До переизбрания президента РФ рукой подать. Самое время оглянуться на финиширующую путинскую шестилетку 2012-2018, которая оказалась куда драматичнее, чем любой другой отрезок его правления. Ведь следующее шестилетие так или иначе станет продолжением предыдущего.
Не надо думать, что, передавая в 2008-м регалии зицпрезиденту Медведеву, Путин уже твердо знал, что заберет их обратно в 2012-м. Возможно, он предполагал побыть фактическим первым лицом и при втором медведевском сроке.
Но события приобретали в его глазах все более рискованный оборот. Сколько-нибудь целеустремленной оппозиции ни в верхах, ни в низах не возникло, однако отношение народа к властям начиная с 2010-го быстро ухудшалось.
Довольно плохо было в экономике, нервно в руководящем кругу, тревожно в международных делах. Медведев старался держаться в коридоре, указанном вождем, но у него не очень получалось. Видно было, что в критический момент он может дать слабину, а то и предпринять какие-то либерализаторские шаги.
Решив снова взять все рычаги, Путин, конечно, не стал заранее раскрывать народу свои планы. Его предвыборные заявления и статьи начала 2012-го, при всей их расплывчатости, предвещали нечто умеренно прогрессивное и даже, пожалуй, нацеленное на небольшое отвинчивание гаек.
Подлинные приоритеты, конечно, были другими. Дисциплинировать народ запретами всего подряд и пропагандой всевозможной архаики. Материально укрепить избранные сословия, долженствующие служить идеологической и организационной опорой режима («майские указы»). Резко увеличить военную мощь (гигантская программа вооружений была принята еще в конце медведевского президентства). Придумать какие-нибудь броские международные мероприятия, чтобы заставить мир с собой считаться. Триумфально провести зимнюю Олимпиаду, которую Путин рассматривал как важнейший личный проект и еще в 2007-м специально ездил в Гватемалу на сессию МОК, чтобы пробить Сочи в качестве места ее проведения.
Видимо, предполагалось, что все это, вместе взятое, подавит ростки вольнодумства и предотвратит даже малейшую возможность поворота к чему-либо, напоминающему горбачевскую Перестройку. Призрак Перестройки, понимаемой нашим руководящим кругом как нечто абсолютно невыносимое, осенял начало первой путинской шестилетки. Мероприятия властей не столько планировались, сколько импровизировались, чтобы любым способом избежать чего-то подобного.
Не думаю, что крымская экспедиция и последующая война с Украиной готовились уже в 2012-м. Ссылаются на то, что существовали заранее заготовленные проекты. Но планы сочиняются на все случаи жизни — и сплошь и рядом остаются планами. Вплоть до киевской революции конца 2013-го — начала 2014-го Москва ставила на режим Януковича и на вовлечение Украины целиком в сферу своего контроля, каковой мыслился Евразийский союз (ЕАЭС).
Не стояли в первоначальной повестке ни глубокий разрыв с Западом, ни попадание под его санкции. Не предвидели, разумеется, и падения цен на нефть. Десять лет нефтедолларового процветания убедили столпов нашей системы, что уж оно-то навсегда.
Первая четверть путинской шестилетки прошла вполне в русле первоначальных намерений и именно поэтому лавров режиму не принесла. Вал запретов, показательные суды над участниками безобидных протестов, демонстративное нанесение себе ущерба, чтобы преподать урок Западу (вроде «закона Димы Яковлева»), — все это показывало интересующимся, что режим гораздо сильнее любых своих критиков, однако народных симпатий ему не прибавляло. К началу 2014-го, как и двумя—тремя годами раньше, примерно треть россиян не боялись сообщить опросным службам, что критически относятся к правлению Владимира Путина.
Но потом все стало меняться. Начало положило плановое мероприятие — Сочинская олимпиада. Она выглядела как блестящая победа. А сразу за ней покатили события, мало кем ожидавшиеся. Крым. Война за Донбасс. Санкции и гордые контрсанкции. Скепсис, еще недавно такой заметный в массах, сменился экзальтацией.
И вот тут, поскольку я не ученый-политолог, позволю себе совершенно ненаучное рассуждение. Хэштег #Путинопятьвсехпереиграл имел глубокий смысл. Еще и слова такого — «хэштег» — не было в обиходе, а тезис работал. Полтора десятка лет Владимир Путин действительно был исключительно удачлив. Все оборачивалось в его пользу. Мировые вожди перед ним пасовали. В казну рекой лились нефтедоллары. Рискованные операции, вроде войны с Грузией в 2008-м, не приносили никаких проблем.
