В начале марта администрация Байдена ввела экономические санкции в отношении ряда российских чиновников в ответ на отравление лидера оппозиции Алексея Навального в августе и заключение его в тюрьму по возвращении в Москву в январе, после успешного лечения в Германии. Сторонники Навального встретили действия Кремля волнами протеста, за что 4000 человек были задержаны или арестованы. Сейчас протесты стихли, и когда такое происходит в России, возникает основанный на недавней истории соблазн предположить, что это очередная вспышка движения, которое вряд ли переживет жестокие репрессии. Но, тем не менее, есть скромные основания поставить под сомнение этот вывод в случае с Навальным и его сторонниками.
В администрации Байдена говорят, что у нее есть разведданные, которые «с большой долей уверенности» указывают на то, что отравление Навального устроила российская разведка. Навальный также хитростью заставил федерального агента признать это в телефонном разговоре. Кремль, конечно, все отрицает, но эти опровержения мало стоят после того, как с 2006 года было совершено как минимум три громких отравления людей, выступающих против режима или связанных с его оппонентами.
Основной вопрос заключается в том, отличаются ли принципиально протесты, связанные с Навальным, от предыдущих, и могут ли они оказаться более долговечными. Предсказывать развитие ситуации в России, как известно, непросто, но есть некоторые аспекты движения Навального, которые кажутся уникальными по сравнению с современными протестными движениями в России и с аналогичными акциями протеста в соседней Беларуси.
Во-первых, Навальный уже около десятка лет устойчиво присутствует в российской политике. Впервые он оторвался от мейнстрима в 2007 году, поддерживая бренд русского национализма, который включал в себя права на оружие, оппозицию к иммиграции и одобрение российской интервенции в Грузию. Но за последние 6-7 лет его взгляды эволюционировали в сторону классического западного либерализма. Сегодня, с американской точки зрения, Навального можно рассматривать как «прогрессивного» политика. Он не особенно популярен - по оценкам социологов, у него на родине его поддерживает около 15-20% населения. Но в России он приобрел широкую известность, и если звездный статус имеет значение в политике, то у него есть фундамент, на котором он должен строить свою работу.
Во-вторых, его презрение к Путину, похоже, коснулось президента более лично, чем предыдущие попытки критики. Ключом к этому стало видео, которое команда Навального сняла, чтобы показать роскошный дворец Путина на Черном море. Хотя Путин отрицает свою причастность к дворцу, и большинство россиян, которые смотрели ролик, говорят, что он не изменило их взгляды на президента, видео на YouTube стало вирусным, набрав, по крайней мере, 110 миллионов просмотров, и явно поразило Путина.
В-третьих, движение Навального более умело использует социальные сети, чем его предшественники. Ему удалось добиться хорошей явки на уличные демонстрации, но более показательны два канала YouTube с 6 миллионами подписчиков. Кроме того, правительство не решалось закручивать гайки в интернете, отчасти потому, что население, особенно молодежь, так любит социальные сети и наличие большого количества западных приложений.
В-четвертых, лидер оппозиции организовал работу по всей стране. У движения Навального есть представительства в большинстве крупных городов России, по крайней мере, в 40; они укомплектованы почти 300 оплачиваемых работниками и несколькими тысячами добровольцев. Это не большое количество для такой большой страны, растянувшейся на 11 часовых поясов, но это гораздо больше, чем нетрадиционные оппозиционные деятели обычно могли мобилизовать или обеспечить.
В-пятых, у Навального есть платформа. Как и все политические платформы, программу Навального следует рассматривать как амбициозную, но если она будет реализована, то Россия сможет продвинуться по пути становления более нормального «европейского» государства. Акцент делается на таких целях, как судебная реформа, антикоррупционное законодательство, повышение зарплат и социальных пособий, а также переход от сильной президентской системы России к системе, которая передает больше власти субъектам федерации и населенным пунктам. Его внешнеполитические взгляды трудно определить, и еще слишком рано говорить о том, что он будет двигаться к более тесным отношениям с Европой или Соединенными Штатами. Но это более тщательно разработанное «видение», чем то, что продвигают лидеры оппозиции в соседней Беларуси, которые сосредоточены на свержении режима без сопоставимой программы его замены.
Наконец, у команды Навального есть долгосрочная перспектива. Они не ожидают успеха в одночасье и стремятся со временем измотать режим с целью в конечном итоге превзойти сторонников Путина. Символом этого является их серьезность в отношении выборов. Они не баллотируются непосредственно на сентябрьских выборах в Госдуму (нижнюю палату), но будут стремиться поддержать кандидатов, которые могут победить путинских - тактика, которую Навальный называет «умным голосованием». На некоторых муниципальных выборах эта тактика увенчалась скромным успехом.
Какими бы впечатляющими ни были стратегия и тактика Навального, ему все еще предстоит тяжелая борьба. Опросы показывают, что, помимо его низкой популярности, россияне, давно привыкшие к лишениям и разочарованию, скептически относятся к тому, что он принесет что-то лучшее в управление страной или в их жизнь. В то же время, общественный рейтинг Путина, даже несмотря на то, что он достиг рекордно низкого уровня во время самой тяжелой части пандемии, уверенно держится на уровне около 65%. Это снижение по сравнению с 89%, которые он получил после захвата Крыма у Украины, но Путин остается самым популярным политиком страны.
Итог: пока трудно сказать, сможет ли движение Навального сохранить силу и упорство, чтобы коренным образом изменить Россию. Но еще рано добавлять его в длинный список протестующих, добившихся сиюминутной известности, только для того, чтобы раствориться под бременем кремлевского осуждения и репрессий.
