В среднем с 1816 года в войне погибает около 50 человек в день. Война России в Украине намного кровопролитнее. Недавно директор ЦРУ Билл Бернс, глава МИ-6 Ричард Мур и Микк Марран, глава службы внешней разведки Эстонии, заявили, что с 24 февраля погибло около 15,000 российских солдат - в среднем более 100 человек в день. Украинские чиновники говорят, что в последнее время уровень потерь Украины был аналогичным, а иногда и гораздо хуже. «Я ожидаю, что эта война по уровню смертоносности превысит другие крупные европейские войны, не считающиеся мировыми, например, франко-прусскую войну 1870-71 годов», - говорит Пол Поаст из Чикагского университета. Но как оцениваются данные потерь?
Военные потери делятся на две основные категории: убитые в бою и раненые в бою (некоторые из них умирают позже). Отдельно учитываются те, кто попал в плен, и те, кто пропал без вести. Некоторые оценки российских потерь в Украине охватывают только военнослужащих. Другие включают силы Росгвардии (национальная гвардия), ФСБ (основной преемник КГБ) и других неармейских регулярных войск, например, ВДВ, которым сильно досталось на первом этапе конфликта. А некоторые учитывают и бойцов из поддерживаемых Россией ополчений в Луганской и Донецкой народных республиках - двух марионеточных правительств на востоке Украины, - которые призвали в свои ряды большое количество местных жителей. Они, наряду с российскими наемниками, в последние месяцы принимали участие в тяжелых боях.
Американские официальные лица считают, что с начала войны 24 февраля, по данным одного информированного источника, погибло в общей сложности от 15,000 до 20,000 русских, относящихся ко всем трем категориям. 29 июня Бен Уоллес, министр обороны Великобритании, заявил, что было убито 25,000 русских. На самом деле, Бернс назвал нижнюю границу американской оценки, а Уоллес - верхнюю границу своей. По состоянию на 19 июля, Украина заявила, что РФ потеряла 38,500 человек, хотя у Киева есть очевидный стимул представить как можно более высокую цифру. 19 июля Алексей Резников, министр обороны Украины, несколько неправдоподобно заявил, что только в боях за Северодонецк и Лисичанск погибли 11,000 россиян.
Такой разброс цифр отражает тот факт, что оценка потерь противника неизбежно связана с догадками. «Это не точная наука», - говорит один западный чиновник. Подробности оценки потерь обычно засекречены, но в распоряжении аналитиков есть несколько средств для их определения. Одно из них - опираться на российские оценки, используя секретные разведданные, такие как данные агентов в российском правительстве или перехваченные сообщения, в которых российские подразделения говорят о своих потерях. Однако эти данные могут быть искажены: Западные чиновники считают, что сам Путин не получает полной картины того, насколько плохо идет его война.
Другой способ - ориентироваться на украинские «доклады об обнаружении противника» во время тех же боев, хотя это становится сложнее, когда большая часть боевых действий ведется при помощи артиллерии и за пределами видимости, а не в ближнем пехотном бою. В-третьих, можно сделать вывод о потерях по уничтоженной технике, которую видно на снимках - от социальных сетей до спутниковых снимков, опираясь на предварительные знания о том, сколько россиян обычно укомплектовывают ту или иную машину или составляют определенное подразделение. Как бы ни проводились эти расчеты, очевидно, что у них широкие «планки погрешностей», что отражает значительную неопределенность.
Получить данные о раненых еще сложнее. Но это также жизненно необходимо, поскольку эффективность армии зависит не от того, сколько солдат погибло, а от того, сколько выбыло из строя. В какой-то мере это можно сделать, наблюдая за полевыми госпиталями, запасами крови и другими показателями медицинской деятельности. Однако обычно аналитикам приходится делать выводы, исходя из того, что солдаты имеют тенденцию получать ранения в несколько предсказуемом соотношении к числу убитых.
Но какое соотношение выбрать? Согласно данным Института Дюпюи, занимающегося сбором исторических данных о войне, в Первой и Второй мировых войнах среднее соотношение в американской армии было чуть больше 3:1, то есть на каждого убитого приходилось трое раненых. Однако в 20-м веке ситуация изменилась. Исследование Таниши Фазал из Университета Миннесоты демонстрирует, что соотношение раненых и убитых резко возросло в послевоенный период, потому что солдаты идут на войну гораздо более здоровыми, пользуются лучшим защитным снаряжением, их быстрее эвакуируют в случае ранения и в целом оказывают более качественное медицинское обслуживание.