И вдруг везучести не стало. Это произошло одномоментно, 17 июля 2014-го, когда над Донбассом был сбит малайзийский «Боинг». Отказ признать вину за эту трагедию был решением, повлекшим огромные последствия. Даже в 1983-м, при Андропове, ответственности за гибель корейского «Боинга» с себя не снимали, пусть даже и не особо извинялись. А с 2014-го, с тех пор, как официальная Москва раз и навсегда объявила, что не верит в свою причастность, а остальное человечество чем дальше, тем тверже в нее верило, возникла ситуация, которая, во-первых, с годами не может рассосаться, а во-вторых, бесперебойно работает на изоляцию России. Именно тогда символические посткрымские санкции сменились несимволическими и долгоиграющими.
Несколькими месяцами позже от проекта «Новороссия» пришлось отказаться, причем Донецк и Луганск остались вне Украины и формально вне России. Но истории, произошедшие когда-то с Приднестровьем, Абхазией и Южной Осетией, не повторились. Увековеченные Минскими протоколами «отдельные районы Донецкой и Луганской областей» стали еще одной проблемой, которая не рассасывается.
Прошедший по такому сценарию развод с Украиной стал тяжелейшей российской неудачей и обозначил фактический распад постсоветского пространства. Ведь побочный его результат — стремление Казахстана и Белоруссии отодвинуться подальше от непредсказуемого соседа. ЕАЭС, не успев окрепнуть, превратился в фикцию.
И, независимо от этого, еще одно невезение. К концу 2014-го нефть упала в цене, причем практически без надежды вернуться к прежним высотам.
Надо сказать, что во вторую Венесуэлу Россия все же не превратилась. Представления Путина о том, что в экономике и денежном хозяйстве нужно соблюдать баланс, сработали. В рамках путиномики, конечно. Привилегированные слои, кланы и ведомства сохранили свое благосостояние. Военно-охранительные траты нащупали предел возможного и уже год не увеличиваются. А на народе основательно затянули пояса, поскольку больше экономить было не на ком.
За шестилетку (2012-й — 2017-й), по приукрашенным сообщениям госстатистики, рост российского ВВП составил всего 4%, а реальные располагаемые доходы на человека снизились на 3%. Экономический вес России в мире за эти годы заметно уменьшился, хотя военная мощь и выросла. Правда, на фоне китайских, а в последнее время и американских вооружений она выглядит скромно.
Естественный спад российского населения в 2012-м, впервые за два десятилетия, приостановился. А в 2013-м — 2015-м был зафиксирован естественный рост — в общей сложности примерно на 90 тыс. Но в 2016-м и особенно в 2017-м спад (т.е. превышение смертности над рождаемостью) возобновился и за последние два года заметно превысил 100 тыс.
Назвать внутренние итоги шестилетки успешными может только телевизор.
Что же до итогов внешних, то главный из них — международная изоляция. За вычетом, правда, побед в Сирии, выгодных кому угодно, кроме России.
И еще раз сработала новообретенная неудачливость.
2016-й и 2017-й годы прошли в атмосфере скандалов вокруг предполагаемого вмешательства России во все западные выборы. Подозреваю, что вмешательства было не больше обычного, но именно сейчас попадаться на нем уж точно не стоило.
Не повезло Путину и в том, что президентом США стал Трамп, в котором он видел своего протеже да еще и не пытался этого скрыть. Теперь приходится ждать новой волны санкций, которые, возможно, и не понадобились бы американскому руководящему классу, если бы победа на выборах досталась демократам.
Плюс к тому — не вызывающее сегодня никакого удивления аннулирование сочинских побед и не имеющая аналогов по своим масштабам дисквалификация российских спортсменов. Ссылки на то, что «все так делают», не очень точны. А главное, они могли бы быть обращены в первую очередь к Китаю. Но он слишком могуч, чтобы МОК поднял на него голос, а Москва рискнула на что-то там намекать.
Теперь подступает вторая шестилетка — со всеми обременениями, полуудачами, тупиками и постыдностями, унаследованными от первой. Страна уныло идет в неведомое будущее за прежним вождем, которому как никогда нужно оставившее его везение.
Сергей Шелин
