Антиутопическая фантастика воспринимается по-другому, когда мы только что пережили собственную мини-версию небольшого конца света. В марте 2020 года HBO объявил, что будет адаптировать для телевидения «Одни из нас» (The Last of Us), шедевр видеоигр о таинственной и смертоносной пандемии. Тот месяц запомнился всем нам как время, когда наша жизнь изменилась навсегда.
В этом новом контексте «Одни из нас» приобретает новое значение. В то время как другие постапокалиптические драмы, такие как «Ходячие мертвецы», «Дорога» и «Дождь», изображали миры, погруженные в ужасающую анархию, «Одни из нас» накопил больше контекстуального багажа. И он это прекрасно осознает. Первая серия почти сразу начинается со слов: «что-то вроде гриппа... глобальная пандемия». Они исходят от академика, который описывает потенциально катастрофическое будущее событие, и почти сразу же отбрасываются эпидемиологом Джоном Ханной, который с удобным предвидением утверждает, что действительно опасные вспышки скорее всего будут спровоцированы неизлечимыми грибками, контролирующими мозг. Это фантастическая сцена, возвращающая нас к ток-шоу 1968 года, в котором Ханна предстает в образе обреченного на гибель академика средних лет, скрестившего ноги и размахивающего сигаретой. То, что могло бы стать обычным сбросом информации, в руках Ханны и сценариста шоу Крейга Мазина («Чернобыль») становится увлекательной и немного леденящей душу сценой.
Половина первой серии посвящена событиям в Остине, штат Техас, в 2003 году, рассказывая о малопонятной вспышке вируса, превращающей людей в сеющих хаос монстров, и ее влиянии на нашего главного героя, Джоэла в исполнении Педро Паскаля. Затем действия переносятся в современный Бостон. Через 20 лет все вокруг становится мрачным: человечество дрожит под ударами авторитарного режима, использующего общественную безопасность как оправдание фашизма. По крайней мере, в пилотной серии настоящий ужас исходит от коррумпированной полиции, жестоких наказаний (мы видим публичную казнь людей, попавших в «зоны отчуждения») и ужасных условий - пока что мы почти не видим монстров с грибком в мозге, которые заполонили большую часть мира.
Сериал «Одни из нас» от других телевизионных антиутопий отличает его человечность. Это не обычная ситуация, когда каждый сам за себя после появления зомби. Это разрушенный мир, но вполне узнаваемый: после катастрофы человечество обратилось против самого себя. Здесь царят авторитаризм, нищета и паранойя. Всех постоянно проверяют на наличие смертельной инфекции; возник процветающий черный рынок наркотиков и удобств. Люди выпрашивают работу: подбрасывают тела зараженных детей в костер или чистят канализацию. («За что больше заплатят?» - «За работу с дерьмом») Драки насмерть вспыхивают из-за автомобильных аккумуляторов. Люди глушат себя таблетками, чтобы прожить еще один день. Над всем этим висит мертвенное облако скорби. Невозможно не думать, что именно так человечество действительно отреагирует на конец света - не анархией, а оппортунистическим и жестоким контролем.
«Одни из нас» был бы убедительным и мощным телешоу в любое время, но на последних стадиях нашей собственной пандемии он кажется особенно убедительным и мощным. Мир не погрузился в тоталитарный террор - было бы абсурдно утверждать, что так оно и было, - но отголоски эмоций до жути знакомы: многие из нас действительно пережили период неестественно строгих правил, определяющих, куда мы можем пойти и кого увидеть, испытаний, ужаса и горя. Все мы видели вдалеке версию мира, подобного тому, что показан в этом сериале. Именно этот зародыш знакомости придает этой телеадаптации пугающую силу.
