В жаркие дни летних каникул я часто вместе с друзьями-братьями Валей и Толей Додиными ходил купаться на Ворсклу. Основная возвышенная часть Полтавы, где мы жили, находилась на правом берегу этой неторопливой и чистейшей реки, которая полукругом опоясывала город. О ней писал основоположник украинской поэзии Иван Котляревский: «Ворскла рiчка - невеличка. Тэчэ здавна, дуже славна». По легенде название этой реке дал Петр Первый. Накануне битвы со шведами, проезжая на коне эту реку по дощатому мосту, царь случайно уронил свой окуляр в воду. Разгневался и в досаде прозвал речку «Вором скла» - Восклой.

Тихое течение реки и ее золотистые песчаные пляжи были лучшим местом отдыха полтавчан. Но в отдельных местах, даже вблизи берега, встречались ямы, водовороты. Толя и Валя, более рослые, чем я, отлично плавали и свободно переплывали с одного берега на другой. А я, не умея плавать, недалеко от берега только барахтался в воде, касаясь пальцами ног песчаного дна.

Однажды, имитируя руками плаванье, я так увлекся, что, когда попытался дотянуться ногами до дна, … его не нашел. Мелькнуло: «Это яма!» Непрерывно вращая руками, старался удержать голову на поверхности воды. Но ногами не на что было опереться. «Это конец!» - подумал я и запаниковал: крикнул «тону» и начал судорожно глотать воду. Перед глазами мгновенно промелькнула вся моя недолгая жизнь: довоенное детство, эвакуация, школа... Представил, каким ударом для родителей станет моя смерть. Не знаю, услышали мой крик о помощи братья Додины, загорающие на берегу, или кто-то из них заметил исчезновение моей головы над водой, но через минуту я ощутил, как чья-то сильная рука начала за волосы тянуть меня из воды. Открыв глаза на берегу, я увидел: моя голова лежит на песке, а колено Толи Додина упирается в мой живот, надутый водой. Сильно тошнило, кружилась голова, и я непрерывно рвал наглотавшейся водой. Рядом с Толей стоял Валя, а вокруг нас - мальчишки и девчонки, сбежавшиеся со всего пляжа. Они смеялись надо мной. Им было смешно. А мне - дурно и стыдно за случившееся и за то, что не могу плавать. Когда я полностью пришел в себя, глянул на высокое безоблачное небо, на солнце, протянул вверх руки и, обращаясь к Толе и Вале, сказал: «Как, все-таки, хорошо жить!». Затем, окунувшись в реальность, попросил всех свидетелей этого происшествия о нем никому не «трепаться» в городе. Это случай на реке еще сильнее укрепил мою дружбу с Додиными и благодарную привязанность к ним.

В начале августа профсоюзная организация наградила отца бесплатной путёвкой в санаторий «Берминводы». Он находился в лесу под Харьковом, в нескольких часах езды поездом от Полтавы. Там болезни желудка лечили целебной минеральной водичкой «Березовская» и диетой. Вскоре папа уехал.

Как-то Валя и Толя Додины поделились со мной новостью: их отец, директор маслозавода, по делам на грузовике едет в Харьков. Братья напросились поехать с ним.

- Я не против, - сказал им отец, - но в кабине могут поместиться только двое: шофер и я. А вам придется «трястись» в кузове. Они согласились.

Я робко спросил друзей:

- А можно и мне поехать с вами в Харьков?

Я был на седьмом небе, когда узнал, что Толя и Валя упросили отца, чтобы и я поехал с ними. О предстоящей поездке я сказал маме.

- Вот и хорошо, - сказала она, - в Харькове живут папины родственники, Таборинские. Запомни адрес: улица Бабушкина,12. Зайдёшь к ним, познакомишься. Когда папа окончит лечение, он заедет к ним. Погостите у Таборинских и вместе вернетесь домой...

Мама стала собирать меня в дорогу, побежала в коммерческий магазин и принесла кусок самой дорогой колбасы «Краковской», завернутый в кусок лощёной бумаги. Я знал, что мамочка с довоенной поры очень любила эту жирную копченую колбасу, но никогда из-за ее дороговизны не позволяла себе купить. Кроме колбасы, в плетеную кошелку положила с десяток пирожков с яблоками, несколько вкрутую сваренных яиц, помидоры, огурцы, треть буханки черного хлеба и кулёчек соли. А я в полотенце завернул кусок хозяйственного мыла, коробку зубного порошка «Особый» и зубную щетку...

Провожая меня, мама сказала:

- Во-первых, дорогой сынок, береги себя, помни, что ты у нас один. А во-вторых, не забудь зайти к родственникам...

Я поцеловал маму и через двадцать минут был у ворот маслозавода. Когда подъехал грузовик «ЗИС-5», в его кузове, до половины загруженном мешками с лузгой и бочкой с бензином, на табуретках уже сидели Толя и Валя в картузах. Увидев меня с непокрытой головой, Толя спросил:

- А где твоя фуражка?

А Валя предупредил:

- Гляди, чтоб солнце не напекло голову.

- Все в порядке, - ответил я, вытащив из кошелки свой потрепанный картуз.

-Залезай! - закричали друзья.

Я, мигом перемахнув через борт, залез на кузов и сел на табуретку. Из раскрытой кабины раздался трубный командирский голос:

- Все на месте?

Мы дружно откликнулись:

- Все!

Дверь захлопнулась - машина тронулась. Трудно передать чувства, когда ты с друзьями на каникулах вырываешься из дома, от учителей, школы и родного города, а впереди тебя ожидают новые места. С раннего детства меня манили большие города. Прошло шесть лет с той поры, когда я впервые под страшными бомбежками увидел Харьков. Во время войны этот, один из крупнейших промышленных центров, дважды переходил из рук в руки, и многие его заводы - гиганты и жилые дома были разрушены. Прошло четыре года после освобождения Харькова, и вот появилась возможность увидеть, каким он стал теперь.