В понедельник Генеральная Ассамблея ООН приняла Резолюцию о ситуации с правами человека в Автономной Республике Крым и городе Севастополь. «Результат голосования следующий: «за» - 70 стран, «против» - 26 при 77 воздержавшихся», - заявил председатель заседания Генеральной Ассамблеи. По словам постоянного представителя Украины при ООН Владимира Ельченко, проголосованный документ является «инструментом дополнительного давления на Россию». Резолюция осуждает серьезные нарушения прав в отношении жителей Крыма, упоминает такие факты, как: внесудебные убийства, насильственные исчезновения, политически мотивированные уголовные преследования, дискриминация, запугивание, насилие, пытки и другие нарушения прав человека в Крыму. Ответственность за происходящее на полуострове полностью возлагается на Российскую Федерацию, как страну-оккупанта. В документе содержится обращение к Управлению Верховного комиссара ООН по правам человека с предложением подготовить отчет о ситуации на полуострове. От Российской Федерации требуется обеспечить беспрепятственный доступ в Крым международным правозащитным миссиям, действующим под эгидой ООН.
Казалось бы, что нового? Оккупация и последующая за ней попытка незаконной аннексии уже сами по себе являются нарушением международного права. За это еще в 2014 году на Россию были наложены «крымские санкции». Большинство стран мира подтвердили свою приверженность территориальной целостности Украины. Какая разница? Одной резолюцией больше, одной меньше. – В том то и дело, что разница есть. Новая резолюция Генассамблеи ООН не только признает факт агрессии, но и содержит в себе реакцию на последствия оккупации. Тем самым признается, что никакого добровольного «возвращения в родную гавань» попросту не было. Пытаясь подчинить оккупированные территории, страна-оккупант развязала системные репрессии против местных жителей. А это новые преступления. Вот про них и говорится в резолюции ООН.
Если быть откровенными, мир до сих пор не отважился на реакцию, адекватную крымской ситуации. Многочисленные отчеты правозащитных организаций рассказывают о фактах преступлений в Крыму, но не всегда верно характеризуют явления, которые за ними стоят. Так в докладе Amnesty International «Крым во тьме: удушение несогласия» говорится о репрессиях против представителей крымскотатарского народа. Правозащитный документ, в каждой своей главе содержащий дела, так или иначе связанные с крымскими татарами, особо указывает, что речь идет о преследовании по идеологическому признаку. Россия, по мнению правозащитников, борется с несогласными. А крымским татарам, как самой организованной группе, не признавшей оккупацию, просто достается больше всех. Но никакого давления на народ, по их мнению, все же нет. И это странно. Ведь ситуация, в которой представители одного народа, обладающего коллективными правами, преследуются пусть по разным причинам, но с одной целью - как раз указывает на этнический и расовый характер происходящего.
Или, к примеру, такие формы дискриминации, как насильственная паспортизация, призыв молодых людей в армию страны оккупанта, судопроизводство по российскому законодательству, существенно ограничивающее права украинских граждан в Крыму, экспроприация, препятствия в экономической и хозяйственной деятельности – все это примеры системных нарушений прав украинских граждан на украинской земле. В этой ситуации абсолютно не важно, осознают ли большинство крымчан, что их права нарушаются, готовы ли они жаловаться и протестовать. Ущемление прав и свобод – это факт, который устанавливается исходя из наличия признаков. В риторике же по Крыму, многие спикеры обращают внимание на малое количество заявителей-крымчан в международные суды, злорадствуя, что недовольных-то и нет. Этим упускается контекст неправовых решений оккупантов, затрагивающих интересы миллионов украинских граждан. Или вот еще пример. Часто в разговорах по Крыму можно услышать о «референдуме» и его результатах, как о некоем доказательстве настроений крымчан. Миф о пророссийских настроениях в Крыму тиражируется так, как будто в вопросах преступлений настроения преступников, жертв и свидетелей имеют значение. Крым – это территория бесправия, где гибнут, исчезают и преследуются люди. Разве может это уравновесить результат соцопросов? Абсурдно! Но крымская оккупация в международном дискурсе очень часто поддается этой самой намеренной абсурдизации.
