Слабых всегда бьют и будут бить. И это, в каком-то смысле, даже правильно. Потому что иначе у слабых не будет стимула становиться сильными, и никакие высокие слова и красивые идеи не помогут. Ибо наиболее энергетически выгодные процессы - это распад и деградация, а созидание и развитие как раз невыгодны, и это даже не человеческая природа - это второе начало термодинамики. Хаос (он же - всеобщее равенство и он же - смерть) образуется самопроизвольно, порядок всегда требует усилий. Как только их перестают прикладывать - как только появляется повод их не прикладывать - как только появляется хотя бы иллюзия, что такой повод существует - так сразу начинается разложение и вырождение. Как справедливо отметила героиня Люиса Кэрролла, даже для того, чтобы просто оставаться на месте, нужно бежать со всех ног. Можно вспомнить и Гёте: «Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день идет за них на бой». Это как раз тот случай, когда физика и лирика совпадают на 100%.
Животные не знают законов физики, но их спасают инстинкты, выработанные естественным отбором. Тем самым, в котором слабых всегда бьют - и они либо находят способ преодолеть свою слабость (хотя бы в рамках определенной экологической ниши), либо вымирают, очистив биосферу от генетического мусора. Человек от власти инстинктов в основном избавился (даже половое и родительское поведение у людей - результат научения) - и оказался в ловушке собственного недоразума, который использует не для того, чтобы заставлять себя прилагать усилия для дальнейшего продвижения, а для того, чтобы придумывать, почему этого делать не надо. Что, конечно, тоже требует усилий - но значительно меньших, чем настоящие, необходимые для выживания.
Эти оправдания могут включать множество красивых слов и выражений: «социальное государство» (сиречь - равенство, сиречь - смерть), «партнерство» (с теми, кто видел «партнеров» в гробу), «выражение глубокой озабоченности, решительное осуждение и настойчивые призывы» (там, где нужны не слова, а действия), «невозможность решить военным путем», «мультикультурализм», «толерантность», «недопустимость ненависти/насилия/огульных обвинений/радикализма» (только для жертв агрессии, в то время как сами агрессоры на эту «недопустимость» плюют) и даже, черт побери, «защита европейских ценностей» (состоящая в отсутствии эффективного сопротивления тем, кто эти ценности стремится уничтожить). Суть, в любом случае, сводится к тому, чтобы оправдывать бездействие одним из трех способов: отрицание самого существования проблемы, отрицание ее решаемости и отрицание тех методов, которыми ее действительно можно решить.
Западная Европа не воевала 70 лет, если не считать участия ограниченных (в основном - очень ограниченных) контингентов в конфликтах далеко за пределами этой части света (в которых к тому же чаще всего ведущая роль принадлежала США). Советская военная угроза, впрочем, помогала ей держаться хоть как-то в тонусе, хотя и тут основные надежды были не на собственные силы, а на американский ядерный зонтик (да и во Вторую мировую Западную Европу, зажатую межу нацизмом и коммунизмом, спасла именно Америка). После же крушения мировой коммунистической системы западноевропейцы расслабились окончательно, наконец-то найдя оправдание, чтобы ничего не делать. Уверовав в «конец истории» в хорошем смысле. Но в том-то и дело, что концов истории в хорошем смысле не бывает. Happy end бывает только в фильмах, а в жизни конец всегда означает смерть, а для тех, кто жив, история не заканчивается. Притом, что эти живые - совсем не обязательно симпатичные. Более того, объективно они совсем не обязательно сильны, да и жизнеспособность их может быть весьма условной и кратковременной - как у всякого паразита, живущего лишь пока он не убьет хозяина, как у раковой опухоли, убивающей собственный организм. Но они готовы драться и будут бить тех, кто драться не готов. Даже если последние теоретически намного сильнее - это не имеет значения. Значение имеет только преступная слабость, демонстрируемая на практике.
Об угрозах исламистов в адрес Charlie Hebdo знали заранее. Даже взяли редакцию под охрану. Итог - двое отморозков с «Калашниковыми» среди бела дня расстреливают редакцию вместе с охраной и удаляются, не получив ни царапины, чтобы потом, вместе с третьим сообщником, три дня невозбранно терроризировать Францию, убив в общей сложности 17 человек (плюс раненые), прежде чем 90 тысяч задействованных в операции полицейских, наконец, сумели их остановить. Какие выводы сделаны, какие уроки извлечены? Никаких. О готовящихся ноябрьских терактах в Париже знали заранее. Классифицируя их как «беспрецедентные атаки с использованием «Калашниковых», которые практически невозможно будет остановить» - то есть загодя расписываясь в собственной беспомощности (помните, нерешаемость проблемы?) и профнепригодности. Итог? 130 убитых, 413 раненых (включая почти сотню тяжелых), полная беспомощность спецслужб в первые часы. Выводы, итоги? Кто из чиновников и офицеров ушел в отставку, кто под суд, какие службы радикально реформированы сверху донизу? О том, что исламисты свили себе уютное гнездо в Бельгии - прямо в столице, под боком у руководящих органов ЕС - знали заранее. И уж тем более заранее позволили мусульманам расплодиться чуть ли не до трети населения Брюсселя (сами понимаете, в абсолютном большинстве это отнюдь не бельгийцы, внезапно принявшие ислам). Собственно, во время расследования парижских терактов тот факт, что их организовывали и координировали из Бельгии, всплыл совсем уж однозначно. Как пишет израильская Haaretz, бельгийские и друге европейские спецслужбы имели практически точное описание готовящихся терактов - скоро, взрывы в аэропорту и, возможно, в метро. Предупреждали турки (один из смертников был депортирован оттуда в прошлом году). Предупреждали и мы, американцы - но, как поведал на условиях анонимности представитель наших контртеррористических служб, его европейские коллеги «ведут себя, как дети. Они не активны, они не знают, что происходит. Они находятся в состоянии отрицания [проблемы и фактов]». Итог? Ну, вы знаете.
Кстати, о Брюсселе и об Израиле. Пол того самого аэропорта уже был залит кровью - в 2014 году. Только тогда это была бутафорская кровь, разлитая бельгийцами (вполне коренными, белокурыми и светлокожими!) в знак протеста против ударов израильских ВВС по палестинским террористам, обстреливавшим ракетами израильские города. Нет, я не скажу теперь «так им и надо», хотя, безусловно, порадуюсь, если кто-то из тех активистов ныне оказался среди жертв исламского террористического интернационала. Но все же не все бельгийцы такие. Хочется верить...
Будут ли уроки извлечены хотя бы на этот раз? Сколько отнюдь не бутафорской крови должно еще пролиться, чтобы до них дошло? Раньше я надеялся на европейских правых. Но многие из них выродились в клоунов, готовых лечь под Путина. То есть искать у террориста №1 защиту от террористов №2, что особенно смешно, даже если версия об их, как минимум, тесном сотрудничестве (на минувшей неделе ее озвучил уже и глава Службы безопасности Украины, ссылаясь на оперативные данные) и преувеличена. Снова спрятаться от выпестованных собственным безволием проблем под чужой зонтик, только уже не американский, а такой, который хуже любого «дождя». Россия, кстати, встретила бельгийские теракты почти таким же злорадством, как в свое время арабы - 9/11, разве что без массовых плясок на улицах.
У европейской цивилизации нет никаких объективных причин для гибели. Она гораздо сильнее своих врагов - и исламских, и русских - в экономическом, военном и интеллектуальном плане. Но она на ровном месте делает все, чтобы позволить себя уничтожить. Точнее - не делает ничего, чтобы не позволить. Но это то же самое.
