17 января генеральный прокурор Украины Юрий Луценко опубликовал в своем Facebook новость о том, что секретариат ООН передал военной прокуратуре Украины имеющееся у них заверенное обращение бывшего президента Украины Виктора Януковича. В документе от 1 марта 2014 года, которое в секретариат предоставил постоянный представитель России в ООН Виталий Чуркин, содержалась просьба к президенту Российской Федерации Владимиру Путину ввести войска в Украину. Якобы для защиты мирного населения и восстановления конституционного порядка в стране. «Все полученные украинским следствием материалы признаны ООН официальными документами, которые предоставила Российская Федерация. Следствием военной прокуратуры получены бесспорные документальные свидетельства государственной измены Януковича», - написал Юрий Луценко и добавил фотографию официального документа ООН.
В тот же день некоторые российские издания со ссылкой на Луценко перепечатали информацию об обращении бывшего президента Украины Виктора Януковича, расценив ее как признание ООН права за Россией на захват соседнего государства. Российские СМИ утверждают, что ООН подтвердил законность захвата войсками РФ украинских территорий, так как «юридически Янукович на 1 марта 2014 года имел полномочия как действующий президент обратиться к Путину с требованием ввести армию на территорию своей страны и уведомить ООН о своем решении». На самом деле Верховная Рада еще 22 февраля 2014 года конституционным большинством голосов признала, что «президент Украины Виктор Янукович самоустранился от исполнения конституционных полномочий». Другими словами, от власти Януковича отстранил украинский парламент после того, как он сбежал из страны. Согласно Конституции, Украина – парламентско-президентская республика. Поэтому решение Верховной Рады полностью легитимно. За отставку Виктора Януковича тогда голосовали как депутаты от оппозиции, поддержавшие Майдан, так и его собственная политическая сила. Временно исполняющим обязанности Президента Украины с 23 февраля 2014 года был назначен глава Верховной Рады Александр Турчинов. Что тоже отвечало требованиям основного закона страны. Поэтому обращение к главе соседнего государства о введении войск, подписанное Януковичем, после 22 февраля 2014 года не может считаться официальным документом. Единственное, о чем оно свидетельствует, так это о преступном сговоре между главой государства-оккупанта и его марионеткой.
Конечно же, печать регистрации Секретариата ООН на документах, которые были предоставлены постоянным представителем Российской Федерации в качестве доказательств, ничего не легализовывает и не разрешает. Тем более, ООН не давала никому права на оккупацию суверенной украинской территории. Согласно главе 7 Устава ООН, на проведение силовой операции требуется решение Совета Безопасности. А такого решения не было. Более того, 27 марта 2014 года была принята резолюция Генеральной ассамблеи ООН, которая подтверждает суверенитет и территориальную целостность Украины в ее международно признанных границах. Из 193 стран-членов ООН, 100 высказались за то, что они не признают законности какого бы то ни было изменения статуса Автономной Республики Крым и статуса города Севастополя. Учитывая, что постпред России Виталий Чуркин зачитывал «обращение» Януковича с трибуны ООН еще 3 марта, несложно заключить, что просьба беглеца тоже не была принята во внимание высокими сторонами, которые были с ней ознакомлены.
Россия и раньше предпринимала попытки узаконить свою трактовку украинских событий. В декабре 2016 года Дорогомиловский суд Москвы удовлетворил иск бывшего депутата Верховной рады Украины Владимира Олейника, назвав Майдан госпереворотом. В своем иске Олейник настаивал на том, что Янукович был смещен с должности незаконно, что назначение Турчинова и проведение досрочных выборов президента Украины 25 мая 2014 года тоже было незаконным. Примечательно, что суд не только назвал Революцию достоинства государственным переворотом, но и расценил такую трактовку как факт, который «общеизвестен, не нуждается в специальном доказывании и не может быть поставлен под сомнение». Относительно наличия у России юрисдикции для принятия решения по данному вопросу суд постановил, что этот вопрос входит в его юрисдикцию, так как между народами России и Украины сложились «уникальные отношения», что обязывает российский суд дать правовую оценку произошедшим в соседнем государстве событиям. Далее следует преамбула: «Юридическое значение госпереворота в Украине выходит за пределы ее территории и непосредственно затрагивает безопасность России, а также права и свободы гражданина». По версии Дорогомиловского суда Москвы, «результатом госпереворота стало то, что в Украине перестали действовать права человека». В связи с этим жители Крыма, «ощущая свои духовные истоки и неразрывную взаимосвязь с Россией и отчужденность от Украины», провели референдум «об историческом воссоединении» с РФ.