Война, в которой в 1860 году погибло 1,200 солдат, к 1980 году, как она отмечает, приведет всего к 800 смертям, но многие из тех, кто раньше бы погиб, теперь будут числиться ранеными. В результате в войне в Ираке в период с 2003 по 2011 год соотношение для американской армии, обеспеченной щедрыми ресурсами, составило почти 9:1; в Афганистане - почти 10:1. Эти соотношения, самые высокие из когда-либо достигнутых в крупной современной войне, были отчасти результатом того, что интенсивная терапия и реанимация оказывались раненым солдатам в течение 60 минут после ранения - период, известный как «золотой час», - за счет размещения большего количества хирургических бригад и ускорения эвакуации раненых с поля боя.
Вопрос в том, насколько это применимо к России. В Ираке и Афганистане Америка активно использовала для эвакуации вертолеты. Это сделать сложнее, когда вертолеты часто сбивают - как это происходит в Украине. Америка, вероятно, столкнулась бы с той же проблемой в аналогичных обстоятельствах. Доктор Фазал отметила: моделирование показало, что оказание медпомощи в течение «золотого часа» будет намного сложнее для Америки в схватке с равным или почти равным противником. Война против Северной Кореи, например, потребует эвакуации жертв, эквивалентных по количеству тем, которые Америка понесла во всех своих конфликтах за предыдущие 17 лет (включая Ирак и Афганистан) «в течение нескольких месяцев, если не недель». Это перегрузит даже американские возможности эвакуации.
А у России дела с этим обстоят еще хуже. Ее военная медицина «менее развита», чем западная, говорит Рональд Ти, эксперт по военно-медицинской логистике в Королевском колледже Лондона, и особенно слаба в области травматологии, оказываемой парамедиками на поле боя. Как и во многих бывших советских республиках, включая Украину, упор делается на отправку раненых обратно к врачам в госпитали в тыловых районах. «Все это хорошо, - говорит доктор Ти, - но в результате раненые умирают из-за затягивания процесса эвакуации».
Об этом свидетельствуют западные данные. Бернс и Марран заявили, что у России оказалось в 3 раза больше раненых, чем убитых. Это примерно соответствует документам, захваченным Украиной и проанализированным Робом Ли из Королевского колледжа Лондона и Майклом Кофманом из аналитического Центра военно-морских исследований. В документах отражаются потери до середины марта в 1-ой танковой армии, ключевом российском наступательном соединении. Они предполагают соотношение 3,4:1, увеличивающееся до 4:1, если считать погибшими солдат, пропавших без вести. Последнее очень близко к соотношению, о котором сообщают ополченцы Донецкой народной республики, которые, в отличие от российской армии, добросовестно документируют свои потери. Еще один нюанс, говорит Кофман, заключается в том, что это соотношение может падать, когда умирают раненые солдаты, но расти, когда на поле боя преобладает артиллерия - оружие, поражающее осколками, как это было в последние месяцы.
Эти расчеты могут показаться заумными. Но выбор конкретного соотношения имеет важные последствия для оценки того, насколько сильно пострадала российская армия, что является ключевым показателем в затяжной войне на истощение. Выбор американской и эстонской разведкой соотношения 3:1 предполагает, что 60,000 солдат российской армии были выведены из строя, хотя некоторые из них, получившие ранения в феврале или марте, к настоящему времени уже залечили свои раны.
Если число погибших, приведенное Уоллесом, верно, то это означает, что 100,000 человек в то или иное время оказались не у дел. Это число возрастает до 125,000 человек, что эквивалентно всем наземным боевым силам, с которыми Россия начала войну, если новая западная артиллерия Украины увеличила соотношение до 4:1. Этот эффект мультипликатора означает, что очень высокие оценки российских потерь менее правдоподобны, утверждает Кофман. Если бы общие потери были значительно выше американских и британских цифр, российская армия, очевидно, давно бы столкнулась с серьезными проблемами.
Тем не менее, российские потери такого масштаба объясняют, почему многие российские батальоны сильно недоукомплектованы, почему их продвижение в Донбассе было медленным и почему армия сейчас собирает резервные батальоны из добровольцев по всей стране. Если в ближайшие месяцы Украина начнет широкомасштабное контрнаступление на юге Херсонской области, это еще больше истощит российские силы. Особенно сильно пострадали офицеры, возглавляющие армию: «тысячи» лейтенантов и капитанов и «сотни» полковников были убиты, отметил американский чиновник 22 июля. Неудивительно, что число солдат, отказывающихся воевать, исчисляется тысячами, говорит другой источник.
Возможно, спасением для Путина будет то, что до сих пор внутри страны не было серьезной реакции на такое расточительство. «Это не дети среднего класса из Санкт-Петербурга или Москвы, - отмечает Мур. - Это дети из бедных семей, из сельских районов России. Они из сибирских городов, где работают "синие воротнички". Они в непропорционально большой степени принадлежат к этническим меньшинствам. Это его пушечное мясо».
