Мосты - мощные политические символы, и мало какой из них может сравниться с 12-мильным мостом через Керченский пролив, соединяющим Россию с аннексированным Крымом, - достижением инженерной мысли, имеющим стратегическое и пропагандистское значение. Когда Владимир Путин в 2018 году проехал по нему на ярко-оранжевом грузовике, с развевающимися российскими флагами, он назвал его чудом. Это был проект, подчеркнул журналистам представитель Кремля, который инициировал сам президент. Через год он вернулся, чтобы торжественно открыть часть железной дороги, проехав в кабине поезда под взором телекамер.
И все же, сразу после демонстративного взрыва, произошедшего рано утром 8 октября и серьезно повредившего мост, Путин и другие высокопоставленные чиновники хранили молчание. Даже самые крикливые московские пропагандисты, такие как руководитель RT Маргарита Симоньян, которая сначала написала в Твиттере лишь «И?», были немногословны. Официальная реакция появилась только на следующий день, когда Путин в кратком комментарии назвал взрыв «террористическим актом». Затем, в Запорожье зазвучали сигналы воздушной тревоги, которые после распространились по всей Украине; понедельник (10/10) начался со взрывов в центре Киева.
Это было красноречивым выражением разочарования и давления на самом верху. В то время как Путин пытается справиться с неловкостью, вызванной атакой на мост и другими военными неудачами, он также пытается подавить критику со стороны громких воинственных голосов, демонстрируя, для публики внутри страны и остальных, военную мощь России - чтобы никто не забыл. Президент Украины Владимир Зеленский сказал, что широкомасштабные ответные удары по энергетическим объектам и гражданским целям «специально выбраны, чтобы нанести как можно больший ущерб».
Киев не взял на себя ответственность за взрыв и пожар на Керченском мосту, но многозначительно выпустил памятные марки, а секретарь Совета национальной безопасности и обороны опубликовал в Твиттере кадры взрыва под песню Мэрилин Монро «С днем рождения, господин президент» (Путин праздновал свое 70-летие за день до взрыва - ред).
Атака на мост - это не просто личный удар по Путину, это стратегический провал и катастрофа в сфере безопасности, учитывая, насколько очевидной целью был мост, и как убедительно российские СМИ сообщали о якобы имеющейся многоуровневой защите. Даже печально известные дрессированные дельфины, обещанный защитный «купол» и антидиверсионные катера не смогли остановить подрыв важнейшей линии снабжения ВС России. И это, по словам Киева, только начало - напоминание о том, как трудно будет Москве удержать захваченные территории.
Так где же был Путин большую часть выходных? Ведь еще в июле крайне воинственный бывший президент Дмитрий Медведев угрожал ответом в виде «судного дня» на любое нападение на Крым; и это даже не первый случай - летом во время нападения была серьезно повреждена авиабаза.
Молчание уже давно стало обычной реакцией Путина на ситуации, которые, по его мнению, выходят из-под контроля, когда якобы всемогущий патриарх не может найти очевидное решение и колеблется. После того, как в первый год его президентства затонула подводная лодка «Курск», он на несколько дней замолчал. 20 лет спустя, когда Ковид-19 начал распространяться по России, он также практически исчез из поля зрения общественности - спрятался от вируса и от вины за любые ошибки. И вот ситуация повторяется.
Неважно, что Путин любит рассказывать знаменитую историю о том, как он гнался за крысой в коридоре своей ленинградской квартиры. Когда грызуна загнали в угол, он выпрыгнул и набросился на маленького Вову. Якобы это был жизненный урок о том, как нужно заканчивать борьбу. В данном случае российский лидер сделал то, что на самом деле он делает гораздо чаще: он пытается не показать, что его загнали в угол, демонстрируя, что у него все еще есть альтернативы.
Он действует, нанося удары возмездия, чтобы заставить замолчать все более громкие голоса, такие как голос чеченского лидера Рамзана Кадырова и главаря наемников Евгения Пригожина, но также и для того, чтобы продемонстрировать имеющиеся у него варианты, в том числе такие жестокие, как удары по гражданским объектам. Сам факт того, что взрыв на мосту назвали «террористическим актом», отчасти направлен на его преуменьшение, даже несмотря на то, что государственные СМИ стараются замалчивать реальный ущерб. Но точно так же, как взрывы в российских многоэтажках, приведшие к началу Второй чеченской войны, использовали, чтобы попытаться узаконить жестокость, Путин пытается оправдать бесчеловечный асимметричный ответ. Настораживает то, что Россия только что назначила командующим силами вторжения в Украину генерала ВВС Сергея Суровикина, человека, который руководил российскими войсками в Сирии и имеет репутацию безжалостного человека. Он быстро получил одобрение Кадырова, который с тех пор также заявил, что «удовлетворен» развитием событий в Украине.
Однако задержка также говорит нам о том, что Путина застигли врасплох. Приняв политически рискованное решение о мобилизации, даже частичной, он оказался унижен украинскими силами, способными провести атаку, которая оказалась сложной как с точки зрения безопасности, так и в техническом отношении. И Украина будет учиться на этом опыте. Киев не будет упрощать Москве задачу удержания захваченных территорий.
Кремль еще не исчерпал все возможности. Тактическое ядерное оружие, несмотря на все угрозы, Москве будет сложно применить и, скорее всего, это не решит ни политических, ни стратегических и военных проблем Путина. Но он уже использовал другие альтернативы. Акцент на мосте как на объекте критической инфраструктуры позволяет предположить, что Москва сосредоточится именно на нем. Европейская энергетическая инфраструктура уже подверглась атакам, и, вероятно, будут предприняты новые. Вероятно, ответные меры могут также включать кибератаки на страны, поддерживающие Украину, и скрытый саботаж в районах, расположенных даже за границей, где собирается иностранная помощь.
Однако, как недавно осознала Россия, уязвимости есть у обеих сторон.
