Важна ли для США репутация? Если да, то насколько? Может быть, другим государствам важнее иметь полную уверенность в том, что Соединенные Штаты выполнят свои обязательства, даже когда такие действия могут обойтись недешево и не обязательно отвечают интересам Америки? Кроме того, не лучше ли, когда другие страны имеют высокий уровень доверия к суждениям Америки, то есть верят в ее способность анализировать возникающие международные проблемы и разрабатывать эффективные способы их разрешения?
Как известно любому, кто изучал историю международных отношений США, американские лидеры одержимы своей репутацией со времен Второй мировой войны. Если другие государства начинали сомневаться в силе США или их решениях, как предполагалось, коммунисты становились смелее, сдерживание ослабевало, а союзники Америки пугались и самоустранялись, оставляя США в изоляции и одиночестве во враждебном мире. Эта проблема заставляла американских лидеров постоянно твердить про свои обязательства защищать союзников во всем мире, поэтому президенты Линдон Джонсон и Ричард Никсон много лет вели войну во Вьетнаме, именно потому США изо всех сил старались обрести своего рода «ядерное превосходство» над СССР. Даже сегодня, когда практически в любой точке мира случается что-то плохое, находятся люди, которые заявляют, что доверие к Америке рухнет, если дядя Сэм не поспешит что-то сделать.
Неудивительно, что доверие стало столь значимым вопросом во внешнеполитическом мышлении США. Поскольку Соединенные Штаты являются стержнем обширной сети альянса, им необходимо было убедить другие страны, что их обещаниям действительно стоит верить. Многие из этих стран не особенно сильны или стратегически значимы, поэтому есть все основания задаться вопросом, действительно ли их защита отвечает американским интересам. Более того, некоторые из этих обязательств связаны с ядерной гарантией в той или иной степени, а это означает, что они влекут за собой незначительную опасность ядерной войны. В результате, Вашингтон должен убедить союзников и противников, что он готов взять на себя большие риски от имени других стран, даже когда перед Соединенными Штатами непосредственно нет угрозы, и страны, которые они пообещали защищать, не имеют жизненно важного значения для поддержания глобального баланса власти или американской безопасности в более масштабном смысле.
Добавьте к этому проблемы предполагаемого мюнхенского «урока» (то есть мысль, что все диктаторы - эквивалент Адольфа Гитлера, и что политика умиротворения никогда-никогда не действует), и у вас появляется формула для рассмотрения даже тривиальных вопросов с той точки зрения, как будут реагировать Соединенные Штаты, когда их жизненно важным интересам действительно будет что-то угрожать. Конечно, и военная, и внешнеполитическая элиты США быстро усвоили, что доверие к США – вещь хрупкая и невероятно ценная, потому что она дает еще одну причину поддержания крупных оборонных бюджетов и еще одно оправдание вмешательства в дела всего остального мира.
К сожалению, эта навязчивая идея с доверием была неуместна. С одной стороны, «репутация» государства, основанная на его решительности и надежности, не принесла тех результатов, на которые надеялась внешнеполитическая элита. Американские лидеры все беспокоились, что другие государства поставят под вопрос решимость и способность Соединенных Штатов, если они когда-либо покинут в беде своего мелкого союзника, или же потеряют какой-то клочок земли в развивающемся мире. Но, как показало тщательное исследование Теда Хопфа, Джонатана Мерсера и Дэрила Пресса, страны не оценивают надежность обязательств в конкретных условиях, глядя на то, как страна вела себя куда-то далеко, особенно когда две ситуации весьма различны. Так и есть: когда Соединенные Штаты проигрывают или решают сократить свои потери и ликвидировать некоторые бесперспективные позиции, политическая карта остается прежней, а их основные стратегические отношения - в силе.
Другими словами, то, как Соединенные Штаты решают проблемы в Юго-Восточной Азии или Африке южнее Сахары, ничего не говорит вам о том, как они могли бы ответить на напряженную обстановку в другой части земного шара, и другие государства поняли это уже давно. При попытке выяснить, что намерены делать Соединенные Штаты, другие страны не начинают с вопроса «Что сделали Соединенные Штаты во время какого-то конфликта на краю света?». Вместо этого, они спрашивают: «В интересах ли Америки действовать в сложившейся ситуации?». И угадайте, что? Это означает, что обязательства США наиболее надежны, когда американский интерес очевиден для всех. Никто же не сомневается, что США будут драться, как лев, чтобы защитить свою землю, так ведь?
Чрезмерная обеспокоенность своей репутацией имела ряд печальных последствий. По этой причине американские лидеры принимались за дело тогда, когда им это было невыгодно, или склоняли к этому другие страны. Растрата ресурсов на малозначимые конфликты подорвала веру в американскую защиту, и, поскольку Америка расходовала ресурсы, которые можно было бы потратить где-то еще, уставшая от войн американская общественность все больше теряла интерес к далеким зарубежным авантюрам. Как ни странно, продиктованные ошибочными мотивами усилия по укреплению доверия к США, возможно, вместо этого его ослабили.
Одержимость доверием также помогала союзникам в их стремлении к злоупотреблению американской поддержкой (к этому они всегда были склонны), потому что они всегда могли уговорить дядю Сэма взять на себя больше нагрузки, жалуясь, что они сомневаются в решимости Америки. Сложно их в этом винить – да, это уловка, но американские чиновники слишком часто на нее попадались. Если бы союзники были не так уверены в том, что Соединенные Штаты защитят их во что бы то ни стало, эти государства, возможно, смогли бы вложиться в свою собственную защиту и были более внимательны к пожеланиям Вашингтона.
Если цель состоит в том, чтобы США сохранили свое влияние и рычаги воздействия, то значение имеет исключительно то, уверены ли другие государства в суждениях Америки. Если они считают, что Соединенные Штаты трезво и рационально взвешивают угрозы, убеждены, что Вашингтон может определить четкие приоритеты и придерживаться их, то союзники США будут действовать с оглядкой на нас и будут более склонны следовать примеру США. Если союзники и противники полагают, что Соединенные Штаты понимают, что происходит в ключевых регионах, и имеют четкое представление о своих собственных интересах, то они будут знать, что Америку не склонить к неразумным действиям с помощью эгоистичного нытья и не спровоцировать на конфликт с врагами, жаждущими затащить нас в очередную дорогостоящую трясину.
С другой стороны, если бы американские лидеры паниковали при каждом признаке опасности и относились к незначительным проблемам как к смертельной опасности, то другие государства были бы менее склонны доверять суждениям Вашингтона и гораздо охотнее следовали собственным советам. Когда Вашингтон идет на войну, основываясь на недостоверных разведданных, на допущениях и высокомерии, то другие страны в следующий раз, когда мы попросим о помощи, будут осмотрительнее. Если Соединенные Штаты продолжат бросать человеческие жизни и миллиарды долларов на заведомо проигрышные конфликты, уверенность в способности нашей политической системы принимать рациональные решения снизится еще больше. Если иностранные державы сочтут, что политика США в большей степени руководствуется внутренними интересами, чем стратегическими императивами, они будут смотреть на нас с едва скрываемым презрением. Если иностранные лидеры обратят пристальное внимание на бахвальство и вздор, который в официальном Вашингтоне выдается за стратегические дебаты, они не без оснований удивятся, действительно ли самопровозглашенный лидер свободного мира знает, что делает. И, конечно, когда они видят длинную вереницу обошедшихся нам дорогой ценой просчетов (Ирак, Афганистан, Йемен, Сомали, Ливия, Украина и так далее), они будут более склонны думать своей головой, чем доверять руководству Вашингтона.
