В бесплодной попытке стереть прошлое,
мы лишаем общество нашего дара исцеления.
Если мы скрываем наши раны из страха и стыда,
в нашу внутреннюю тьму не проникнет свет
и не осветит дорогу другим.
Бреннан Маннинг
Прошу прощения, заголовок звучит не вполне... По-английски оно как-то естественнее: International Survivors of Suicide Loss Day. Термин «Suicide Survivors» можно использовать двояко. Ведь так можно назвать и тех, кто покушался на свою жизнь, но выжил или был спасен, как и тех, у кого погиб близкий человек, но он сам не предпринимал никаких поползновений лишить себя жизни. И все же в названии «survivor» в применении к окружению самоубийцы есть известный смысл: эти люди пережили настоящую катастрофу сродни природному катаклизму или крупномасштабной трагедии (война, лагерь смерти, и т.д.). Говорят, мучения погибшего заканчиваются с его смертью, а мучения его близких только начинаются. Именно поэтому люди, пережившие самоубийство близких, попадают в зону суицидального риска. Нередки случаи, когда, не в силах справиться с горем, одержимые чувством вины, близкие люди самоубийцы идут за ним следом и тоже кончают с собой. На встрече, организованной Американским Обществом по Предотвращению Суицида (American Foundation for Suicide Prevention) 21 ноября сего года, я встретилась с двумя молодыми женщинами, у которых недавно покончили с собой два члена семьи.
Начну по порядку. В 1999 г. американский сенатор Генри Рейд (Henry Reid), чей отец покончил с собой, предложил Сенату на утверждение резолюцию о том, что один день в году будет посвящен тем, кто пережил суицид близкого человека (National Survivors of Suicide Day). Решение сената выделило для этого субботу перед Днем Благодарения, и с тех пор по всей Америке в этот день собираются те, у кого близкие покончили с собой. Эти встречи помогают «исцелению» страдающих от горя людей, помогают преодолеть их изоляцию и одиночество. Американское общество по предотвращению самоубийств (AFSP) ежегодно спонсирует это мероприятие, которое переросло в Международный день. В этом году и я, рядовой волонтер AFSP, приняла в нем участие.
Встреча проходила в помещении нью-йоркского колледжа New School. Все было организовано в типичной для Америки манере: регистрация участников, где каждому выдали ярлычок, на котором можно было написать свое имя и приклеить на одежду, разноцветная ленточка (каждый цвет символизировал вид утраты: родителя, брата, мужа, сына или дочь...) Кофе, бублики, булочки, вода, яблоки... Каждому участнику – папочка с перечнем ресурсов для помощи, советами, списком групп поддержки, планом мероприятия, брошюрой AFSP, информацией для тех, кто желает почтить память умершего, приняв участие в реальном либо виртуальном проекте «Лоскутное одеяло». Можно было взять лоскуток любого цвета, к нему прикрепить что-то об умершем (фотографию, стихи, обращения, рисунок и т.д.) и послать в AFSP. Желающие могут принять участие и в виртуальном проекте, разместив информацию об умершем на интернете. Кому-то подобные старания могут показать ерундой в общественном контексте океана горя, но я усвоила американскую ментальность: нельзя сидеть сложа руки и ждать, что само собой что-то произойдет. Так и исцеление: для того, чтобы стало легче, надо что-то делать, работать над собой и помогать другим. Очевидно, такой взгляд разделяют многие: большой зал был почти заполнен людьми, пережившими суицид близких.
