Политическим наблюдателям 2016 год представляется землетрясением – событием, которое происходит раз в поколение и меняет в корне американскую политику. Республиканская партия разделилась на фракции, не зная, стоит ли поддерживать Дональда Трампа. Общепризнанный социалист продолжает бороться за номинацию от Демократической партии. Слева и справа всем кажется, будто начинается новая эра.

И новая эра начинается, но не в том смысле. Хотя эти выборы кажутся началом партийной перестройки, на самом деле это ее окончание. Партийные коалиции, которые определяли характер Демократической и Республиканской партий на протяжении десятилетий в середине двадцатого века, давно распались; за последние полвека их составные избирательные блоки - идеологические, демографические, экономические, географические, культурные - перемешались. Повторное формирование новых демократических и республиканских коалиций почти закончено.

В этом году новые партийные коалиции решают, какие идеи и убеждения они будут защищать - когда, по сути, партийные платформы догнали сдвиг в составе избирателей, который уже произошел. Тому типу консерватизма, который долго отстаивала Республиканская партия, было суждено пасть, как только пришел кандидат, который смог сплотить избирателей, не оглядываясь на доноров, экспертов и ученых мужей. Будущее строится на наших глазах - с далеко идущими последствиями для каждого аспекта американской политики.

Кампания 2016 года - признак того, что американская политика меняется, глубоко и надолго,  с 2020 до 2030 партийные платформы кардинально изменятся. В будущем, возможно, вы будете голосовать за партию, которую никогда не поддерживали. Каким же будет это политическое будущее?
***

Сегодняшняя Республиканская партия – преимущественно среднезападная, белая партия рабочего класса с географическим эпицентром на юге. Сегодняшняя демократическая партия - коалиция относительно преуспевающих белых с расовых и этнических меньшинств, сосредоточенных в архипелаге густонаселенных городов.

Во время праймериз Демократической партии ученые мужи, которые, затаив дыхание, наблюдали за противостоянием Клинтон и Сандерса, пропустили событие,  иллюстрировавшее идеологический сдвиг: крах краткой кампании Джима Уэбба за выдвижение в президенты. Уэбб был единственным кандидатом, который представлял «старую добрую» демократическую партию середины 20-го века - партию, которую поддерживали преимущественно белые южане  и северяне. Даже во время эпохи «новых демократов» Билла Клинтона остатки этой коалиции были все еще важны. Но к 2016 году у Уэбба не было электората, и он лишился своего места среди добивавшихся номинации политиков, включавших одного давнего социалиста (Берни Сандерс) и двух кандидатов, которые в юности были республиканцами (Хиллари Клинтон и Линкольн Чэфи).

У республиканцев образцом живого ископаемого был Джеб Буш. Как и его брат, Джеб проталкивал нео-рейгановский синтез агрессивной внешней политики, социального консерватизма и сокращения льгот среднему классу в пользу финансирования дальнейшего снижения налогов для богатых. Со времен Рейгана до недавнего времени, экономическая политика Республиканской партии формулировалась либертарианцами, чьи взгляды расходятся с интересами большинства избирателей-республиканцев. В марте этого года опрос Pew Research Center показал, что 68 процентов республиканцев и избирателей республиканского толка против будущих сокращений пособий по социальному обеспечению - почти столько же, сколько демократов и склоняющихся к Демпартии избирателей (73 процентов). Республиканцы, которые поддерживали Трампа, были гораздо категоричнее настроены против сокращения пособий по социальному обеспечению, на уровне 73 процентов.
По мере того, как республиканский рабочий класс заменял зажиточных республиканцев, увеличивался разрыв между экономической ортодоксальностью и экономическими интересами белых избирателей из рабочего класса в базе GOP. Республиканцы-законодатели неоднократно принимали вариации бюджетного плана Пола Райана, который основан на сокращении социального обеспечения и замене Medicare ваучерами.

За исключением Трампа, все ведущие республиканские кандидаты - Круз, Буш, Рубио, Кейсик - одобряли некоторую версию программы Райана. В противоположность этому, Трамп был единственным кандидатом Республиканской партии, который выразил фактическое предпочтение большинства избирателей-республиканцев, объявив свое «абсолютное намерение оставить социальное обеспечение таким, как оно есть». И теперь Трамп - предполагаемый республиканский кандидат в президенты.

