Возможно, это последнее в своем роде судебное разбирательство: в Гамбурге судят бывшего охранника нацистского концентрационного лагеря.

Бруно Дей, который вступил в СС в подростковом возрасте, закрыл лицо, заезжая в суд на инвалидной коляске на третий день 23-дневного судебного процесса, который продлится до конца февраля. Из-за возраста участников, каждый день слушаний ограничен двумя часами.

Обвиняемый в соучастии в убийстве 5230 человек, Дей в своем заявлении пишет, что ему ничего не известно о массовых убийствах, совершенных в концентрационном лагере Штуттхоф, несмотря на то, что он видел, как заключенных вводили в газовые камеры, слышал их крики и стук в стальные двери.

Это дело – одно из последних в своем роде, не в последнюю очередь потому, что тем, кто был в том возрасте, чтобы принимать активное участие в злодеянии, теперь от 90 до 100 лет.

Располагавшийся к востоку от польского города Данцига, Штуттхоф был построен Германией в 1939 году и использовался в качестве основного пункта сбора евреев и поляков-неевреев, вывезенных из города.

Когда Дей работал там - с середины 1944 года - в лагерь загоняли десятки тысяч евреев из гетто стран Балтии, из Освенцима, а также тысячи польских гражданских, захваченных в результате жестокого подавления Варшавского восстания.

В конечном итоге, в Штуттхофе были убиты свыше 60 000 человек в результате расстрела, голода или смертельных инъекций бензина или фенола прямо в сердце. Других выводили на улицу зимой без одежды, пока они не умерли от холода, или отправляли в газовые камеры.

Около трех десятков выживших узников и их родственников собрались вместе, чтобы принять участие в судебном процессе. Но почему Дей так поздно предстал перед правосудием?

Сразу после 1945 года ключевые нацистские фигуры были возведены в приоритет, объясняет Раймунд Нивински, адвокат, представляющий интересы выживших.

«Сразу после войны охотились только на тех, кто был непосредственно связан с преступлениями. Охранники, не имеющие прямого отношения к конкретным преступлениям, просто не учитывались», - говорит он.

Уголовное преследование за военные преступления осложнилось из-за нацистских пережитков в судебной системе - некоторые экс-нацисты работали в качестве судей и прокуроров, занимая должности в партии. «Эти люди в конце концов состарились и освободили свои посты, и молодое поколение, не отягощенное тем же бременем, взяло дело в свои руки, но на то потребовалось время», - говорит Нивински.

Создание в 1958 году в Германии Центрального управления государственных органов юстиции по расследованию национал-социалистических преступлений (главное ведомство, ответственное за расследование военных преступлений во время нацистского правления) было ключевым шагом, но «по-видимому, даже ему препятствовали люди с определенным прошлым, состоявшие в их рядах».

В то время, когда отрицание Холокоста на подъеме, а выжившие уходят из жизни, подобные судебные процессы могут иметь значительную символическую ценность. Но месть, похоже, не главное, что руководит истцами, и, как говорит их адвокат: «Почти все мои клиенты активно поддерживают либо поддерживали память о лагерях».