пытался сделать в начале, когда у нас был абсолютный контроль над ним, над ядерным оружием».
Это, как ни странно, повод для оптимизма. Когда США сбросили свои бомбы на Японию, не было другой ядерной державы, которая могла бы нанести ответный удар. За прошедшие годы угроза взаимного гарантированного уничтожения, похоже, не позволила ни одной другой стране применить столь опасную силу.
Стоит также отметить, что, хотя украинцы проявили достойный восхищения боевой дух, защищая свою страну от России, в глазах своих народов у этих двух стран гораздо больше общего, чем было у японцев и американцев. Не было каких-либо реальных попыток использовать расовые различия для демонизации противника.
Поэтому все еще есть шанс, что эту войну удастся разрешить обычными методами. Путин находится не в том положении, в котором оказался Трумэн. Путин не считает «необходимым» сбросить ядерную бомбу. Это еще не стало для Путина «наименее отвратительным выбором». Будем надеяться, что это никогда не произойдет.
