В 1850 году русский политический эмигрант Александр Герцен вынужден был задуматься о приобретении какого-нибудь другого подданства: российский император Николай I приказал Герцену немедленно вернуться в Россию, чего социалисту, уже пожившему в ссылках, делать совершенно не хотелось. Герцен отказался. Оставаться подданным родной державы было небезопасно, и Александр Иванович, убежденный демократ, выбрал себе новую родину – стал “тягловым крестьянином” деревеньки Шатель (ныне Бург) близ Муртена, в Швейцарии. В “Былом и думах” он вспоминает:
Шаллер (тогдашний президент Фрибургского кантона, политический единомышленник Герцена – НВ) обещал Фогту похлопотать о моей натурализации, т. е. найти общину, которая согласилась бы принять меня, и потом поддержать дело в Большом совете. В Швейцарии для натурализации необходимо, чтоб предварительно какое-нибудь сельское или городское общество было согласно на принятие нового согражданина, что совершенно согласно с самозаконностью каждого кантона и каждого местечка в свою очередь. Деревенька Шатель, близ Мора (Муртен), соглашалась за небольшой взнос денег в пользу сельского общества принять мою семью в число своих крестьянских семей.
Герцен благополучно получил гражданство и через некоторое время даже съездил в “свою” деревню, где его так напоили местным вином, что он на обратной дороге проспал грозу и “доехал, не зная как, от Мора до Фрибурга, под проливным дождем”. Вскоре Герцен составил завещание, в котором передавал общине Шатель пять тысяч франков, а Юлиану Шаллеру и профессору Фогту завещал 25 тысяч. Оно и было исполнено после смерти писателя в 1870 году. В Швейцарии Герцен никогда не жил.
По меркам 1850 года проблема Герцена была экзотической: он был едва ли не единственным богатым россиянином, открыто вступившим в конфронтацию с императором. Сегодня таких российских герценов куда как больше, и для обретения другого подданства им не надо ехать в коляске из Фрибурга в Шатель. Можно, например, просто купить дом стоимостью не менее $400 тысяч долларов в Сент-Китс и Невисе, островном государстве в Карибском море, входящем в Британское содружество, – и паспорт, позволяющий въезжать без визы в 131 страну мира, у вас в кармане. Приезжать в Сент-Китс и Невис вообще не обязательно. Можно получить паспорт и за меньшую сумму – тогда надо внести $250–350 тысяч в благотворительный Фонд диверсификации сахарной промышленности Сент-Китс и Невиса. Именно так решил свои проблемы с российскими властями в 2014 году создатель ВКонтакте и основатель Telegram Павел Дуров. Как это сказалось на сахарной промышленности островов, неизвестно. Программа продажи паспортов на островах работает с 1984 года.
Примерно по той же схеме можно купить паспорта других замечательных стран:
Антигуа и Барбуда – тоже островное государство в Карибском море, тоже член Британского содружества. Для получения гражданства необходимо вложить в Национальный фонд развития как минимум $250 тысяч или приобрести жилье общей стоимостью минимум $400 тысяч. После получения гражданства обязательно жить на острове не меньше семи дней в году. Паспорт дает возможность въезжать без визы в 129 стран, получить его можно за 4–6 месяцев.
Доминиканская республика, тоже в Карибском море. Паспорт оплачивается прямым платежом государству – от $100 тысяч на одного человека до $200 тысяч для семьи с двумя несовершеннолетними детьми (если членов семьи больше, то за каждого дополнительного родственника берут еще по $50 тысяч). С паспортом Доминиканской республики можно въезжать без визы в 50 с лишним стран, в том числе в Великобританию.
Доминика (не путать с Доминиканой) — государство на одноименном острове из группы Малых Антильских островов в Карибском море. К северо-западу от Доминики расположена Гваделупа, к юго-востоку — Мартиника. Программа продажи паспортов действует с 1993 года, документ стоит до $100 тысяч на человека, причем находиться на острове совершенно не обязательно, хотя, наверное, удобно: государственный язык Доминики – английский.
Сент-Люсия, находящаяся недалеко от Мартиники, недавно начала продавать гражданство. Инвестиции – от $100 тысяч, ехать туда не надо. Паспорт гарантирует безвизовый въезд в страны Шенгена, Великобританию, Ирландию, почти всю Южную Америку.
Чтобы получить гражданство в Сингапуре, сперва нужно инвестировать $1,8 млн в страну, например, открыв фирму с годовым оборотом от $37 млн в год (для сфер строительства и недвижимости – от $148 млн в год). Но зато это Сингапур.
Свое гражданство продают и страны Евросоюза.
Одной из первых это направление “экономического развития” освоила Мальта – минимум 880 тысяч евро, и вы – счастливый обладатель европейского паспорта. Можно хоть завтра ехать работать в Германию.
В 2011 году аналогичные схемы ввели Австрия, Венгрия и Кипр. Австрия не раскрывает стоимости своего гражданства, но требует от претендентов особых талантов или неординарных историй успеха в прошлом, мадьяром можно стать за сумму от 360 тыс. евро, Кипр просит 2,5 млн евро.
