Когда-то давно - то есть еще в 90-е годы - множество умных и серьезных людей считали, что будущее - за либеральными политическими порядками, которыми неизбежно проникнется большая часть земного шара. Соединенные Штаты и их демократические союзники победили фашизм, а затем и коммунизм. Европейский союз казался смелым экспериментом по созданию общего суверенитета. Многие европейцы считали, что его уникальное сочетание демократических институтов, интегрированных рынков, верховенства закона и открытых границ сделали «гражданскую власть» Европы равной, если не выше, аналогу «жесткой власти» Соединенных Штатов. Со своей стороны, Соединенные Штаты обязалась расширять сферу демократического правления, избавиться от надоедливых самодержцев, укрепить демократический мир, тем самым способствовав наступлению эры нового мирового порядка.
Как вы уже, наверное, заметили, пьянящий оптимизм 90-х годов уступил место растущему чувству пессимизма - даже тревоге – по поводу существующего либерального порядка.
Автор The New York Times Роджер Коэн, матерый либерал, считает, что «силы распада крепнут», а «основы послевоенного мира колеблются». Апрельский «белый документ» от Всемирного экономического форума предупреждает, что либеральный мировой порядок «оспаривается различными силами - мощными авторитарными правительствами и антилиберальными фундаменталистскими движениями», и в своей статье в New York Magazine Эндрю Салливан предупреждает, что Соединенные Штаты сами могут оказаться под угрозой, потому что стали «слишком демократичными».
Такие опасения понятны. В России, Китае, Индии, Турции, Египте - и да, даже здесь, в Соединенных Штатах – многие видят либо возрождающейся авторитаризм, либо желание лицезреть у власти «сильного лидера», чьи смелые действия подавят нынешние недовольства. По мнению эксперта Ларри Даймонда, «в период с 2000 по 2015 год демократический режим был свержен в 27 странах», и в то же самое время «многие существующие авторитарные режимы стали еще менее открытыми, менее прозрачными и менее отзывчивыми по отношению к своим гражданам». Великобритания проголосовала за выход из ЕС; Польша и Венгрия идут в нелиберальном направлении; и одна из двух основных политических партий Америки вот-вот выдвинет в президенты кандидата, который открыто осуждает толерантность, играющую центральную роль в либеральном обществе, постоянно выражает расистские убеждения и беспочвенные теории заговора, и даже поставил под сомнение идею независимой судебной системы.
Почему надеждам либералов не суждено было оправдаться? Причин этому несколько. Первая проблема заключалась в том, что защитники либерализма слишком перехвалили свое детище. Нам говорили: если больше диктаторов потеряют бразды правления, если больше государств будут устраивать свободные выборы, защищать свободу слова и соблюдать верховенство закона, вступать в ЕС и/или НАТО, то будет создана обширная «зона мира», в мире воцарится счастье и любые сохраняющиеся политические разногласия будут легко решаться в рамках либерального порядка.
Когда дело пошло не так гладко и некоторые группы в этих либеральных обществах пострадали в результате этих событий, негативная реакция наступила незамедлительно. Ко всему прочему, элиты во многих либеральных странах сделали несколько критических ошибок, в том числе создание евро, вторжение в Ирак, ошибочная попытка перекроить систему власти в Афганистане, а также финансовый кризис 2008 года. Эти и другие ошибки помогли подорвать легитимность порядка после окончания Холодной войны, открыть дверь нелиберальным силам и сделали некоторые слои общества уязвимыми перед лицом националистических призывов.
Попытки распространить либеральный мировой порядок также сталкиваются с предсказуемым противодействием со стороны лидеров и групп, ощутивших непосредственную угрозу от этих мер. Поэтому неудивительно, что Иран и Сирия сделали все, что было в их силах, чтобы сорвать усилия США в Ираке, поскольку администрация Джорджа Буша ясно дала понять, что эти режимы тоже числились в ее «убойном списке». И не стоит удивляться тому, что китайские и российские лидеры увидели опасность в западных попытках распространения «либеральных» ценностей и предприняли различные шаги, чтобы их предотвратить.
Либералы забыли, что успешные либеральные общества требуют чего-то помимо формальных институтов демократии. Они также зависят от широкой, глубокой приверженности основополагающим ценностям либерального общества, в первую очередь - терпимости. Как показали события в Ираке, Афганистане и ряде других стран, написание конституции, формирование политических партий и проведение «свободных и справедливых» выборов не даст подлинно либерального порядка, если отдельные лица и слои общества не согласны с ключевыми либеральными нормами. Такого рода культурная и нормативная приверженность не появляется на пустом месте, и, конечно, ее не привить извне с помощью беспилотников, специальных сил и других орудий насилия.
Кроме того, совершенно ясно, что после окончания Холодной войны либералы недооценили роль национализма и других форм местной идентичности, в том числе религиозного разделения, этнического происхождения и племенных связей. Они предположили, что такие атавистические придатки постепенно отомрут или будут умело сбалансированы и взяты под контроль в рамках хорошо продуманных демократических институтов.
Но оказывается, что многим людям национальные идентичности, историческая вражда, территориальные символы и традиционные культурные ценности важнее, чем та «свобода», какой ее видят либералы. И если голосование за Brexit нам что-нибудь говорит, то только то, что некоторых (в основном, пожилых) избирателей легче поколебать такими призывами, чем соображениями чисто экономической рациональности (по крайней мере, пока они не почувствуют последствия).
Мы можем думать, что наши либеральные ценности общеобязательны, но иногда другие ценности их превосходят. Такие традиционные настроения особенно сильны, когда социальные перемены приходят слишком быстро и резко: например, если некогда однородные общества вынуждены принимать и ассимилировать людей с совершенно другими культурными ценностями в течение короткого промежутка времени. Либералы могут сколько угодно твердить о терпимости и мультикультурализме (это все, конечно, хорошо), но реальность такова, что смешение культур в рамках единого государственного устройства никогда не происходило гладко. Возникшие трения становятся опорой популистским лидерам, которые обещают защитить «традиционные» ценности (или «сделать страну снова великой»). Ностальгия по-прежнему может быть хитрой политической уловкой.
И самое главное - либеральные общества угодили в ловушку, потому что они уязвимы перед группами или отдельными лицами, которые используют в своих интересах те самые свободы, на которых основаны либеральные общества. Как доказывал весь год Дональд Трамп (а также Марин Ле Пен, Эрдоган, Герт Вилдер и другие политические деятели), есть лидеры или движения, которые пользуются преимуществами открытого общества, чтобы сплотить вокруг себя армию популистов-последователей.
Это объясняет, почему так много людей в Соединенных Штатах и в Европе отчаянно пытаются привлечь Дядю Сэма к наведению порядка в Европе. Это не столько страх перед самоуверенной Россией; это страх перед самой Европой. Либералы хотят, чтобы Европа оставалась мирной, терпимой, демократичной и послушной принципам ЕС, хотят когда-нибудь втащить в этот круг Грузию и Украину. Но в глубине души они просто не верят, что европейцам по силам справиться с этой ситуацией, и они опасаются, что эти беспорядки усилятся. Несмотря на все предполагаемые достоинства либерализма, его защитники не могут справиться с подозрением, что его европейская версия настолько хрупка, что требует бессрочной американской поддержки. Кто знает? Может быть, они правы. Но если вы считаете, что Соединенные Штаты располагают бесконечными ресурсами и безграничным желанием защищать за свой счет другие богатые страны, то вот вам вопрос: какими другие глобальными приоритетами либералы готовы пожертвовать, чтобы сохранить то, что осталось от европейского порядка?
Информационная служба 7days.us
