По обновленной официальной статистике, сейчас в нашей стране за чертой бедности живут 12,9% граждан, или 18,9 млн человек — на 400 тысяч меньше, чем в прошлом году. К 2020-му обещают, что малоимущих останется не больше 17 млн, а к 2024-му — менее 10 млн.
Сомнений, что план выполнят, практически нет. Если понадобится, перепишут статистику — теперь это в порядке вещей. Скажут, что раньше просто считали неправильно.
Между тем, Росстат уже и сейчас не досчитывает. Бедных в России не 13%, а раза в три больше. Порочная практика ориентироваться на абстрактный прожиточный минимум, а не на реальное потребление, приводит к жутким вывертам.
Допустим, живет среднестатистическая семья с ребенком в какой-нибудь условной Рязани на средние две зарплаты — 50 000 рублей чистыми. Статистика социального неблагополучия их игнорирует — какие же это бедные! А, например, обыватель из условного Сольвычегодска, прозябающий охранником на каком-нибудь никому не нужном складе, еще и позавидует: целый полтинник — жить да радоваться.
Но если семья в Рязани снимает квартиру? За вычетом аренды и оплаты коммуналки остается уже тысяч тридцать. И, стало быть, из колеи семью может выбить самая простая болезнь. Если один из взрослых уйдет на больничный, то в конце месяца получит тысяч на семь меньше, а расходов будет больше — ведь понадобятся лекарства. И опять придется расчехлить кредитку (а еще рассрочка за небулайзер с предыдущего бронхита не выплачена). И снова надо будет просить хозяйку квартиры, чтобы она вошла в положение и подождала денег пару недель. А если один из двоих в этой семье потеряет работу? Лучше не думать.
Они и не думают. Точнее, думают, что у них-то все еще ничего — другим хуже. Некоторые вон даже квартиру не могут снять и живут в тесноте и обиде с кучей злых родственников, с папашами-алкоголикамии да братьями-наркоманами.
Или заглянем в условный Череповец. Там двое бюджетников рискнули-таки пристроить маткапитал в ипотеку. Долгожданное свое жилье, пусть хотя бы двухкомнатная хрущевка. Женщина как раз вышла из декрета — решили, с двух зарплат можно вытянуть эту кабалу, чтобы больше не мыкаться по чужим углам. И не рассчитали силы. Макаронная диета, приправленная вечной тревогой, не только портит настроение, но и не прибавляет здоровья. Отец семейства попал в больницу с прободением язвы — из обоймы вылетел на месяц, а восстановить привычный график отчислений в банк не получается уже месяца три.
Нищие ипотечники — уникальное явление нашей социальной реальности. Это ведь не только так называемые работающие малоимущие, но еще и работающие и выплачивающие ипотеку бедняки. Только последних не видит статистика.
А как живет какая-нибудь одинокая баба Нюра из Пскова? Пенсия 8300, с региональной доплатой — 8806. Это величина прожиточного минимума для стариков, которая официально характеризует пожилого человека как материально благополучного. «Благополучие» бабы Нюры обеспечивается также субсидией на коммуналку, бесплатным проездом и льготными лекарствами, которых никогда нет в ближайших аптеках (а в дальних приходится ждать месяцами).
Баба Нюра не унывает — она человек старой закалки, да еще находчивый. Нашла себе такого же одинокого дедушку, который очень рад был съехаться и сдать свою маленькую квартирку за десять тысяч. Теперь два пенсионера могут содержать не только себя и кошку Мурку, но даже подкидывать хоть по паре-тройке тысяч своим 45-летним детям, у которых так и не выстрелили стартапы.
Неудачливые стартаперы тоже ведь не посчитаны чиновниками Минсоцразвития. Вот еще — считать тунеядцев. Пусть не маются ерундой, а регистрируются как самозанятые или встают на биржу труда. Тогда, может быть, им улыбнется социальный контракт — новое слово в борьбе с бедностью.
Социальный контракт — это прорыв! Например, погрязшему в долгах и безработице человеку дают единовременно тысяч сорок, а он подписывает бумагу, что обязуется переучиться и найти наконец нормальную работу. Или заключается такой договор: государство полгода снабжает нуждающегося продуктовыми наборами, а он за это должен быть социально ответственным — честно изучать списки вакансий из центра занятости и ходить на собеседования. Ну а тому, кто уже и так работает, но все равно не может подняться со дна, могут дать корову и мешок картошки, за которые тоже надо будет письменно отчитаться.
То есть социальный контракт — это те же продуктовые кредитные карты, только от государства. Вместо уплаты процентов загнанные в угол люди, видимо, должны согласиться не отсвечивать больше в статистике бедности.
Вот так и выходит, что бедных в России — от трети до половины. А те цифры, которые выдает правительство, — уже про самых отчаянно нищих.
Марина Ярдаева