Ссылаясь на решение суда и поддельное признание ООН права Российской Федерации ввести войска, российская пресса заявляет: «Россия имела полное право на принуждение Майдана к миру». Нас же в этой истории интересует не столько законность оккупации, сколько то, с каким упорством Российская Федерация старается представить юридические обоснования своей агрессии. Зачем стране, решившейся на прямую интервенцию и нарушение норм международного права столь упорно создавать видимость законности своего вторжения, произошедшего три года назад? Неужели в Кремле надеются с помощью вранья и подтасовок опровергнуть обвинение в международной агрессии? Разве Владимир Путин, задумывая военную операцию, всерьез рассчитывал прикрыться столь сомнительными бумажками? Конечно, нет. Россия множит правовые смыслы. Когда на одно заключение суда есть другое, на каждое правовое решение всегда найдется с десяток антиправовых возражений.
Есть термин, который составители Оксфордского словаря назвали словом 2016 года – «постправда». Слово это описывает обстоятельства, в которых объективные факты становятся менее важны для формирования общественного мнения, чем эмоции и личные убеждения. Термином «постправда» (post-truth) еще описывают современную эпоху, когда в результате развития массовых коммуникаций, истина становится не принципиально важной для принятия важного решения. В эпоху постправды два мнения, одно аргументированное и подкрепленное фактами, а другое в корне ошибочное, эмоциональное и лишенное фактажа – равноценны. Так, к примеру, доказанный научный факт, что Земля круглая и вращается вокруг Солнца, ничем не отличается от убеждения, что Земля – это блин, который стоит на трех китах. Политикой постправды называют определенный тип политической культуры, которая характеризуется частыми взываниями к эмоциям, вместо того чтобы обсуждать непосредственно предмет политического разговора, а также упорным игнорированием фактов, опровергающих утверждения политиков.
Представьте себе суд, где преступник вместо того, чтобы доказывать, что он не крал вот эту булочку, принимается рассуждать, что кража не есть преступление, что закон неоднозначен и кражу можно трактовать и по-другому. Представьте себе судью, прокурора и присяжных, которые вместо того, чтобы судить злоумышленника, начинают ставить под сомнение само понятие права, преступления и неотвратимости наказания за него. С одной стороны дискурс преступника – это типичная постправда, ведь он обговаривает вещи, не имеющие никакого отношения к совершенному им преступлению. Но в итоге, если у него получится поставить под сомнение закон и добиться по этому поводу решения суда, то ситуация станет постправом. Все разрешено, потому что ничто не запрещено однозначно. Так выглядит мир, в котором «особые отношения» между народами становятся вполне обоснованным основанием для интервенции. Мир, где представитель страны, которая признана агрессором в одних международных инстанциях, является посредником в переговорах по оккупированным им территориям и признается гарантом мирного урегулирования – это мир постправа.
То, что Российская Федерация пытается сделать с международным правом, вбрасывая в международный дискурс антиправовые решения по Украине – это то же самое, что с информацией сделала политика постравды. Кремль стремится реструктуризировать эпоху постправды в постправо - мир, где больше не будет незыблемых правовых норм, а будут трактовки и мнения по ключевым фундаментальным вопросам. Именно поэтому в ответ на однозначные международные резолюции, опирающиеся на договоры, конвенции и статью кодексов, в российском дискурсе возникают подписанные государственными преступниками бумаги и решения судов, выходящие далеко за пределы его юрисдикции.
России нет нужды искать аргументы в свою защиту. Она ищет сообщников, готовых поставить под сомнение преступный характер ее действий в Украине.
