Раскрыть 
  Расширенный 
 

Ирина Акс: Давайте называть кошку кошкой!

akc-1

Ну вот кто о чем, а я опять – про слова. Просто потому что эта тема мне близка и понятна. А еще потому, что мне и в самом деле кажется, что большая путаница в головах начинается с вроде бы невинных  подмен, когда к какому-то явлению приклеивают этикетку, никакого отношения к нему не имеющую – просто чтоб вызвать у людей нужные ассоциации. Например, всем с детства известно, что фашизм – это плохо. И вот в советских лагерях всех политзаключенных именуют «фашистами», чтоб ясно было: урки – это «свои», «социально близкие», а все эти троцкисты, дворяне и просто случайные жертвы – «чуждые». Фашисты. Вышла нынче история на второй круг – и даже слова нового не удосужились придумать, зачем? Есть уже слово-то! Ну, приставку приделаем – «укро-фашисты», и эффект достигнут. Но это я пока для примера. А дальше будет исключительно про Америку.

Перво-наперво очень хочется разобраться с термином «социальная справедливость». Она, между прочим, заключатся в том, что «кто не работает – тот не ест». Существует справедливая оплата труда (когда работника, создавшего некую прибавочную стоимость, не облапошивают, заплатив ему 1% от того, что он произвел). Но что же «справедливого» в том, что вполне трудоспособные молодые бездельники получают за счет трудящегося налогоплательщика «и стол, и дом»? Идея социальной справедливости сформулирована давным-давно – кажется, Эзопом, потом пересказана Лафонтеном и повторена по-русски Крыловым. Если кто забыл – перечитайте басню про Стрекозу и Муравья.

Нет, вы только не подумайте, что я против того, чтоб подавать «на бедность», что я – какая-нибудь либертарианка, призывающая всех стрекоз уморить голодом. Мне этот суровый Муравей-резонер с детства несимпатичен. Я-то как раз  (вспомним Довлатова) считаю, что милосердие выше справедливости, и Муравей не вызывает у меня ни малейшей симпатии. Я бы на месте того Муравья несчастную Стрекозу накормила бы и даже, наверное, приютила б до весны. Только вот не надо называть это «социальной справедливостью», а то муравьям как-то обидно становится. И вместо нормального чувства сострадания к дуре-стрекозе термин этот только раздражение у муравья вызывает. Да и стрекозлу нехудо бы понимать, что по справедливости ему как раз ничего не «положено», и если у муравьев уменьшилась возможность (или желание) его кормить – нет никаких оснований «качать права».

Надо сказать, со всеми терминами, в которые так или иначе входит слово «социальный» или «социализм», путаница просто несусветная. Иммигранты из СССР, нахлебавшиеся прелестей тоталитарного строя, именовавшего себя «социализмом», теперь используют этот термин просто в качестве бранного слова. Ну примерно как слово «фашист» в СССР или в сегодняшней России: что нам не нравится – то и социализм. Самый странный пример такого словоупотребления я встретила в статье Самсона Гельцера о легализации однополых браков (бостонский журнал Кругозор, 2011 год). Повозмущавшись новым законом и приравняв гей-союзы к скотоложеству, он заключил свою гневную обличительную статью такой фразой: «Лучше бы Обаме распрощаться со своими опытами строительства социализма в Америке и признать их ошибочными». Вообще-то в нашем социалистическом отечестве за гомосексуализм в тюрьму сажали... И даже если говорить о «настоящем» социализме, а не о том безобразии, что было построено на 1/6 суши – геи-то тут при чем?

Напоминаю: принцип социализма –  каждому по труду. В СССР «тунеядство» было уголовно наказуемо, и если взрослый человек нигде официально не служил, не проводил 8 часов ежедневно на работе – его судили и насильно «трудоустраивали». Так что американские консерваторы – это самые что ни на есть социалисты, только с поправкой на «old money»: если ты «из рокфеллеров» и можешь жить на наследство, то так уж и быть,  живи, а остальные – или работай, или сдохни вместе со своими малолетними отпрысками. Не работаешь – не ешь. Так почему же ярые сторонники вот этого строгого социалистического принципа называют «социалистами» мягкотелых-сердобольных буржуазных благотворителей, желающих как-то помочь сирым-убогим, даже и не очень достойным помощи и жалости?

