Порой говорят, что русскому человеку еще со времен монгольского ига присуща рабская психология. А потому, мол, мы поддерживаем авторитарный режим, который вечно ссорится с демократическим Западом и периодически прихватывает земли у соседей. Полагаю, что это — чушь. Подобное мнение возникает скорее из-за обиды интеллигенции на народ, чем по итогам реального анализа поведения широких масс населения. Если же мы попытаемся проанализировать некоторые поведенческие модели современного россиянина, то обнаружим совсем другую картину. Пусть и малоприятную, но ничего общего не имеющую с такими грубыми штампами, как «рабство», «сервильность», «восточный деспотизм».
Как выглядит обычно наша первая реакция на какие-нибудь не очень приятные действия Запада в отношении России? Мы возмущаемся: «Почему они с нами не считаются?», «Какое имеют право лезть в наши дела?», «Пусть получат адекватный ответ!» А затем поддерживаем этот ответ вне зависимости от того, какие последствия он для нас вызовет. Попытки объяснить стороннику подобного подхода, что мы поступаем по принципу «назло маме уши отморожу», чаще всего остаются непонятыми. Собеседник искренне возмущается: «Но ведь они же и вправду неправы!» И поскольку в ряде случаев это действительно так, спор становится бессмысленным.
При этом тот же человек гораздо реже ведет себя подобным образом в случае, если неправ его деловой партнер. Или клиент. Или, тем более, начальник, от которого зависят зарплата и карьера. То есть в глубине души возмущение все равно остается, но наружу не выплескивается, поскольку встает закономерный вопрос: если я из-за этого «сукина сына» потеряю контракт или работу, то как завтра буду кормить семью? Не лучше ли, скрепя сердце, договориться? Пойти на уступки. Променять гордость на материальную выгоду…
Или возьмем другой пример. Как многие россияне оценивают успехи Запада? Все чаще можно встретить размышления о том, что Америка ничего не производит, кроме зеленых бумажек. Что за ленивых европейцев работают мигранты. Что пирамиды госдолга, выстроенные в развитых странах, — это способ эксплуатации кредиторов из третьего мира. Что Евросоюз — сплошная бюрократия. И т. д., и т. п. Многое из этого верно, многое — не совсем. Но характерно, что у нас становится все меньше стремления перенимать позитивный опыт и все больше попыток успокоить самих себя: они там ничем не лучше нас, пусть не гордятся.
По своим человеческим характеристикам они и впрямь не лучше. Не стоит представлять граждан «свободного мира» людьми, не склонными к коррупции, к подлости, к двойным стандартам. Не стоит думать, будто они при голосовании за президентов и депутатов всегда совершают продуманный выбор, тогда как граждане России сплошь и рядом ведутся на пропаганду. Но много ли нам пользы от того, что мы оцениваем недостатки соседей, забыв про достоинства?
Ведь, как ни крути, по качеству экономики, по уровню доходов они успешнее. И прагматичный человек скорее обратит внимание на то, почему США, печатая бесчисленные зеленые бумажки, все же пользуются доверием кредиторов. И почему именно туда устремляются «мозги» со всего мира, формируя в американских университетах базу для разработки технологий, которые затем уже мигранты на заводах превращают в продукт. Подобный прагматизм свойственен многим из нас в быту, когда надо научиться чему-то у нелюбимого учителя или коллеги. Однако в политике наши люди о необходимости учиться забывают — и просто радуются, что у «пиндосов» тоже не все гладко.
Более того, нам очень свойственно сегодня смотреть на мир не как на «фабрику», где все трудятся, перенимают опыт и создают блага для будущей жизни, а как на футбольный матч, в котором надо забить побольше голов. Или, точнее, голы забивают Путин с Лавровым или с Шойгу, а наше дело — громко кричать и «болеть за своих», потребляя пиво, чипсы и бутерброды. При этом вопрос производства пива с бутербродами, а также мячей, экипировки и всего прочего, что в футболе используется, не рассматривается. Это как бы само по себе образуется.
В быту, опять же, мы ведем себя совсем по-другому. Не знаю, радуется ли трудовой коллектив «Пятерочки» тому, что обошел по выручке конкурентов из «Магнита» (или наоборот). Но, думаю, кассиров и грузчиков все же больше заботит собственная зарплата и, соответственно, выполнение тех обязанностей, за которые они получают деньги. Если одна торговая сеть накроется медным тазом, вряд ли рядовой персонал второй будет неделю ликовать. Или, точнее, люди будут ликовать, только если успех в конкурентной борьбе обернется ростом их личных доходов. В политике же мы радуемся «подъему с колен» даже тогда, когда «директор магазина» сокращает нам зарплату и отменяет премиальные.
А теперь главное. И «уши отмораживать», и смотреть на мир как на игру в определенных ситуациях вполне нормально. Глупо по этому поводу ругаться, используя слова «ватник», «быдло» и т. д. — оскорбления делу не помогут. Реакцию миллионов российских граждан на происходящее в стране и в мире можно назвать не болезненной или извращенной, а скорее инфантильной. Они ведут себя как дети, которые ни за что не отвечают, находятся под покровительством папы, мамы и учителя, а потому могут выражать накопившиеся эмоции, не заботясь о выживании.
В теории модернизации важнейшим критерием современного общества считается способность человека адаптироваться к реальности, то есть осмысленно реагировать на проблемы, приспосабливаться к трудностям, а не тратить время и силы на бесполезное выражение эмоций. В экономике и в быту российское общество по большей части ведет себя как вполне модернизированное. Доля тех, кто вместо поиска работы способен лишь слезы и сопли по лицу размазывать, у нас вряд ли больше, чем в развитых странах. Причем понятно, почему. Возможности государственного патернализма ограничены, социальная поддержка ничтожно мала — в таких условиях даже самому непутевому человеку придется повзрослеть. Но в политической жизни все иначе. Там процветает квазипатернализм, поскольку ни от каких проблем, вызываемых авторитарным режимом, он человека не защищает.
Стагнация, установившаяся в российской экономике с 2009 года, означает, что мы становимся отсталыми на фоне развивающегося мира. Мы оставляем своим потомкам гораздо меньше, чем могли бы при нормальном развитии. Казалось бы, парадокс: в быту большинство родителей стараются сделать для своих детей все возможное, однако в качестве граждан России эти же папы и мамы ведут себя инфантильно, передавая сыновьям и дочерям страну с «зияющими высотами», как сказал бы известный мыслитель советских времен Александр Зиновьев. Но на самом деле ничего парадоксального в такой ситуации нет, если вспомнить, что у нас в политике взрослых людей держат за малышей, которым позволено лишь одобрять или не одобрять (что чревато) всесильного правителя. В итоге они просто ругают тех, кто им не нравится, не заботясь при этом о собственном будущем, которое целиком в руках Путина.
Но пока Россия будет смотреть на мир как на арену для борьбы, а не на фабрику для производства, мы будем жить все хуже и хуже. Значительная часть россиян этой простой вещи не поймет, увы, никогда, поскольку реагирует на все эмоционально, а не рационально. Зато другая часть — наиболее прагматичная и адаптивная — начнет по мере нарастания проблем все больше склоняться к трезвым размышлениям об их причинах. От этой части общества, которую можно назвать настоящей российской элитой, зависит в конечном счете будущее нашей страны.
Дмитрий Травин
