Двадцатого февраля 2014 года украинское общество изменилось. В этот день Верховная Рада Украины приняла постановление о возвращении силовиков в казармы, прекратив тем самым кровопролитие в центре Киева. В этот день Майдан победил. Чуть позже, 22 февраля, украинские парламентарии отстранили Виктора Януковича от власти и назначили досрочные выборы Президента Украины. Почему я считаю переломным именно двадцатое февраля? Потому что именно в этот день люди, обличенные властью, дрогнули перед людьми, выражающими стремление украинского народа к своей государственности. Казалось бы, это был не первый Майдан. Не первый раз украинцы выходили на протест и не первый раз добивались от власти уступок. Почему же именно в тот день все изменилось?
Для того чтобы понимать, что сегодня происходит в Украине, необходимо разобраться в том, как украинцы относятся к своей власти. Для россиян власть сакральна, она – от Бога. Для украинцев же власть всегда была чем-то чужеродным. Более того – поставленным «сверху». Так, рассуждая о структуре власти, среднестатистический украинец долгие годы говорил: «Кого надо – того и назначат». Примечательно, что эта формулировка работала даже в том случае, когда речь шла о выборах Президента. «Какого Президента надо – такого и назначат». Назначит – кто? Тот, кто выше Первого лица государства?
Такое видение устройства государственной иерархии ясно говорит о подсознательном отношении к главе украинского государства как к наместнику, «поставленному на власть» более мощным и более сильным центром. Постсоветский период Украины заключался именно в балансировании между Востоком и Западом. От своих президентов украинцы ждали либо промосковской, либо прозападнической позиции – по сути, прилежного наместничества. Другими словами, украинцы выбирали не президента своей страны, а центр влияния и наместника этого центра.
Майдан стал началом перелома. Впервые целостная власть в сознании украинцев разделилась на промосковского авторитарного президента и оппозиционных лидеров, которые вместе с народом боролись на баррикадах. С этого момента Яценюк, Порошенко, Турчинов, Тягнибок воспринимались людьми на площади скептически. Они были одновременно и представителями властных элит и «одними из нас», «оказавшимися с народом в одной революционной лодке». От лидеров оппозиции Майдан требовал больше, чем от представителей правящего в тот момент режима – не забывать, что они выдвиженцы народа. В этом заключается основное отличие Майдана 2013 года от Майдана 2004 года, когда Виктор Ющенко в общественном сознании был несомненным западным ставленником. Голосование 22 февраля 2014 года в Верховной Раде, которым был отстранен от власти наместник Москвы, привело на первые посты государства людей, воспринимаемых победившим народом уже как собственных выдвиженцев. Так впервые в истории постсоветской Украины главные посты государства заняли народные креатуры – люди, приведенные к власти самим народом, но не пользующиеся абсолютным доверием и не идеализируемые обществом. Это был момент настоящей сепарации – разрыва связей с метрополией и обретения ментальной независимости Украины.
В любом современном цивилизованном государстве коммуникация между властью и обществом осуществляется через государственные и общественные институты: всевозможные стрелковые ассоциации, профессиональные союзы, клубы домохозяек, независимые медиа. Эти структуры, так знакомые американскому обществу, в украинском пространстве попросту не существуют, либо носят декларативный характер.
Итак, что же мы имеем? С одной стороны, победивший народ, почувствовавший свою силу. С другой стороны – власть – те, кого народ избрал в качестве своих представителей и от кого ожидает исполнения своей воли. И полное отсутствие коммуникации между ними. Безусловно, такая ситуация рождает недоверие, приводит к непониманию и становится причиной всевозможных манипуляций.
