(Продолжение. Начало в предыдущих номерах)

Весной 50-го года ощущение скорого, через год, расставания со школой, а, может, и с родным городом, вызвало у нас, девятиклассников, желание больше проводить времени в совместных пеших и велосипедных прогулках, в музеях, по историческому центру, городским окраинам. Но, кроме памятников и музеев, нас стали манить к себе и другие интересные места, появившиеся в городе.

В городе стало известно, что по инициативе заезжего грузина по фамилии Сирбиладзе на железнодорожном вокзале «Полтава-Южная» открылся ресторан. Там играет настоящий оркестр, и под музыку посетители танцуют, а официанты подают горячие блюда и напитки... Такое мы видели только в кино, и, конечно, захотели побывать в этом ресторане. Но чтоб туда попасть, во-первых, нужно иметь определенную сумму денег, во-вторых, прилично приодеться, а в-третьих, от центра доехать на автобусе до «Южного вокзала».

Зубило, у которого в те годы разные идеи особенно «били фонтаном», после уроков, позвав Леню Суцкевера, Хрена и меня, предложил:

- В воскресенье вечером едем в ресторан. Всем одеться как в гости и иметь деньги на проезд. Остальные расходы я беру на себя…

- Откуда у тебя рубли? - заинтересовались мы. 
- Это - секрет! - небрежно ответил он. Зная, как скромно живут родители Вили, все еще не завершившие стройки своего дома, трудно было представить, откуда он возьмет деньги на ресторан. Но пойти туда нам очень хотелось...

Как договаривались, в воскресенье, в шесть вечера мы встретились на углу улиц Гоголя и Ленина, на остановке автобуса, идущего в сторону Южного вокзала. В скверике, накинув шинель, сидел в кресле и глядел на нас наш земляк и любимый писатель Николай Васильевич Гоголь. Если бы мы оглянулись и более внимательно посмотрели на чугунный памятник автору «Ревизора» и «Мертвых душ», то непременно заметили, что его лукавый, насмешливый взгляд будто предостерегал нас от этой поездки в ресторан. Но подошел наполненный пассажирами автобус, и мы вошли в открывшиеся двери. Честно передав кондуктору по пятаку, мы, стоя, минут через пятнадцать доехали до Южного вокзала. Выйдя из автобуса, полюбовались привокзальной площадью. После восстановления она приобрела ещё более привлекательный вид, чем до войны.

В зале ожидания недавно отстроенного вокзала красовалась яркая вывеска «Ресторан». Но у входа швейцара мы не увидели. Зубило смело открыл дверь, и мы очутились в ярко освещенном люстрами зале. Почти от дверей через весь ресторан к возвышению, на котором играл небольшой оркестр, тянулись ряды столов, накрытых белыми скатертями и вазочками с букетиками ландышей. Посетителей было немного. Зубило уверенно, будто привык обедать и ужинать только в ресторанах, указал нам на свободный стол: «Прошу садиться, господа, присяжные заседатели!» (Любимое выражение Остапа Бендера надолго сохранилось в нашем лексиконе). Подбежал молодой официант и, положив на стол узкую папку с золотым тиснением, выпалил:

- Виiтаемо (приветствуем, укр.) вас у нашому ресторанi.

Зубило небрежным взмахом руки попросил официанта подойти поближе и, нахально посмотрев ему в глаза, едва слышно проговорил:

- Видите ли, дорогой, мы, музыканты, пришли сюда послушать ваш оркестр. Но (он сделал паузу) очень хотим пить. Поэтому, будьте добры, принесите бутылочку фруктовой водички и немного печенья… Представительный шатен Леня, полнолицый блондин Хрен и я, худощавый брюнет, наконец, поняли, что Зубило решил нас «разыграть». Однако весь его план всё же до конца мы не «раскусили». Ожидали, что официант возмутится и потребует немедленно покинуть ресторан, но на наших глазах произошла метаморфоза: официант стандартно улыбнулся, выпрямился и ответил:

- Зараз принэсу...

Зал постепенно заполнялся публикой. Оркестр тихо играл вальс из балета Чайковского «Спящая красавица». Мы вопросительно глядели на Зубилу: ждали что же будет дальше?

