Недавний случай позволил мне свести знакомство с женщиной, принадлежащей двум культурам: американской и русской. «Подумаешь, невидаль! – пожмет плечами мой читатель. – А наши дети и внуки? Они и по-английски говорят чисто, а по-русски даже с акцентом. Чем вздумала нас удивить!»
Отдавая должное разнообразным талантам нашего потомства, все же героиня моего краткого повествования выдается из ряда вон, «чтоб не сказать похлеще!» Линн Виссон (Lynn Visson) владеет не только языками, но и культурным наследием даже не двух народов, а трех (присовокупите французский язык и культуру). Исследование взаимодействия этих культур стало предметом ее научного интереса. И не только! Доктор наук Линн Виссон (она получила степень Ph.D. в Гарвардском университете и преподавала русский язык и литературу в Колумбийском) не кабинетный сухарь. Много лет она проработала синхронным переводчиком и является автором книг, отражающих ее профессиональные и личные интересы. Темы ее сочинений балуют разнообразием самого привередливого читателя: тут и книга о русской кухне, включающая 360 поваренных рецептов, книга об узбекской кухне, книга о смешанных русско-американских брачных союзах и даже книги на темы, далекие, по всей вероятности, от наших читателей, но демонстрирующие разносторонность и глубину ее познаний в профессиональном переводе: «Слова-хамелеоны и метафоры в современном английском языке», книга об искусстве синхронного перевода и другие. Признаюсь, я взялась за написание этой статьи по причине знакомства с ее последней книгой «What Mean? Where Russian Go Wrong in English» New York: Hyppocrene Books, Inc., 2013. В ошибочном переводе: «Что значит? (эта фраза намеренно искажена, в ней имитируется иммигрантская речь). Где русские ошибаются в английском» (Перевод мой, да простит меня автор).
Книга Линн Виссон не только о языке, но и о культуре русских в Америке и у себя на родине в соприкосновении с американцами. Она указывает на несовпадения и частое недопонимание между представителями обеих культур, распространённые ошибки в языке и поведении с обеих сторон. Коснусь тех моментов, которые были для меня открытиями, заставили по-новому, острее взглянуть на знакомые вещи.
Так, например, противопоставляется традиционный американский оптимизм и русский пессимизм. Американцы ожидают, что все будет хорошо и удивляются, когда реальность их обманывает. Русские – тут и трагическая история страны подкачала, и традиционная вера в «сглаз» – с оборотной точностью: ждут худшего и бывают удивлены, когда жизнь преподносит им приятный сюрприз. Буквально с детских лет нас воспитывают по-разному. Если русская мамаша посылает ребенка на детскую площадку с предупреждением: «Смотри, не падай! Не запачкайся!», то американская напутствует свое чадо словами: «Have fun!» Кстати, слово «fun», и это я уж от себя, не так-то просто перевести на русский. «Веселись! Радуйся!» звучит как-то неестественно, непривычно для нашей культуры, а «получай удовольствие» – громоздко и анекдотично. В американской же эти слова – штамп, как и слова в конце любого телефонного разговора между родней «I love you». Наши едва ли любят меньше, но распространяться о любви не привыкли...
Если русских раздражает американский непотопляемый оптимизм, то и американцам действует на нервы извечная русская меланхолия: «Вот так со мной всегда!» (замечу в скобках, одна из излюбленных ахматовских фраз).
Автор замечает, что слова «обида» и «обидеть» более распространены в русском, чем в английском. С обидами надо быть поосторожнее, чтобы не заработать репутацию тяжелого человека, с которым трудно иметь деловые и дружеские отношения. Я как-то писала о привычке давать непрошеные советы, на которые столь щедры мои бывшие соотечественники. Интересно было прочитать в книге д-ра Виссон, что американцы и русские разнятся и в том, как они воспринимают, следуют ли их друзья и родные их советам или поступают по-своему. Если русский возмущается: «Зачем спрашивал у меня совета, если поступаешь все равно по-своему?», то американец пожмет плечами. Он убежден, что решать-то все равно ему.