Показательным примером отсутствия общественной коммуникации могут служить события, произошедшие 31 августа этого года под Верховной Радой. В этот день на голосование в Парламенте был поставлен законопроект о внесении изменений в Конституцию Украины в части, касающейся местного самоуправления. Если бы в Украине существовали реальные объединения граждан: влиятельные гражданские инициативы, фермерские ассоциации, местные органы власти, представляющие громады, безусловно, этот закон привлек бы их внимание и вызвал бы серьезную общественную дискуссию. Ведь изменение порядка распределения власти в государстве не может не отразиться на жизни общества. Вместо этого в информационное пространство был вброшен провокационный тезис о том, что децентрализация – это капитуляция перед российским агрессором. Вместо того, чтобы обсуждать государственное устройство Украины, разбирать его особенности, дискутировать о том, как предложенные изменения отразятся на самых разных слоях общества, украинцы устами спикеров, никого не представляющих, бросились спорить о том, что такое данный законопроект: «зрада» или «перемога» («предательство» или «победа»). Спустя какое-то время накал страстей достиг кульминации и на митинге под Верховной Радой, собранном непарламентскими политическими партиями, в сторону Национальной гвардии полетела боевая граната. Три человека были убиты, более сотни получили ранения. Данный случай был раздут российской пропагандой как пример радикализации украинского общества и неспособности власти справиться с ситуацией.
На самом деле, произошедшая трагедия, скорее, свидетельствует об отсутствии реальных гражданских институтов, а не о слабости украинской власти или незрелости общества.
Коллективное сознание сильно отличается от сознания индивидуального. По своей структуре оно похоже на психику ребенка. Сознание масс - это инстинктивный процесс «стимул – реакция». Ни о каком «коллективном думании» речи конечно же, быть не может. Реакция взрослого развитого человека всегда предполагает мыслительный процесс. Ребенок же, испытывая потребность и не имея возможности оформить ее в слова - кричит, то есть реагирует проявлением агрессии. На его крик приходит мама и либо дает поесть, либо укачивает малыша, – то есть, оформляет потребность в действие. В случае с ребенком, младенец просто не понимает, что тревожит его. Он не знает, хочет ли он кушать, или спать. Он чувствует, что что-то в его комфортном мире изменилось и реагирует на перемену криком. Задача же взрослого – «контейнировать» возникшую агрессивную реакцию и трансформировать ее в социально приемлемую форму. В современном обществе именно эту функцию «контейнирования» выполняют общественные и гражданские институты. Они трансформируют естественное недовольство и недоверие граждан к власти, возникающее в период перемен, в приемлемую форму диалога и дискуссии. То есть, фактически, оформляют общественный запрос, являясь важнейшим звеном общественной коммуникации.
Украинцы сегодня ощущают, что мир изменился. Они понимают, что, в первую очередь, изменились они сами. Подозрения же и недоверие к власти – это ни что иное, как опасение, что правящие элиты остались прежними, что они руководствуются все теми же хищными корыстными мотивами, которые не совпадают с интересами государства. Агрессию, возникающую в украинском обществе, попросту некому контейнировать и трансформировать в общественный запрос. Место украинских лидеров мнений, гражданских организаций пока пустует. Украинцы понимают, что хотят жить в другой стране, но они не знают, какой должна быть эта страна.
Таким образом, сегодня Украина проходит новый этап своего формирования. Народ, который осознал себя и больше не надеется на благосклонность внешней метрополии, научился видеть в высших государственных чиновниках именно своих представителей. Сегодня народ ищет способы контроля над властью и коммуникации с ней. Этот этап непременно завершится расслоением общества по идеологическому, профессиональному, интеллектуальному признакам. Оформятся и наберут вес настоящие представительные органы, всевозможные общественные объединения и организации. Украина переживает непростой, подогреваемый всевозможными провокаторами и популистами, но все же положительный процесс, без которого формирование полноценного государства невозможно.
В заключении хотелось бы обозначить, что украинцы не приветствуют какие-либо проявления насилия и радикализма. Готовность к насилию уже поставила крест на политическом будущем «Правого сектора» и партии «Свобода». И это как нельзя лучше свидетельствует о том, что украинцы движутся по пути построения цивилизованного государства и что, возможно, впервые за многие столетия, несмотря на внешнее давление и угрозы, у них появился шанс, который они не упустят.
