За последний год более 4,000 иранских врачей подали заявления на получение разрешения на эмиграцию. К ним присоединились несколько тысяч представителей других профессий, таких как сантехники, плотники и даже парикмахеры, которые больше не могут зарабатывать на жизнь, учитывая огромный скачок цен на потребительские товары и девальвацию иранского риала.
В иранский парламент подали ходатайства с требованием отставки нескольких министров: министра торговли Резы Фатеми Амина, министра труда Ходжата Абдолмалека и министра финансов Эхсана Хандози. Законодателей попросили приостановить требования до окончания празднования нового года Навруз 21 марта. Прошло уже больше месяца с этой даты, и движение за смещение министров возобновилось.
Резкая критика направлена не только на этих трех министров. Президент Эбрахим Раиси также находится под прицелом законодателей из-за его предполагаемых неудач, включая отсутствие реалистичного экономического плана по борьбе с ущербом, нанесенным Ирану санкциями, а также коррупцию и потери, понесенные иранской экономикой из-за плохого управления.
Критики Раиси, среди которых есть и его бывшие сторонники, указывают на громкие обещания, данные им во время предвыборной кампании весной прошлого года, в которых он обязался построить миллион новых единиц жилья - обещание, которое до сих пор остается только на бумаге.
Официальный дефицит бюджета Ирана за 2021-2022 годы составляет $17 млрд, но по некоторым оценкам он гораздо выше - $25 млрд - при инфляции, приближающейся к 40%.
В ответ на критику министр нефтепромышленности Джавад Оуджи представил оптимистичный отчет, согласно которому доходы Ирана от экспорта нефти за последние 12 месяцев выросли на 40% по сравнению с предыдущим годом и составили $17 млрд. Эти доходы распределяются между Министерством нефтепромышленности (14,5%), которое должно инвестировать их в разработку новых месторождений нефти и природного газа; Национальным фондом развития Ирана (20%), которому поручено защищать экономику Ирана во время чрезвычайного положения; и операционными расходами государства (65%). Оуджи отметил, что Иран экспортирует 750,000 баррелей нефти в день, большая часть которых идет в Китай.
Но эти данные, какими бы точными они ни были, не убеждают иранскую общественность в способности правительства противостоять санкциям, и люди задаются вопросом, куда на самом деле идут эти доходы.
Новые больницы не построены, школы не отвечают требованиям растущего населения, транспорт работает кое-как, а нехватка воды в некоторых провинциях доходит до того, что воды там просто не остается.
Но настоящая огромная проблема, которая угрожает Тегерану, - это долг государства перед банками, частными кредиторами и организациями, которые беспокоятся о своей стабильности в случае, если Иран не вернет им миллиарды, которые он задолжал.
Отчет, подготовленный по заказу отдела планирования Министерства финансов, был представлен в августе прошлого года и просочился в СМИ в октябре. В нем говорилось, что при сохранении санкций Иран может обанкротиться к 2027 году.
Этот мрачный прогноз предупреждает, что стоимость риала может упасть до десятой части его нынешней стоимости и что, даже если санкции снимут сегодня, долг Ирана по-прежнему будет составлять $68 млрд. Если они продлятся до 2027 года, этот долг может достигнуть $560 млрд.
На Организацию медицинского страхования Ирана, которая выдает социальные пособия и помогает нуждающимся семьям, в настоящее время приходится $20 млрд правительственного долга перед госучреждениями. Хотя правительство может взять часть денег из Фонда национального развития, чтобы заткнуть финансовую дыру - как оно уже делало дважды за последние 2 года, - это противоречит конституции Ирана и требует специального одобрения верховного религиозного лидера страны Али Хаменеи.
Единственные, кто не почувствовал стесненного положения, - Корпус стражей исламской революции (КСИР), бюджет которого удвоился по сравнению с прошлым годом и в настоящее время составляет $22 млрд. Для сравнения, на регулярную армию было выделено всего $8 млрд, хотя КСИР составляет всего 10% от всех вооруженных сил Ирана.
КСИР пользуется и другими источниками дохода, не входящими в госбюджет, поскольку он также контролирует гражданские и военные производственные линии, топливные терминалы, аэропорты и, очень скоро будет контролировать и производство риса. Часть этого контроля осуществляется через гражданские организации, такие как строительный штаб «Хатам-аль-Анбия», инженерную компанию, которая считается крупнейшим подрядчиком в Иране.
Другие корпорации также контролируются КСИР. По западным оценкам, он контролирует более половины экономики Ирана, непосредственно нанимая 200,000 гражданских лиц (на военной или гражданской службе), 30,000 из которых - постоянные сотрудники. КСИР также обеспечивает работой 1 млн подрядчиков и субподрядчиков. Истинный объем его доходов неизвестен, и он не контролируется ни одним государственным органом.
Длительный контроль КСИР над экономикой может быть поставлен под сомнение, после того, как санкции отменят. Командиры КСИР обеспокоены тем, что если иностранные компании выйдут на иранский рынок, ведя дела напрямую с частными иранскими компаниями или правительством, их доля от каждого проекта сократится.
Это основная причина, по которой КСИР был против заключения первоначальной ядерной сделки в 2015 году, и причина, по которой он оказывает давление на команду, ведущую переговоры по новой сделке. Это также основная причина, по которой правительство Ирана так настойчиво требует исключить КСИР из списка террористических организаций, составленного Госдепартаментом США.
Иностранные инвесторы, которые начали приходить в Иран в 2016 году, после подписания ядерного соглашения, прекрасно знали, что каждый проект будет проходить через КСИР, даже если он ничего не подписывает официально. Но после того как в 2019 году КСИР признали террористической организацией, иностранные компании не могли реализовать ни один проект, не рискуя сами попасть под санкции.
Полная зависимость режима от политической и военной мощи Стражей революции, когда большинство членов кабинета и даже сам Раиси - члены КСИР, делает их пребывание у власти зависимым от поддержки КСИР, которая покупается путем включения ее в предполагаемые доходы государства.
Иран утверждает, что до тех пор, пока КСИР находится в списке террористических организаций, США и другие западные страны могут заявить, что, хотя санкции против Ирана были сняты в рамках ядерного соглашения, их все еще можно применить, поскольку сделки или инвестиции запрещены, так как в них участвует террористическая организация.
Проправительственные иранские обозреватели поддерживают требование правительства, но это те же комментаторы, которые требуют от правительства найти немедленные экономические решения и при этом увольняют министров, ответственных за экономику. С другой стороны, члены Конгресса США, Израиль, Саудовская Аравия и Объединенные Арабские Эмираты оказывают огромное давление на президента США Джо Байдена, чтобы он не уступил иранским требованиям и не исключил КСИР из списка.
В последнее время все чаще можно услышать об относительно низких шансах на заключение ядерного соглашения, учитывая спор вокруг КСИР - несмотря на то, что и Иран, и Запад стремятся подписать соглашение в ближайшее время.
Решение этого кризиса может быть найдено в компромиссе, который бы проводил различие между санкциями, наложенными на КСИР, и его определением как террористической организации, или с исключением этой организации из списка, но сохранением в нем Сил Кудс, которые связаны с КСИР.
По видимости, вопрос о КСИР - это спор между иранской концепцией суверенитета, согласно которой государственная организация, такая как Стражи революции, не может быть частью списка террористических организаций, и позицией США, которые считают, что санкции против КСИР - это часть войны Америки с террором.
На практике это экономическая и политическая борьба, вращающаяся вокруг выживания режима, который, в отсутствие разделения доходов с КСИР, может оказаться в конфликте с этой организацией.
