Митинг, прошедший 20 сентября 2015 года в Марьино, завершил электоральный роман «несогласного меньшинства» с прежней оппозицией. Во-первых, «иных уж нет, а те – далече», а во-вторых – от былого протеста, когда-то насчитывавшего до 100 до 150 тысяч «марширующих», осталось 7 – 8 тысяч человек. То есть, в двадцать раз меньше. И это – печальный итог «заигрываний» и «переговоров» с властью, скорбная цена бесконечных уступок и мягкотелой констатации собственной импотенции: «а что мы можем противопоставить?»…
Пиррова победа Кремля состоялась. И ее иллюстрацией был последний «навальнинг», прошедший на отшибе, «на выселках», как точно заметил музыкальный критик Артемий Троицкий, пусть и подсознательно, но – столь удачно обозначивший уже завтрашний тренд: «А вот за 101-м километром пусть свои активисты разбираются». Это означает, что снобистская Москва никак не отождествляет себя с остальной Россией – той, что томится за пресловутым МКАДом, и посылает ей вполне внятный месседж: «Давай-ка сама, презренная глубинка, разбирайся со своими проблемами. Меня они не волнуют. Главное – не забудь прислать в федеральный центр непосильный оброк, а мы уж тут распределим – в зависимости от талантов и степени приближенности к федеральной пилораме».
Протест 2011-го года закончился в сентябре 2015-го фотосессией ощипанной тусовки, вяло собравшейся на столичной окраине. Зачем собирались – мало кто понял. Скорее всего, соскучились друг по другу. Действительно, акций не было давно, и почему бы не собраться? Градусник протеста показал небольшое повышение: с условных «трупных» тридцати пяти градусов – до «живеньких» тридцати шести. Этим и не преминул воспользоваться национал-популист Алексей Навальный, в одиночку и неожиданно для многих соратников объявивший митинг, после чего – с легкостью согласившийся на его проведение в отдаленном районе. И провел. И «стряхнул градусник» до прежних показателей, хотя, скорее всего – еще ниже.
В процессе выступлений выяснилось, что все действо было отрежессировано по всем законам шоу-бизнеса: главная «звезда» вышла на сцену после группы «разогревающих» - Яшина, Волкова, Быкова. Их речи несли в себе главный посыл: «У нас пока плохо получается обыгрывать жулье. Но дайте нам время, и мы научимся. Мы станем «более лучше» менять колоды, передергивать и следить за шулерскими движениями власти. А поскольку у Кремля непомерно много ресурсов – приготовьтесь к долгой и изнурительной борьбе. Дайте нам потягаться еще и еще, и не вздумайте никого звать на баррикады, потому что насилие – это не наш путь. А к борьбе мы готовы. Видите, как нас боятся? – и митинг наш «у черта на рогах», и ходим мы под конвоем, как заключенные. Но это должно вас не унижать, а – напротив: вселять в вас непомерную гордость. Кремль дрожит, кусты трясутся!».
А потом вышел сам «виновник торжества» и выдвинул обвинение в адрес самого Рамзана Кадырова. Набрался смелости, и резанул так, что в грозненских гаремах стекла зазвенели. Вообще, популистско-пошловатый приемчик по внесению имени убитого товарища в список абсолютных сторонников данного мероприятия – не меньший цинизм, чем слезы кремлевского чекиста о невозможности провести душеспасительную беседу с Ганди. Но ни Навального, ни его адептов это не смущало. Имя Бориса Немцова трепали как знамя, пробитое в боях, на которых «непримиримых борцунов» никогда не заносило. И от этого становилось еще гаже и невыносимей. В итоге дискурс протеста свелся к истерике хомячка, готового «порвать, но не сейчас». Кремль доволен: «Потусили в загончике? – вот и славно. А теперь – по камерам…»
Но солнечные деньки в тепличных условиях, похоже, заканчиваются, уступая место настоящей зиме – с ее экономическими заморозками, дуновением лютых санкционных ветров и понижением политической температуры. И когда вся эта «прелесть» обрушится на полусонное население – оно вздрогнет от холода и затрясется от симптомов простуды. В таких случаях «пациент» склонен обращаться не к самодеятельным знахарям-самоучкам, а к многоопытной профессуре, которой в России – увы – нет. В России исторически сложилось так, что в случае тяжелых социально-политических заболеваний население прибегает к не менее тяжелым формам самолечения, граничащим с самоистязанием. Оно обильно пускает кровь, пробует на себе сомнительные препараты, а в итоге – изобретает лекарство самостоятельно: лекарство горькое, со страшными последствиями, но – свое. И в этом процессе прежним микстурам, с сомнительной репутацией, места нет. Посему рискну предположить, что время Яшиных-Навальных-Касьяновых неумолимо истекает.