Со вступительным словом к участникам обратилась доктор наук в области психологии Ванесса МакГанн, некогда потерявшая сестру от суицида. Глубоко прочувствованным было выступление доктора наук в области социологии Донны Барнс. Гибель ее сына – страшная личная трагедия – не просто опрокинула ее все планы, но изменила самое русло ее жизни. Молодой парень учился на юриста, имел друзей, любимую девушку. Ничто не предвещало трагедии. А потом он исчез, и девять месяцев от него не было известий. Его тело обнаружили случайно, когда стали осушать речку недалеко от колледжа, где учился молодой человек. На дне реки была затонувшая машина, которую Донна Барнс считала безнадежно пропавшей, а за рулем – покойный сын. Когда это произошло, Донна, по ее словам, почувствовала себя не просто в бездне горя, но еще и безнадежно, вселенски одинокой. Ей тогда казалось, что никто в ее среде, афроамериканской общине, не совершал ничего подобного. Во всяком случае она не знала ни единой семьи, где произошло нечто подобное.
Постепенно Донна стала организатором группы поддержки, к которой потянулись афроамериканцы, пережившие подобную трагедию. Оказалось, что она не одинока. Донна Барнс организовала и возглавила Национальную организацию цветного населения против суицида (National Organization for People of Color against Suicide). Вместо юриспруденции, к которой она внезапно охладела, Донна Барнс занялась социологией. Тема, как можно догадаться, – суицид. Донна Барнс защитила диссертацию. Помимо преподавания, она занимается общественной работой, пишет книги, то есть делает что-то не только в память о сыне, но помогает другим справиться с болью. На встрече одна из участниц сказала, что не находит понимания в семье, что ей даже пришлось скрыть от них, куда она пошла в субботний день. Что можно порекомендовать в подобном случае? Только выразить сочувствие и надежду, что близкие поймут, если узнают правду. Донна сказала, что если друзья вас не понимают и хотят, чтобы вы не упоминали о происшедшем, или по-иному выражают свое неудовольствие вашим поведением, вам надо подумать, а не поменять ли друзей и окружить себя теми, кто вас понимает и сочувствует вам.
Целый час занял просмотр документального фильма о семьях, которые понесли утраты. Каждый год демонстрируется новый фильм на тему суицида.
Потом участники разбились на секции, разбрелись по комнатам, и в каждой группе собрались люди, объединенные видом утраты: те, у кого погибли друг или член семьи, супруг или партнер; ребенок (отдельные группы для отцов и для матерей); потеря родителя в детстве или в зрелом возрасте (по-отдельности); смерть брата или сестры; секция для детей, у которых покончил с собой близкий человек; секция творческого самовыражения утраты.
В заключение все собрались вместе в большом зале. Каждый мог написать на красно-желтом листочке имя умершего, подойти к микрофону, произнести это имя и прикрепить его к ветке куста, стоящего у края сцены. Куст быстро заполнялся листьями, а я думала о том, как все-таки прекрасно и трогательно, продуманно и тактично организовано было подобное мероприятие. Ни одной фальшивой ноты, никакого официоза.
По данным за 2013 год в США каждые 13 минут кто-то погибал от суицида. Известно, что каждая подобная смерть глубоко затрагивает от шести до восьми человек ближайшего окружения. Среди них, безусловно, много иммигрантов, которые понятия не имеют о том, что существуют (руку протяни!) разные виды помощи, чтобы они вылезли из темного омута отчаянья. Не каждому даны силы самочинно справиться с обрушившимся на них горем. Как важно донести спасительные сведения до тех, кто нуждается в помощи!
Типично по-американски – это желание быть полезным другим в беде, проявить упорство и жизнестойкость. Тут и борьба против пьяных водителей за рулем, и организация, которая занята поиском пропавших детей... Нередки случаи, когда начинания возглавляли люди, которых просто затрагивала какая-то человеческая беда: бездомность, болезни, голод, причем не только в Америке, но и по всему миру.
Мне понравились два высказывания, услышанные мною на встрече. «Птица поет не потому, что у нее есть ответ. Она поет потому, что у нее есть песня» (американская писательница Майя Анджелу). И еще слова, прозвучавшие некогда на форуме AFSP: «Наши глубочайшие раны, будучи интегрированы в нас, становятся нашей самой большой силой».