Вскоре официант поставил на стол бутылку «ситро», ловко открыл её, а на хрустальном блюде развернул пачку печенья «Шоколадные». Зубило, по праву хозяина, наполнил бокалы розовой жидкостью, исходящей пузырьками, и предложил пушкинский тост: «Поднимем бокалы, содвинем их разом. Да здравствуют музы, да здравствует разум!»

Без всякого желания мы чокнулись, выпили приторно-сладкую воду и пожевали печенья. В ресторане становилось душно, нарастал шум от украинских, еврейских и русских голосов. Оркестр, прервав исполнение классической музыки, заиграл «Лезгинку», и пара небритых гостей с Кавказа, энергично размахивая руками, засеменила по кругу. А Зубило сказал:

- Видите, ребята, по сложившейся обстановке здесь нам оставаться нельзя. Люди смотрят на нас, ожидая свободных мест. Значит так: идите на выход, встретимся у багажного отделения, а я подожду официанта, чтобы рассчитаться.

Обозлённые обманом и зря потраченным временем, мы встали и под одобрительные реплики посетителей, ожидавших наши места, покинул ресторан. Мы шли и недоумевали, почему Зубило попросил ждать его не у остановки городского автобуса, а в противоположной стороне - у пункта приема багажа. Но не успели дойти до назначенного места, как он, запыхавшись, прибежал...
- Ну, ты рассчитался с официантом? – прокурорским тоном спросил Леня.

- Я его ждал-ждал... Ваши стулья заняли какие-то селянки, а официанта всё не было. Думаю, зачем я, дурак, один в духоте и шуме должен его ждать? Встал, незаметно вышел из зала и побежал к вам… Давайте, ребята, дойдём до следующей остановки и мотанём домой...

Только теперь мы поняли, что произошло. Зубило пригласил нас в ресторан на ужин, а сам, не заплатив даже за такое копеечное угощение, убежал как вор, а мы, честные комсомольцы, стали его соучастниками…

Леня, мигом оценив возможные последствия случившегося, предсказал:

 -Если официант подымет шум, а в ресторане будет кто-то из знакомых, они доложат родителям, в школу и милицию... Тогда прощай, Хрен, наши золотые медали… (круглые отличники Леня и Хрен были претендентами на них).

Витя Охрименко, сжав кулаки, готов был поколотить Вилю. Я стоял, опустив голову, и молчал, сгорая со стыда. Только виновник происшедшего, еще не восстановив дыхания после позорного бегства, глядел с недоумением на нас:

- Пацаны, да что с вами? Подумаешь, я не уплатил за «ситро» и печенье. Официант, хоть и молодой, но из-за нас в убытке не останется: «сдерет» с новых клиентов. А вы переживаете... Прошу вас: только молчите! Не забыли: «Болтун-находка для шпиона!»

Пока мы, злые и голодные, спускались по улице, а затем по пешеходной дорожке моста через Ворсклу молча шли до следующей остановки автобуса, Леня, опасаясь возможной погони, все поглядывал назад. А Виля, почуяв наше отношение к нему, рванул вперед и, понурив голову, побрел один. Когда остановился полупустой автобус, он первый заскочил в салон и заплатил кондуктору за всех. Из автобуса вышли у Корпусного сада. Прощаясь, никто из нас, троих, не пожал Виле руки.

Прибежав домой, я попросил маму подогреть ужин.

- Но вы ж были в новом ресторане, - удивилась мама, - чем же Виля там вас угощал?

- Вообще-то, мамочка, мы поехали в этот ресторан, чтобы послушать оркестр, хорошую музыку. Зал и оркестр нам понравились. Посидели, выпили фруктовой водички, полюбовались на танцующие пары и уехали домой. (Не хотелось позорить Вилю. Думаю, что Леня и Витя поступили так же).

В понедельник в школе перед уроками меня встретил Виля. «Извини, - сказал он. - Хотелось немного почудить, а ещё проверить у себя чувство страха… Не ожидал, что вы к этому отнесетесь так серьезно». Он постарался улыбнуться. По его бледному лицу, красным, как у кролика, глазам и разбухшим векам я представил его ночь без сна. В ответ на протянутую мне руку, я ее пожал. Простил его озорство: ведь он был самым близким моим другом. В то же утро Виля попросил прощения у Вити и Лени.

Фото: Памятник Н.В. ГОГОЛЮ в Полтаве