Сократить численность американских войск в Европе. Отменить закон Магнитского. Отменить санкции. Компенсировать России ущерб от этих санкций. Ну и вишенкой на торте: "потери от введения вынужденных контрсанкций" тоже надо бы возместить. Вот это все заверните, и тогда, как сказано в президентском законопроекте "О приостановлении... действия Соглашения... об утилизации плутония, заявленного как плутоний...", это самое соглашение можно будет и возобновить.
Понятно, что это шантаж. Нет сомнений в том, что американцы ни одного из условий предъявленного ультиматума выполнять не станут. Ясно также, что в направлении Карибского моря сделан широкий, размашистый шаг, и речь тут идет не о географии. Речь идет об угрозе ядерной войны, историческим символом которой является Карибский кризис. Ну и плутоний, заявленный как плутоний упоминается здесь в тех же целях, что и разные прочие словечки и словосочетания в рамках пропагандистских спецмероприятий.
Дабы пугануть, вогнать в дрожь, повергнуть в трепет потенциального противника. А заодно и весь мир. Шутка ли, плутоний (Pu). Жуткое какое совпадение.
Сигналов сразу посылается много, хоть уши затыкай.
Врачам без границ (в широком смысле) Владимир Владимирович сигнализирует, что связь с реальностью он утратил навсегда, но это не его проблема. Это проблема для окружающих, то есть для человечества, и если людям хочется еще пожить в относительном тепле и уюте, то им придется считаться с его прихотливыми желаниями. При том что в этом безумии безусловно имеется своя логика, как есть она у описанной Путиным крысы, загнанной в угол. Ибо санкции действуют, казна скудеет, петля изоляции все туже стягивается на горле у грызуна и надо из угла как-то выбираться, кидаясь на окружающих. Ну он и кидается, то так, то эдак, и вот дошло до мистического плутония, до законопроекта и уже подписанного указа.
Отдельно мировых лидеров и узких специалистов по ядерным вооружениям Владимир Владимирович стремится закошмарить более тонкими средствами. Придерживая у себя излишки радиоактивного Pu, пригодного для боеголовок, президент РФ создает новую интригу. Лидерам и экспертам предлагается поломать голову над задачкой: а что он с ними собирается делать, с излишками? Может, дополнительно вооружаться? Или продавать их другим изгоям, учреждая тайное братство отщепенцев и террористов, умученных от проклятой Америки? Вопросы все не праздные, тем более накануне президентских выборов в США.
Американских избирателей Путин не то чтобы склоняет к мысли проголосовать за своего грядущего друга, союзника и наперсника Трампа, но как бы подсказывает им важную тему для дискуссий: ядерная война. Собственно, неизвестно, кто для России опасней: холодная, расчетливая злодейка Хиллари или порывистый, непредсказуемый Дональд. Известно лишь, что в массе своей американцы до обидного редко вспоминают про Путина, выбирая себе очередного президента. Надо чтобы почаще, причем конфликтовать насчет отношений с Россией претенденты должны всерьез. На фоне Сирии, на фоне Украины, на фоне Pu.
В концов концов целью Кремля на этих выборах является не победа одного из кандидатов, но раскол и хаос во время предвыборных баталий. А ежели помечтать, то и после. Кризис, смахивающий на Карибский, причем еще более опасный, тут в самый раз. И если, допустим, Трамп использует эту шантажную карту, вновь и вновь обещая договориться с Путиным, и даже победит, то потом, став президентом, он будет в какой-то мере связан обещанием. Что упростит несменяемому Владимиру Владимировичу диалог с партнером.
О российских гражданах думать совсем грустно. И про большинство, которое за неимением лучшего слова названо посткрымским, и про недобитых несогласных. Посткрымский народ станут еще обильней откармливать пропагандистской баландой, прямо на убой. Прозревающих в кризисную эпоху, хоть бы даже и социально близких фермеров и дальнобойщиков, будут нагибать и винтить с криками: "Америке служишь!" А недобитых будут добивать. В эпоху тотальной мобилизации и плутониевых разборок с Вашингтоном пресловутые гайки закручиваются сами собой. Со свистом и треском, срывая резьбу.
Другой вопрос, насколько он, президент РФ, реально готов к выматывающему душу жесткому противостоянию с Америкой и НАТО. Блефует он, постоянно повышая ставки, искусственно загоняя себе в угол и ощериваясь, или не блефует. Опыт, которым мы пока располагаем, невелик, но обнадеживает. Ситуация очень скверная, однако был ведь уже случай, когда Россия едва не опробовала на себе действие пятой статьи устава Североатлантического альянса, – и ничего, обошлось. Идти до конца Путин поостерегся.
Имею в виду инцидент со сбитым бомбардировщиком в небе над сирийско-турецкой границей. Надрывался телевизор, сидел в кадре, широко расставив ноги, взбешенный Владимир Владимирович, и про турок, которые помидорами не отделаются, речи звучали страшные. А за кулисами шли долгие переговоры с участием самых неожиданных посредников, и после мы узнали, как долго им пришлось бегать за Эрдоганом, чуть не вымаливая у него извинения. В итоге и прощения он попросил как-то сквозь зубы, и требуемых денег не заплатил, и от летчика-убийцы открестился, а потом, кое-как помирившись с Путиным, опять взялся за старое. Воевать в Сирии, не спросясь России, и поддерживать Украину в ее борьбе за Крым.
Тем не менее утверждать, что за шантажными технологиями Кремля не скрывается ничего кроме бессильной злобы и ненависти, я бы не стал. И силы имеются, и особого рода навыки, и способность к расчету многоходовых геополитических комбинаций. В лице Путина мир впервые за всю свою историю сталкивается с реальной угрозой уничтожения, и эту угрозу не стоит недооценивать. Хотя и переоценивать, погружаясь в панику, тоже не надо.
Оценивать эту угрозу следует трезво, и за дикими условиями вчерашнего ультиматума, прозревая опасность, угадывать и тоскливые заклинания северокорейского типа. Мол, отмените санкции и дайте денег, а то сам не знаю чего сделаю. Выслушивать эти речи надлежит с пониманием и твердостью. Не ведясь на мистику. Глядя прямо в глаза надвигающейся катастрофе. Деятельно к ней готовясь и размышляя о способах ее предотвращения и утилизации. Способы есть разные.
Илья Мильштейн
