Избрание Пезешкиана в Иране повышает перспективы новых ядерных переговоров с Западом. Хотя и ожидалось, что реформаторский лагерь пострадает от апатии избирателей во втором туре президентских выборов в Иране в пятницу, результаты показали обратное. Несмотря на то, что явка осталась ниже 50%, те, кто проголосовал, отвергли консерваторов и экстремистов.

Победителем на выборах стал Масуд Пезешкиан, который при сильной поддержке своего наставника бывшего министра иностранных дел Мохаммада Джавада Зарифа смог привлечь на свою сторону избирателей во втором туре.

Это было нелегкой задачей для реформаторского лагеря, который с момента отмены ядерной сделки с Ираном в 2018 году при тогдашнем президенте США Дональде Трампе, почти был уничтожен консерваторами с одобрения верховного лидера Али Хаменеи.

Одним из объяснений изменений на прошлой неделе является тот факт, что иранская общественность поняла, что после трех лет жестоких репрессий со стороны режима у нее есть реальный шанс повлиять и определить хотя бы некоторые аспекты своей судьбы. И это произошло.

Теперь вопрос в том, как новый президент будет действовать в окружении консерваторов учитывая, что некоторые из них настроены агрессивно против него.

Большинство в иранском парламенте составляют консерваторы и спикер Мохаммад Калибаф, проигравший во втором туре Пезешкиану имеет значительное влияние, которое может помешать политике нового президента.

Согласно некоторым сообщениям, Калибаф был предпочтительным кандидатом верховного лидера и пользовался поддержкой Корпуса стражей исламской революции (КСИР). Перед первым туром высокопоставленные представители КСИР пытались убедить ультраконсервативного кандидата Саида Джалили выйти из гонки, чтобы Калибаф вышел во второй тур. Однако им это не удалось.

Теперь консерваторы остро спорят, кто был неправ: Джалили, который не ушел перед первым туром и поэтому допустил второй тур и победу реформатора? Или то, что Калибаф не вышел, вызвав раскол в консервативном лагере в первом туре, что привело к победе Пезешкиана во втором?

Более важный вопрос заключается в том, как будут выглядеть отношения между новым президентом и КСИР. Во время пребывания Ибрагима Раиси отношения между президентством и стражами были очень хорошими и углублялись во многих областях, особенно в отношении военных возможностей Ирана, с последствиями, с которыми Израиль столкнулся 13-14 апреля с беспрецедентной ракетной и дроновой атакой Тегерана.

Пезешкиан теперь занимает пост главы Совета национальной безопасности Ирана, который принял решение о нападении на Израиль. Насколько он сможет быть независимым и эффективным в принятии критических решений, еще предстоит увидеть. Именно по этой причине КСИР хотел поставить кого-то из своих людей на пост президента и поддерживал Калибафа.

В общем, Пезешкиан является загадкой для КСИР на данном этапе. С точки зрения Корпуса, он человек Зарифа и ненавистного правительства бывшего президента Хасана Рухани. В то время отношения между Министерством иностранных дел Ирана и консервативным истеблишментом были очень напряженными.

Наиболее заметным инцидентом было опубликование звукозаписи в апреле 2021 года, на которой тогдашний министр иностранных дел Зариф жалуется, что КСИР проводит свою собственную внешнюю политику, которая часто противоречит политической линии реформаторов.

В аудиозаписи он обвинил командующего силами КСИР Касема Сулеймани, убитого в результате удара американского дрона в 2020 году, в нанесении ущерба ядерному соглашению JCPOA 2015 года со странами P5+1 (Китай, Франция, Германия, Россия, Великобритания и США). Вероятно, это напряжение повторится с Эсмаилом Каани если переговоры с Вашингтоном продвинутся вперед.

Пезешкиан понимает опасения КСИР, и, возможно, именно поэтому он посвятил одно из своих последних предвыборных мероприятий молитве на могиле Сулеймани.

Сулеймани имел напряженные отношения с реформаторским истеблишментом Рухани из-за того, что он был очень близок к верховному лидеру и часто обходил президента. С Каани таких проблем нет, но, несмотря на это, у КСИР остаются фундаментальные подозрения в отношении реформаторов, особенно когда Зариф на виду.

Именно здесь вступает в игру ядерная программа. Пезешкиан заявил во время предвыборной кампании, что он поддерживает снятие санкций с Ирана через переговоры с Западом. Это был главный аргумент между ним и консервативными кандидатами во время первых двух президентских дебатов.

Теперь он стал президентом страны, находящейся на ядерном пороге без соглашения с Западом и мировыми державами. Он также понимает, что прежнее соглашение не имеет значения в нынешней ситуации, и Ирану придется демонстрировать значительную гибкость, чтобы достичь соглашения о снятии санкций. Ключевые решения о том, как он будет действовать безусловно будет принимать верховный лидер Ирана.

С точки зрения Израиля, ситуация напоминает выборы 2013 года, которые выиграл Рухани. Тогда Рухани завоевал Запад своим якобы прагматичным подходом, что привело к ядерному соглашению.

Для Израиля победа экстремистского кандидата, такого как Джалили, изолировала бы Иран в дипломатическом плане и, возможно, также подтолкнула бы Запад к ужесточению своей позиции. Теперь с Пезешкианом и его намерением возобновить ядерные переговоры считается, что его протянутая рука не будет отвергнута.

Напомним, по результатам выборов, Пезешкиан получил 16,3 миллионов голосов избирателей, тогда как за его конкурента Джалили проголосовали 13,5 миллионов человек.

По данным Министерства внутренних дел Ирана, всего на выборах проголосовали 30 миллионов человек – впрочем, выборы проходили без международно-признанных наблюдателей. Право голоса в Иране имеют более 61 миллиона граждан старше 18 лет.

Власти оценили явку на пятничных выборах в 49,6%, что по-прежнему является исторически низким показателем для президентских выборов в Иране. По данным властей, было зарегистрировано 607 575 недействительных голосов, часто в действительности является признаком протеста со стороны тех, кто чувствует себя обязанным проголосовать, но отвергает обоих кандидатов.

Выборы прошли на фоне обострения региональной напряженности. Что касается международной напряженности то, скорее всего, обогащение урана до уровней, близких к оружейному будет на них влиять, Тегеран имеет достаточно большие запасы урана для создания ядерных боеголовок.

И хотя духовный лидер Ирана аятолла Али Хаменеи остается лицом, принимающим окончательные решения по государственным вопросам, какой бы человек ни стал президентом, он может склонить внешнюю политику страны либо к конфронтации, либо к сотрудничеству с Западом.