В понедельник исполнилось 20 лет с того дня, когда потомственный сотрудник Центрального разведывательного управления США Олдрич Хейзен Эймс признал себя виновным в шпионаже в пользу СССР и Российской Федерации и был приговорен к пожизненному заключению.
В отличие от израильского шпиона Джонатана Джея Полларда, который тоже получил пожизненный срок, но должен выйти на свободу в ноябре будущего года, Эймс был арестован уже после того, как в федеральной системе США отменили условно-досрочное освобождение, и поэтому обречен закончить свои дни за решеткой.
Насколько известно, за 9 лет работы на московский Центр Эймс продал ему почти рекордное количество агентов ЦРУ, около 10 из которых были расстреляны.
Рекорд по этой части, как считают, принадлежал ветерану ФБР Роберту Хэнссену, который тоже приговорен к пожизненному заключению.
В отличие от многих советских агентов прошлых лет, Эймс, который родился 26 мая 1941 года и пошел по стопам отца, работавшего в ЦРУ, вызвался сотрудничать с КГБ не из идеологических соображений, а из стремления улучшить свое материальное положение.
В октябре 1983 года он разошелся с женой, которая раньше тоже работала в ЦРУ, и согласился заплатить их общие долги, а также выплачивать ей в течение трех с половиной лет ежемесячные алименты. В общей сложности речь шла о 46 тысячах долларов.
Эта сумма грозила обанкротить Эймса, который получал в ЦРУ около 60 тысяч долларов в год. Он говорил впоследствии, что мысль о сотрудничестве с СССР возникла у него из-за финансовых затруднений.
Частично они были результатом расходов, в которые вводила его новая жена.
В 1982 году Эймс вступил в интимные отношения с атташе посольства Колумбии по культуре Марией дель Росарио Каса Дюпуй, которая была осведомительницей ЦРУ. Впоследствии он пойдет на признательную сделку с прокуратурой отчасти для того, чтобы выторговать пятилетний срок для Марии, которая вышла за него замуж вскоре после его развода и сделалась его сообщницей.
Она признала себя виновной в уклонении от налогов и сговоре с целью шпионажа.
При обыске ФБР нашло в доме Эймсов 60 женских сумок, более 500 пар обуви и 165 нераскрытых упаковок с колготками.
Сам Эймс тоже жил на широкую ногу. ЦРУ всерьез заинтересовалось им после того, как до начальства, наконец, дошло, что при относительно скромной зарплате он купил за наличные дом в Арлингтоне (штат Вирджиния) стоимостью 540 тысяч долларов и потратил на его ремонт еще почти 100 тысяч, приобрел «Ягуар» за 50 тысяч и тратил более 6 тысяч в месяц на мобильный телефон, по которому Мария звонила в Колумбию.
Коллеги давно заметили, что Эймс, который раньше носил дешевый ширпотреб, стал щеголять на работе в костюмах, сшитых на заказ. Наконец, минимальные выплаты по его кредитным картам превышали его месячную зарплату.
Долгое время Эймс объяснял, что Мария получала деньги от богатой родни в Колумбии, но еще в ноябре 1989 года один коллега выяснил, что ее семья не так уж богата, и сообщил начальству. То, впрочем, раскачалось не сразу, тем более что увлеклось в то время другой версией: сотрудник ЦРУ за границей донес, что, по его сведениям, КГБ внедрило в разведку какого-то советского эмигранта.
В общей сложности Москва заплатила Эймсу 4,6 млн. долларов. Взамен он выдал ей имена более чем трех десятков американских агентов и подробности примерно 100 тайных операций ЦРУ.
Решив подзаработать на шпионаже, Эймс воспользовался тем обстоятельством, что в его обязанности входило участвовать в вербовке советских дипломатов. С ведома ЦРУ и ФБР он взялся активно заводить контакты среди сотрудников посольства СССР в Вашингтоне и в апреле 1985 года передал им информацию, которая, по его словам, «в общем, гроша ломаного не стоила», но должна была показать КГБ, что он ценный кадр.
Взамен Эймс попросил 50 тысяч долларов, которые ему быстро выдали. Впоследствии он утверждал, что поначалу планировал расплатиться с долгами и ограничиться этим первым, как он выразился, «кидаловом», но понял, что после того, как он «переступил черту, назад дороги нет».
Уже скоро он выдал больше десяти агентов, завербованных ЦРУ и ФБР, решив «заработать как можно больше денег» и исходя из теории, что их устранение сделает его разоблачение менее вероятным.
К 1985 году шпионская сеть ЦРУ в СССР начала исчезать на глазах. В Лэнгли сообразили, что это не случайно, но поначалу подозревали не шпиона в своих рядах, а какие-то послушивающие устройства или расшифрованный Советами код.