На смену умеренно-взвешенным популистам придут радикалы. Причем, это будет широкая волна новых имен, которых мы пока еще не знаем. Среди них будут и националисты, и консерваторы, и либералы. Единственное, что их будет объединять – это непримиримость по отношению к сложившейся внутри России системе. Они не станут апеллировать к власти, сходу заявив о том, что ее надо даже не менять, а – полностью демонтировать. В этом смысле обретет актуальность пресловутая фраза из «Интернационала»: «Весь мир насилья мы разрушим до основанья». Это будет плеяда новых революционеров, готовых идти на радикальные шаги по всем фронтам, и не приемлющих никаких послаблений для представителей прежней клептократической системы. Они будут злы, дерзки и недоговороспособны, что только добавит им симпатий со стороны ограбленного и униженного населения страны. Их внутренний посыл будет кардинально отличаться от того, что мы слышим сейчас. А слышим мы следующее: «Зачем валить систему, когда можно неплохо жить, систематически борясь с ней?» Этот тезис будет признан пораженческим и контрреволюционным. На вооружение будет взят другой – из исторической памяти по борьбе с врагом: «Сколько раз увидишь его – столько раз его и убей». Экстремизм тут ни при чем: ослабленный организм, находящийся под страшным давлением преступной системы, волен защищаться всеми доступными способами, включая и физическое уничтожение своего мучителя. Такова природа выживания, и этот последний шанс рано или поздно будет использован.
Революцию «снизу», ростки которой сегодня даже не видны, как это ни странно, может предотвратить только Кремль. Точнее – группа «условного Политбюро», которая уже входит в гипотетический список революционеров на истребление в случае сноса системы. Для этого необходимо срочно отправить в отставку гражданина Путина и, распустив обе палаты парламента, объявить внеочередные выборы с допущением на них всех политических и общественных партий, организаций и объединений, упразднив «экстремистские» списки и выпустив на свободу всех политзаключенных. Такой резкий политический разворот позволит избежать нарастания энтропии и революционных настроений «в низах». Но, похоже, кремлевская группировка живет в плену собственных представлений о состоянии общества, базируясь на галлюциногенах, привозимых из недр бесконечных поставщиков социологических психотропных препаратов от ВЦИОМа, ФОМа и Левада-центра.
Между тем, если долго и расчетливо расчеловечивать общество – на выходе получается желаемый, но страшный результат: коллективный дикарь с садистскими наклонностями; особь, не способная к состраданию и эмпатии. Именно этот коллективный монстр и станет могильщиком системы, и никакие увещевания и мольбы о пощаде не тронут его сердца; никакие воззвания к человечности и великодушии не найдут отклика. Разбитый фонарь и сухая веревка ждут тех, кто еще вчера с отрешенной брезгливостью поглядывал на копошащуюся внизу массу, называя ее быдлом, а в периоды предвыборных страстей – «тупым электоратом». Этот «электорат» вспомнит все: и воровство чиновников, и садизм «мусоров», и снобизм вчерашней «оппозиции». И горе тому, кто окажется на его пути.
Русская революция любит холода. А политические заморозки только подгоняют ее ход, подогревая азарт и вспенивая кровь жаждой справедливого отмщения.