Во многих других странах – от Латвии до Великобритании, Канады и США тоже действуют инвестиционные программы предоставления гражданства, но они предполагают несколько лет жизни в стране: инвестор получает вид на жительство, и только через несколько лет гражданство. Фактически, за чуть большее время в некоторых из этих стран можно получить гражданство и обычным порядком, без всяких денег – если, конечно, придумать, как изначально туда въехать и получить право на работу.
Оборотная сторона медали
В 1940 году в Третьем Рейхе активно обсуждался план очищения Европы от евреев путем переселения их на Мадагаскар. План не осуществился, потому что к тому времени Британия установила морскую блокаду, и в 1942 году на Ванзейской конференции нацисты приняли решение уничтожить европейских евреев прямо в Европе.
Тем не менее, нечто подобное мадагаскарскому плану все же было реализовано – только переселяли не евреев, а так называемых “бидунов”, и не на Мадагаскар, а на Коморские острова, расположенные между Мадагаскаром и Африкой. Схема осуществлялась в 2005 году и суть ее состояла в следующем.
“Бидуны” (не путать с бедуинами) – это люди, родившиеся и выросшие в Объединенных Арабских Эмиратах и Кувейте, но по разным причинам не получившие гражданства этих стран сорок лет назад, когда его раздавали (слово “бидун”, собственно, и образовано от арабского bidoon jinsiya – без гражданства). В 1970-е годы родители нынешних неграждан попросту не обратили внимания на необходимость заполнить какие-то бумажки: многие из них вели кочевой образ жизни и от государства не зависели. С тех пор, однако, кувейтское и эмиратское гражданства стали одними из самых ценных в мире: граждане (которых в процентном отношении меньшинство) получают гарантированный доход от государства (примерно $55 тысяч в год), бесплатную землю под строительство жилья, беспроцентную ипотеку, бонус на создание семьи ($20 тысяч), бесплатное образование и здравоохранение. Наделять бидунов этими благами никому не хочется. По официальной статистике, в Эмиратах людей без гражданства всего несколько тысяч, по оценкам международных гуманитарных организаций – до ста тысяч. В Кувейте – похожая ситуация.
В 2005 году к власти на Коморских островах (бывшей французской колонии, пережившей после обретения независимости в 1975 году 20 военных переворотов) пришел Ахмед Абдалла Мохамед Самби – он и заключил интересную сделку с сирийско-французским медиа-магнатом Башаром Киваном. Киван предложил Самби предоставить бидунам коморское гражданство в обмен на $200 млн арабских инвестиций в коморскую экономику.
Таким образом 4000 бидунов получили коморские паспорта с ограниченными правами: права постоянного пребывания на Коморах этот паспорт не гарантировал, как и права голоса, но с ним можно было въезжать на острова, чтобы основать свой бизнес. Население Коморских островов было против (зачем им бидуны?), сами бидуны тоже не понимали, что делать с паспортом, который, строго говоря, ничего им не дает – но власти ОАЭ правдами и неправдами навязывали это новое подданство, после чего новоиспеченных граждан Коморских островов попросту депортировали. Далее за их мытарствами следили в основном международные правозащитные организации.
Можно ли продавать гражданство с точки зрения политической теории?
На этот счет существует две школы мысли: да и нет.
Сторонники торговли паспортами прибегают к аргументу древнегреческого киника Диогена, который первым провозгласил себя “космополитом” – гражданином мира. В самом деле, на каком основании – кроме случайности – один рождается подданным королевы Дании, а другой – гражданином Нигерии? Канадский философ Джозеф Каренс однажды охарактеризовал само понятие гражданства в его нынешнем виде как “современный эквивалент феодальных привилегий”. К этому аргументу и прибегают бизнесмены, занимающиеся маркетингом гражданств карибских островных государств: если ты гражданин США, ведущий дела в Нидерландах, тебе выгоднее приобрести гражданство Мальты, чем бесконечно получать разнообразные разрешения от властей. Все люди равны от природы: если Жерару Депардье выгоднее платить налоги в России, чем во Франции, кто ж его остановит? Здесь гражданство прочно связано с идеей государства – и чем оно “меньше”, тем лучше для Павла Дурова или сооснователя Facebook Эдуардо Саверина, отказавшегося от американского гражданства в пользу сингапурского.
Идее не привязанных ни к чему индивидов (“безродных космополитов”, как сказали бы в былые времена в Советском Союзе) противостоит политическая концепция гражданства. Ее истоки тоже обнаруживаются в античности – скажем, в платоновском диалоге “Критон”, где ожидающий смертной казни Сократ говорит ученикам, что не станет бежать из Афин, чтобы остаться в живых, потому что есть вещи поважнее жизни, а именно – верность законам своего полиса. В основе этой концепции гражданства лежит участие гражданина в жизни своей страны – политическое, общественное, культурное – и ответственность за ее настоящее и будущее. Именно на идее гражданства как участия основаны законы большинства европейских стран.
Этой концепции придерживался и Александр Герцен – он оправдывал покупку швейцарского гражданства невозможностью вернуться в Россию, подлинным гражданином которой он себя чувствовал.
Текст: Ольга Серебряная
Источник: Настоящее время