Попытки спрятаться за конкретными случаями преследований, их относительной малочисленностью (если сравнивать с регионами бедствий) скорее напоминают умышленное размывание границ системных преступлений, чинимых страной-оккупантом. Нежелание видеть системность развязывает агрессору руки. Зачем, к примеру, грузить представителей коренного народа в вагоны и вывозить с оккупированной территории, если можно выдергивать людей из сообщества по одному – кого за молитву, кого за высказывание, кого за запрещенную газету? Это пугает и деморализует. В преступлении важны преступное намерение, методы и последствия, а не численность жертв. Демонстрируя предвзятость к представителям одного народа, оккупанты держат в страхе всех остальных.
Тактика давления применяется не только к крымским татарам. Против политических украинцев осуществляются свои способы воздействия. Их преследуют за украинскую государственную символику, хватают по надуманным обвинениям как участников диверсионных групп. В Крыму стремительно уменьшается количество рабочих мест. С российской территории регулярно завозят чиновников и специалистов на рабочие места, которые для крымчан попросту недоступны. Осуществляется еще одно преступление – мягкая депортация. Россия всячески выдавливает украинцев с территории полуострова, завозя взамен настоящих российских граждан. Но именно крымские татары и их положение в Крыму, служат наилучшей метафорой к портрету страны-оккупанта. Крымских татар преследуют как народ. В этом нет никакого сомнения. А это значит, что Россия осознанно берет на вооружение методы, лежащие за пределами цивилизованности.
Приведем один пример. После того, как группа крымских татар, проживающих в селах Белоглинка и Мирное Симферопольского района, обратилась в сельский совет с просьбой установить при въезде в села таблички с историческими названиями – Аташ-Кият и Сарайлы-Кият, между членом партии «Единая Россия» Натальей Крыжко, экс-кандидатом в крымские депутаты Госдумы от «Партии роста» Александром Талиповым и зампредседателя общественной организации «Таврический союз» Лилией Диденко произошел показательный диалог. Под постом в соцсети, в котором Крыжко призывала не допустить «страшной ошибки», ею было высказано мнение, что депутата Мирновского сельского совета Снавера Халилова, поддержавшего инициативу селян, стоит отправить через Перекоп. Только для этого потребовался бы эшелон, ведь он «к сожалению, не один такой», посетовала мадам член «Единой России». Дальше были предложены более кардинальные меры: «Тогда баржу, и в самом глубоком месте Черного моря… и их помнили только в лицо». Именно так. В открытом доступе одни крымчане в ответ на просьбу о крымскотатарских надписях при въезде в крымскотатарские села, предлагают топить в море других крымчан. А страна, прямо сейчас устроившая судилище против регионального руководителя Меджлиса за высказывание о необходимости восстановления территориальной целостности Украины, никак не реагирует на расистские высказывания против крымских татар. Прошу заметить, что речь в данном случае не идет о переименовании населенных пунктов. Жители просто простили разрешения установить параллельные таблички. Если это не давление на народ, то что тогда?
В Украине надеются, что принятая резолюция поможет изменить отношение к ситуации в Крыму. Этого же боится и Россия. Поэтому и блокирует любое правовое решение, где упоминаются Крым и крымские татары. Оккупация – это нарушение международного права, положившее начало целому ряду системных преступлений. Российская политика в Крыму не имеет ничего общего с преследованием за инакомыслие. Она дискриминирует инаковость. И все же. Когда речь идет о крымскотатарском народе, крымский вопрос выглядит совсем по-другому. Осуществляя давление на представителей коренного народа, страна-оккупант занимается наиболее презренным видом произвола. Российское государство дискриминирует жителей оккупированных территорий из расовой или этнической неприязни. Резолюция ООН правильно расставляет акценты. Но что будет, если Россия по привычке скажет «нет», заблокировав правозащитные миссии?
Захват Крыма призван был показать, что система права бессильна перед военной силой. Останавливать происходящее должны не слова и призывы, а новые санкции. Это стало бы сигналом всему миру, что даже в условиях циничной военной оккупации система права способна защитить человека от агрессора. То, что сегодня нужно Крыму, – это адекватные действия со стороны международного сообщества, следующие за адекватной оценкой ситуации.