У меня есть простое объяснение этой путаницы именно со словом «социализм»: американцы, читающие по-русски, социализм терпеть не могут, от него и сбежали, так что у слова этого – однозначная негативная коннотация. Значит, припечатав этим словечком Обаму, или геев, или кого угодно,  очень легко вызвать неприязнь к удостоенным этого клейма. Даже если что-то вполне положительное публично обозвать «социализмом», да еще повторить многократно –  «наши люди» такое доброе дело решительно не полюбят!

Кстати, про прогрессивное и положительное. Конкретнее – про закон об Affirmative Action.  Почему бы не назвать честно все эти искусственные преимущества «форой»? Ну как в шахматах: играет папа со своим ребенком – дает ему фору ферзя. Стал лучше играть – получает фору ладью. Подрастет малыш и сам будет требовать: играем без форы! Может, если бы тем, кого деликатно называют minority, надо было при поступлении на учебу или работу сделать пометку в соответствующей графе: имею право на «фору» и желаю этим воспользоваться – кто-то бы и сам отказался? Я не против «форы» для тех, кому объективно тяжелее – будь то бедный сирота или инвалид-колясочник, им действительно помочь надо, я всего-навсего против лукавого эвфемизма... Впрочем, не исключено, что тут я  как раз неправа, и виною тому мое недостаточно тонкое чувство английского языка.

О том, что термин «политкорректность» уже давно воспринимается людьми отрицательно, потому что означает вовсе не вежливость публичных высказываний, а какой-то уродливый новояз, я уже сто раз говорила-писала (да и не только я). Почему политкорректное «человек с избыточным весом» вместо честного-прямолинейного «жиртрест» или «толстопуз» кого-то так уж раздражает – я не пойму никогда. Но ведь дело доходит уже до полного абсурда, вроде правила называть толстяка «неэвклидово стройным обладателем альтернативно спортивной фигуры»! А кошку, следуя этой логике, надо именовать «некрупной домашней разновидностью животного породы тигриных».

Я это, собственно, к чему веду: давайте попробуем разобраться хотя бы со словами! Назовем кошку кошкой – может, она не обидится? А то от этой путаницы в словах – изрядная мешанина в головах получается. Давайте хотя бы со словом «демократия» разберемся! С этим понятием у «наших» американцев тоже не все ясно. Вот вам небольшая иллюстрация – без комментариев. Просто «вишенка на тортике».

Этой весной в Бруклинской библиотеке была встреча с Акуниным. Записалось народу вдвое больше, чем вмещает зал. Но – по опыту: в будний вечер половина из них не придет, так что поместятся и не записанные тоже (так и случилось). Однако раз была запись, то сперва в зал входят «по билетам», а за 5 минут до начала, в порядке живой очереди, заходят остальные. И вот стоим мы с мужем и старшим сыном «на входе» со списками в руках и посильно помогаем организовать процесс.
Безбилетные (среди них есть и наши приятели) честно ждут «времени Ч». Подбегает симпатичная такая тетечка, и прямо ко мне: пропустите меня пожаааалуйста! Вежливо объясняю ей правила. Она продолжает напирать: то просительно, то «наездом», стыдит нас за бесчеловечность. Но мы тверды и неподкупны, пропускаем ее, как и всех безбилетных, строго в соответствии с правилами: в последнюю очередь. Тетечка смотрит укоризненно и проходит в зал.

Акунин тогда много умных вещей сказал, и среди них такую: поскольку российское государство строилось Иваном III по образцу Орды, а не Новгородской демократии, то традиционно у россиян нет прав, а есть – привилегии, нет законов, а есть – распоряжения начальства или «заднее крыльцо». Не демократия и закон, а «вертикаль власти» или блат.  Массовое неуважение к процедуре, к любым правилам. А на этом фундаменте ничего, кроме Орды, не построить.

После окончания того  вечера сталкиваюсь я с давешней тетенькой, и она говорит мне с нескрываемым сарказмом: спасибо, что все-таки пропустили! Я открываю рот – объяснить, что не за что меня благодарить, все получилось само, а я же все равно ни на что не могла повлиять – но она перебивает: «а впредь я советую Вам быть ПОДЕМОКРАТИЧНЕЕ!»  Занавес.

 
 
 

Похожие новости


Газета «7 Дней» выходит в Чикаго с 1995 года. Русские в Америке, мнение американцев о России, взгляд на Россию из-за рубежа — основные темы издания. Старейшее русскоязычное СМИ в Чикаго. «7 Дней» это политические обзоры, колонки аналитиков и удобный сервис для тех, кто ищет работу в Чикаго или заработки в США. Американцы о России по-русски!

Подписка на рассылку

Получать новости на почту