Американцы в буквальном смысле считают жалость унизительной и выражение типа «бедненький», «мне тебя жалко» не звучат по-английски и плохо воспринимаются американцами. Даже если сказать «you poor thing», то бишь бедняжка, то тут же надо высказать оптимистический прогноз на поворот событий в лучшую сторону. Никакого снисхождения к неудачникам, а тем паче к пьяницам. Оправдания в смысле, что спьяну наболтал лишнее, нахамил, ты уж прости, друг, не работают. Пятно на репутации никакой хлоркой не выведешь.
Неоднократно я писала и восхищалась американским отношением к реальности, пронизанным желанием действовать (иногда, правда, чересчур поспешно). Линн Виссон отмечает, что разница культур проявляется и в языке. Пассивные конструкции и другие особенности речи без местоимений, вроде «так случилось», «не сложилось», «не получается», изобилуют в русском, в то время как в английском от персональной ответственности не уйдешь. Сравните: «Отдохнуть бы» и перевод: «I’d like to relax».
Особенно занимательно и познавательно было для меня читать главу об этикете и поведении, о забавных и курьезных моментах недопонимания между представителями двух культур. Американец, из вежливости спрашивающий русского о здоровье его тетушки, получает подробный получасовой эпикриз в контексте ее биографии. То, что атмосферное давление может каким-то образом влиять на самочувствие, - незнакомая американцам концепция. Русские жалуются на печень, сердце и давление, далее по тексту журнала «Здоровье». Американцы, те необыкновенно серьезны в отношении своего холестерина и могут при случае пожаловаться на артрит и простуду. Остальные жалобы предпочитают сообщать врачам. Не вылечат, хоть тайну сохранят.
То, что русские говорят за столом больше американцев, еще полбеды. У американцев считается грехом монополизировать чье-то внимание и произносить длинные речи за столом, не приняты споры и разговоры на серьезные темы; на приеме «а-ля фуршет» считается невежливым вцепиться в какого-либо гостя и не отходить от него, пресекая самую возможность общения с остальными. Никто никого не принуждает пить. Боже упаси! Достаточно сказать, что вы не хотите пить, и вас никто не будет упрашивать. Как тут не вспомнить Владимира Солоухина? Когда-то он писал, что русский человек не понимает, что значит не хотеть пить. Если не хочешь пить – то не хочешь пить именно с тем, кто предлагает. Обида, честное слово!
Очень часто день рождения не отмечается застольем, а просто друзья собираются где-то вместе, будь-то бар или чья-то лужайка, поздравят именинника, можно даже и без подарков. Юбилей, конечно, иное дело. В целом дню рождения не придается такое значение, как в русской культуре. Как справедливо отмечено в книге, может потому оно так, что в стране с коллективистским прошлым у человека почти ничего не было лично ему принадлежащего. Когда «я», как нас учили, последняя буква в алфавите, где уж там личная ответственность! Квартиры – и то были коммунальные. Отняли религиозные праздники, отняли именины, так оставьте хоть день рождения!
Приходилось ли вам когда-либо отодвигаться от собеседника, когда он буквально наступает на вас? Такое возможно только среди русских и представителей иных «контактных» культур. Американец чувствует себя комфортно, если его собеседник стоит на расстоянии от трех до шести футов (от одного до двух метров). Слишком близкий контакт ведет к ощущению дискомфорта и чреват недопониманием и неприятностями.
Для меня было откровением увидеть со стороны, как наша говорливость, жестикуляция, громкоголосие, желание к месту или не к месту вспоминать пословицы и анекдоты, могут не только не цениться американскими собеседниками, но даже их раздражать.
Не все так безнадежно, однако. Подтверждением тому служил брак самой Линн, прожившей в любви и согласии со своим русским мужем, памяти которого она посвятила свою чрезвычайно интересную и полезную книгу. Пока на английском языке, но надеюсь, с ней ознакомится и русский читатель.