Чуть позднее подозрение пало на бывшего сотрудника ЦРУ Эдварда Ли Ховарда, который тоже выдал секреты КГБ. Но потом ЦРУ лишилось еще трех шпионов, о которых Ховард не знал, и стало ясно, что утечка произошла не только через него.
То, что КГБ разом арестовало столько агентов, показалось американцам ненормальным. Принято считать, что контрразведки предпочитают делать такие вещи постепепенно, поскольку провал целой агентурной сети неизбежно вызывает подозрение, что ее выдал какой-то шпион.
Как потом выяснилось, в КГБ это понимали и извинились перед Эймсом, виновато объяснив, что разом арестовать всех выданных им агентов приказало начальство на самом высоком уровне.
Пока суд, да дело, Эймс продолжал открыто встречаться со своим куратором из посольства СССР Сергеем Чувахиным, объясняя на службе, что пытается его разрабатывать. После каждого совместного обеда с Чувахиным американец уносил домой от 20 до 60 тысяч долларов.
В 1986 и 1991 гг. он прошел испытания на детекторе лжи. Впоследствии Эймс говорил, что был в ужасе от этой перспективы, но КГБ посоветовало ему «просто расслабиться». Хотя тесты показали, что, отвечая на ряд вопросов, Эймс кривил душой, операторы его пропустили. ЦРУ заключило после его ареста, что они были настроены к Эймсу «слишком дружелюбно» и поэтому допрашивали его чересчур щадяще.
К 1990 году ЦРУ было уверено, что в его рядах завелся шпион, и практически прекратило вербовать советских агентов, опасаясь, что те неизбежно провалятся.
В первых числах мая 1993 года оно и ФБР начали всерьез разрабатывать Эймса: установили в его доме подслушивающие устройства и датчик в его машине, рылись в его мусорном ведре и приставили к нему группы наружного наблюдения.
Четыре месяца спустя следователи собирались взять его с поличным.
Прослушка его домашнего телефона указывала, что Эймс планирует передать россиянам какие-то материалы. Наружка подъехала к его дому в Арлингтоне в 6.30 утра. Но в отличие от обычного Эймс встал с первыми петухами и уже был таков.
Установленная напротив камера показала, что он уехал в 6.03.
Решили поджидать его у работы. Но наружное наблюдение находилось далеко от ворот ЦРУ, поскольку в прошлом к нему уже однажды привязывалась его охрана, и когда Эймс вылетел в 16 часов на улицу на своем «Ягуаре», его потеряли в потоке машин.
Этот неудачный сентябрьский день следственная бригада окрестила Черным Четвергом.
Но и на старуху бывает проруха. В ночь на 15 сентября 1993 года, когда Эймс был в служебной командировке в Анкаре, к его дому подъехал черный микроавтобус ЦРУ, в боковую дверь которого быстро втащили его мусорное ведро, оставив вместо него привезенное с собой.
Следователи извлекли из мусора клочки желтого стикера со следующим текстом.
«Я готов встретиться в Б 1 окт.
Я не могу прочитать Север 13-19 сент.
Если вы встретитесь со мной в Б. 1 окт. пжлст. сигнал на Севере.
Никакого послания в Трубе.
Если вы не можете (...) меня 1 окт. Сигнал на Севере после 27 сент. с посланием в Трубе»
Следователи быстро расшифровали написанное. «Север» и «Труба» означали тайники, а Б. – Боготу, столицу Колумбии.
«За мои 27 лет в ФБР это, пожалуй, был мой самый любимый документ», - заметил в 1995 году тогдашний начальник вашингтонского отделения ФБР Роберт Браянт по прозвищу Медведь.
Слежка за Эймсом продолжалась и закончилась 21 февраля 1994 годв, когда их с женой арестовали.
В числе прочего Эймс сообщил Москве, что именно поведал на допросах в ЦРУ сотрудник управления «К» КГБ Виталий Юрченко, в августе 1985 года попросивший убежища в американском посольстве в Риме, но три месяца спустя вернувшийся в СССР. Благодаря информации Эймса КГБ сумело быстро скомпенсировать ущерб, нанесенный Юрченко.
Среди погибших по вине Эймса называют генерал-майора ГРУ Дмитрия Полякова, из убеждений поставлявшего разведданные американцам с 1960-х годов до выхода отставку в 1980 году, инженера-электрика Адольфа Толкачева, Валерия Мартынова из вашингтонской резидентуры и его коллегу Сергея Моторина, которого ФБР пыталось завербовать посредством шантажа, хотя он впоследствии согласился шпионить по другим причинам.
