.png)
Обычный дом на перекрестке Московской улицы и Киевского бульвара. Многоэтажка, каких много. Разные люди, разные мечты, разные слова по утрам и в ночи. Иногда громкий смех, временами громовой мат, но чаще тишина и сомнения. Ничего особенного, все как у всех. Четко нормированная жизнь: по одному дню рождения в руки, по одной большой проблеме раз в квартал. Жизнь мало похожа на каскад ярких событий. А потом начинается война.
И поначалу кажется, что ты колокол, что по тебе ударили огромной дубиной - и ты вибрируешь тревогой, излучаешь неуверенность, звучишь страхом.
Звонишь. Пишешь сообщения.
Оля, вы как? Что у вас?
Женя, вы где?
Лена, ответь!
Тишина. Три адреса, три города. Новости льются черным потоком, но это новости обо всех сразу, а тебе нужно знать, что происходит с этими тремя. И от них ничего. Пустота. Тишина. Нет ответа.
***
Проходит несколько самых долгих дней в жизни, прежде чем появляются первые строки.
Оля. Сумы
Оля пишет. Присылает фотографии своего дома. Без крыши. Двор не узнать. Повсюду куски шифера и обломки стен.
Через несколько минут удается созвониться.
Никто, конечно, ничего не ждал. Легли спать. Ночью проснулась, пошла на кухню. Как раз в это время началось. Я даже не поняла, что происходит: грохот, оглушительный грохот, и за окнами светло как днем.
Взрывом выбило окно. Стекла полетели на мою кровать. Вместе с куском потолка. Если бы я спала, не знаю, чем бы все закончилось.
На первом этаже обрушилась веранда. Нам пришлось вылезать через выбитое окно. Родители и сестра в порядке. Нам повезло...
Нашу улицу не узнать теперь. Несколько домов… Только стены остались.
Снаряд попал к соседям. Семья восемь человек. Взрослые, дети. Никто не выжил. По гражданским не бьют? Сволочи. Чтоб они там сдохли все.
Говорит еще долго. Плачет. Наконец успокаивается немного. Рассказывает про своих. Сашка, ее парень, тоже жив.
Мы в безопасности. Отвезли родителей, завтра с ним едем обратно. Должок нужно вернуть. Там люди сейчас нужны.
***
Река новостей продолжает сносить все на своем пути, сливается в грохочущий водопад, заглушает все остальные проблемы и мысли.
Проходит еще несколько дней. И долетает сообщение от Жени.
Женя. Харьков
Знал бы, что такое будет, я б хоть выспался. Мы допоздна «Гарри Поттера» пересматривали. Не знаю даже. Очень захотелось. Легли спать часа в три. Через час проснулись от сильного гула. Думали гроза идет. Моя говорит, мол, ну вот опять эти зонты брать...
Да... Зонты мы как раз и не взяли.
Выбирались из города кое-как. Хорошо еще поезда ходили. Добирались очень долго. На адреналине все. Ни есть, ни спать – ничего не хотелось.
Я сейчас не очень хорошо все помню. Я дня три не спал. Может, четыре. Очень много людей. Очень много... всякого. Сразу видно, кто из чего сделан.
Когда читал про такое в книгах, думал, выдумки. Художественный вымысел и преувеличение. Может, не хотел верить, что это правда, что выживает сильнейший. Ну или хотя бы шансы у него больше.
Шок, нервы, нервозы. Всей страной после победы медитировать будем, чтоб в себя прийти.
Шутит. Это хорошо.
Хуже всего, когда дома нет, крыши над головой. Чувствуешь себя странно. Без привязки к местности. Искали жилье. Первый блин - комом. Нашли человека, договорились, денег дали... В общем, кинули нас. Даже сейчас кому-то деньги важнее.
В такие моменты тихо радовался, что у нас детей нет. Не знаю, что бы было... Трудно… даже думать трезво трудно было.
В общем, уже в Ужгороде совершенно случайно встретили знакомых. Сейчас у них. Надо выспаться. Адреналин ушел, хотим только спать. Придем в себя - разберемся со всем. И со всеми.
***
Время идет. Наступила весна. Тревога вывернулась наизнанку и отползла пенным отливом. Даже для нее это слишком. От Лены до сих пор нет ответа. Неожиданно звонит Вадим.
Вадим. Мюнхен
Нет, это уже ни в какие ворота не лезет! Русофобия на каждом шагу! Со мной на работе здороваться перестали. Не все, но некоторые.
Пошел обедать в ресторан, там услышали, что мы по-русски говорим - попросили уйти. Это как понимать?!
Все носятся вокруг, деньги собирают: «Бедные украинские дети! Бедные украинские дети!» Где вы были 8 лет назад, когда в Донбассе...
Вадим, не надо. Не сейчас. Возможно, вообще никогда. Не надо. Это слишком. Это… слишком.
***
Время теперь идет по-другому. Раньше были другие точки отсчета. Теперь есть лишь «до войны» и «после 24-го».
Только через 16 дней удается связаться с Леной. Видеозвонок. По ней видно, что все это время она жила на взводе. Во взгляде - тревога. В голосе - слезы. Держится. Лена из семьи военных.
Лена. Львов
Я всю свою жизнь прожила в западной Украине. Всю жизнь говорила на двух языках. У меня папа русский... Мой дедушка - герой войны… Во время войны... Той войны... Защищал Донбасс. Погиб там.
Я не понимаю. У меня в голове не укладывается... Как мы оказались нацистами? В ту ночь... Сирены, взрывы. За что? За что на нас нападать? За что это нам?!
Плачет. Пытаемся ее успокоить.
Я в порядке. Просто осталось немного слез. Я знаю, что мне еще повезло. Мне не на что жаловаться.
Когда все кончится, давайте соберемся все вместе. Как раньше. Было бы здорово.
***
Обычный сквер на перекрестке Московской и Киевского бульвара. Скамейки, дорожки, коляски, дети. И стенды с фотографиями Москвы и Киева. Довоенного Киева.
Софиевский собор, памятник основателям города, Андреевская церковь, Парковый мост.
Многие делают селфи, с той стороны, где Киев, на фоне огромных фото Лавры и Майдана. Понимают друг друга без слов. Улыбаются, но с грустью. Грустят, но с надеждой. Надеются на лучшее, пусть даже его невозможно выразить словами. Потому что лучшее больше не похоже на все, что было раньше, потому что с прошлым мы навсегда расстались.
Возможно, это как раз и значит, что у нас есть будущее.