Если Трамп потерпит поражение, остатки истеблишмента GOP могут попытаться вернуть к жизни старую экономическую догму свободной торговли, массовой иммиграции и сокращений льгот. Но рано или поздно, платформа Республиканской партии, которую отвергает большинство избирателей партии, будут пересмотрена или брошена.

Почему все это происходит сейчас? Потому что затяжная «культура войны» между религиозными консерваторами и светскими либералами практически подошла к концу.

Большинство культурно-военных конфликтов связаны с сексуальностью, гендером или воспроизводством (например, аборты, контрацепция, права ЛГБТ-сообщества и однополые браки). Центрированность вопросов культурной войны в национальной политике с 60-х годов до настоящего времени позволила обеим партиям удерживать вместе фракции с несовместимыми экономическими взглядами. Целое поколение Демократическая партия включала в себя как сторонников свободной торговли, так и протекционистов - но поддержка права на аборт, а совсем недавно, прав геев была лакмусовой бумажкой для политиков-демократов с огромными амбициями. С другой стороны, республиканцы получили разрешение расходиться во мнениях относительно торговли и иммиграции, но все республиканские кандидаты в президенты должны на словах быть пролайферами.

Социальные вопросы стали причиной партийный перегруппировки, изменив воззрения тех, кто считали себя демократами и республиканцами. На протяжении десятилетий социально консервативные белые люди рабочего класса ушли из Демократической партии и стали частью Республиканской, особенно на юге. Социально умеренные республиканцы, особенно на Восточном побережье, перешли к демократической коалиции. Теперь внутри каждой партии существуют некоторые разногласия по социальным вопросам. Либеральные республиканцы так же редки, как демократы Рейгана.

Война культур и партийная перегруппировка закончены; политическая перегруппировка и «пограничная война» -  столкновение между националистами, в основном справа, и мультикультурными глобалистами, преимущественно левого толка - только начались.

В глазах националистов самая важная разделительная линия пролегает между американскими гражданами и всеми остальными - символизируемая предложением Трампа построить пограничную стену. Справа американский национализм омрачен штаммами белой расы, религиозным национализмом и нативизмом, усиленным зажигательными речами Трампа о мексиканцах и его предложением о временном запрете на въезд мусульман в США.

Но несмотря на общие черты между националистами и расистами, это не одно и то же. Самые крайние белые националисты не выступают за национализм как за правящую философию в нашей многорасовой стране; они надеются создать белую страну в рамках национального государства. Национализм отличается от белого национализма, и популистский американский национализм, незапятнанный пережитками расовой нетерпимости, может стать более распространенным.

Подъем народного национализма справа идет параллельно с повышением поликультурного глобализма на стороне левоцентристов.

Для мультикультурных глобалистов национальные границы становятся все более устаревшими и, возможно, даже безнравственными. Прогрессивные ученые мужи и журналисты все чаще говорят на диалекте этического космополитизма или глобализма – о том, что несправедливо отдавать предпочтение своим соотечественникам в ущерб гражданам иностранных государств.

Эта разница в мировоззрениях вносит свой вклад в политические различия. Националисты поддерживают иммиграцию и торговые сделки, только если они улучшают уровень жизни граждан страны. Для новых, глобально мыслящих прогрессистов, само благополучие американских рабочих - недостаточная причина, чтобы противостоять иммиграции или либерализации торговли. Этот аргумент современные прогрессивные глобалисты позаимствовали у либертарианцев.

Контуры двухпартийной системы 2020-х годов и 2030-х годов уже смутно видны. Республиканцы станут партией преимущественно белых людей рабочего класса, жителей Юга и Запада. Они будут выступать за универсальные системы социального страхования, которые приносят пользу им и их семьям, включая социальное и медицинское страхование. Но, как правило, они будут против программ для бедных слоев населения, которыми они и их семьи не могут пользоваться. Они будут выступать против увеличения легальной и нелегальной иммиграции, в некоторых случаях - из-за этнических предрассудков; в других - опасаясь экономической конкуренции.

Демократы следующего поколения станут союзом прогрессивных белых с черными и латиноамериканцами, базирующимся в больших и этнически разнообразных городах. Они будут видеть в США вариант своей мультикультурной коалиции различных расовых и этнических групп. Многие молодые прогрессисты воспримут это как само собой разумеющееся, равняя национализм и патриотизм с расизмом и фашизмом.

И хотя пока невозможно точно знать, как закончится эта политическая перегруппировка, ясно одно: в 2016 году старая политическая система рушится, и рождается новый американский политический порядок.