Почему встреча, которую ждали тысячелетие, оставила ощущение неловкости и досады
«Тысячу лет не встречались, и вот опять». Так откомментировал бы встречу папы Франциска и патриарха Кирилла, состоявшуюся 12.02.2016 в гаванском аэропорту, незабвенный Виктор Степанович Черномырдин.
Эта странная по форме, но очень точная по своей интонации реплика, возможно, лучше всего отражает то ощущение неловкости и досады, которое осталось от этой встречи.
Неловкость и досада от текста, который подписали понтифик и патриарх. Этот текст будто написан в канцелярии РПЦ под диктовку чиновника из администрации российского президента.
В тексте, подписанным папой Франциском, сказано, что «российские христиане могут свободно исповедовать свою веру». Как будто папе Франциску неведомо, что эта свобода в России в полной мере относится лишь к тем христианам, которые признают власть РПЦ, а все остальные, в том числе католики и протестанты, испытывают разного уровня затруднения в диапазоне от невозможности создания новых церквей до прямых гонений.
В тексте, подписанным папой Франциском, Россия предстает безоблачной территорией святости, зато Европа погрязла в грехе и разврате. Отдельный пункт за номером 16 посвящен тревоге по поводу европейской интеграции: «Мы предостерегаем против такой интеграции, которая не уважает религиозную идентичность». Папа Франциск вместе с патриархом Кириллом весьма озабочены сохранением религиозных корней Европы. И это в то время, когда объединенная Европа с огромным напряжением берет на себя невиданный в истории человечества духовный подвиг: добровольно принимает все новые сотни тысяч беженцев, порой очень трудных, а иногда и опасных людей, и стремится дать им новую жизнь и лучшую долю.
В тексте, подписанном папой Франциском, осуждается «безудержное потребление, характерное для некоторых развитых стран» и «несправедливая система международных отношений». Отлично, понтифик! Добро пожаловать в дружные ряды информационных войск Владимира Путина, которые вот уже который год атакуют этот «несправедливый однополярный мир» и требуют признать за Россией, помимо восьмой части суши собственной территории, еще некоторую часть планеты под названием «Русский мир», а, может, и «зона национальных интересов России», на которой Путин может творить любой беспредел, нарушая международное право и руководствуясь некими туманными «национальными интересами».
В тексте, подписанном папой Франциском, зачем-то осуждается униатство и тем самым наносится пощечина Украинской греко-католической церкви, в которой, по данным на 2015 год, насчитывается 3993 прихода и 4 миллиона 468 тысяч верующих. То, что происходит в Украине, названо не войной, а «противостоянием», что тем самым означает внутренний характер конфликта и отсутствие внешней агрессии.
Папу Франциска можно понять. Он еще в 1994 году, будучи епископом, отказался от просмотра телепередач, в чем дал обет Деве Марии. Если бы не это торжественное обещание, понтифику можно было бы предложить посмотреть российский телевизор, где все главные упыри ликовали по поводу того, как здорово они облапошили простака-папу.
Вот в передаче «Воскресный вечер» с Владимиром Соловьевым писатель Сергей Шаргунов затягивает привычную мантру о дехристианизации Европы, но уже с опорой на высший авторитет католической церкви: как же, это ведь сам папа признал, что Русь фактически святая, а Европа безбожная.
А вот в той же передаче Наталья Нарочницкая, та самая, что, находясь в самом сердце греха, в Париже, ведет изнурительную борьбу за торжество православия, снисходительно треплет понтифика по щеке, жалостливо говоря, что бедных католиков в Европе гонят, наша церковь сильнее и поэтому папа заручился поддержкой патриарха.
Нет, право слово, Франциску стоило бы на минутку договориться с Девой Марией и приостановить на полчаса действие обета, чтобы самому услышать, что, оказывается, он, понтифик, человек, объединяющий 1,2 миллиарда верующих на планете, возглавляющий самый большой и самый влиятельный в мире религиозный институт, заручился поддержкой пройдохи-чиновника от вдесятеро меньшей церковной структуры, которая к тому же всю жизнь сидит в заднем кармане у российской власти.
Помимо текста, подписанного участниками этой странной встречи, неловкость и досаду вызывает то время, когда она произошла. Этой встречи долгие годы добивался папа Иоанн Павел Второй, возможно, самый великий глава римского престола за последние столетия. Человек, ставший символом крушения коммунизма в Европе. Чей авторитет сыграл огромную роль в том, что в конце 80-х годов власть в Польше сменилась без единого выстрела. Человек, сумевший развернуть католическую церковь в сторону развития вместе с цивилизацией. Понтифик, добившийся покаяния католиков за крестовые походы, за инквизицию, за невмешательство в трагедию Холокоста. Папа, который впервые за 450 лет наладил отношения с англиканской церковью, выступил в Марокко перед 50-тысячной аудиторией молодых мусульман, впервые в истории католической церкви переступил порог синагоги и обратился к иудеям со словами: «Вы наши возлюбленные братья, и, можно сказать, наши старшие братья».
Иоанн Павел Второй, будучи папой, посетил около 130 стран и только поездка в Россию оставалась его несбыточной мечтой. Его приглашали, начиная с Горбачева, все правители России, но он не мог себе позволить ступить на каноническую территорию московского патриархата без приглашения патриарха.
РПЦ всегда считала католичество своим главным врагом, а «латинскую ересь» самым страшным грехом, хуже безбожия и богохульства. Один из самых почитаемых святых, Александр Невский, канонизированный РПЦ в лике чудотворца, был удостоен такой чести за то, что привел монголов на Новгород и другие русские земли, где их изначально не было, и тем самым с помощью Орды укрепил свою власть, а заодно защитил русское православие от более конкурентоспособной религии, которой было и остается католичество.
Русское православие всегда было гирей на ногах народа, который имел несчастье обзавестись такой религией. Особое, характерное именно для русского православия, мракобесие привело к тому, что до середины XVIII века в России не было вообще никакой науки. Идея «симфонии с властью» послужила полному ей подчинению вплоть до ликвидации института патриаршества Петром Первым. Символично, что нынешний институт патриаршества РПЦ получила из рук Иосифа Сталина. В русском православии, в единственной из всех ветвей христианства, сохраняется культ святых, основанный на кровавом навете. До сих пор РПЦ почитает «умученных от жидов» Евстратия Печерского и Гавриила Белостокского. И католики, и протестанты от всяких признаков антисемитизма, который исторически был свойствен христианству, давно очистились и старательно отмылись. РПЦ этого делать не собирается.
Неловкость и досада возникает даже от простого взгляда на этих двух людей, стоящих рядом, Франциска и Кирилла, которого все-таки честнее и правильнее называть Владимиром Гундяевым.
Пропасть между ними неизмеримо шире тех теологических различий, которые с 1054 года существуют между католичеством и православием. Невозможно представить Владимира Гундяева целующим по очереди руки людям, пережившим Холокост, как это делал Франциск во время своего визита на Ближний Восток. Слова Франциска, произносимые им при этом: «Больше никогда, Господь, больше никогда», - застряли бы во рту Гундяева, запутались бы в его бороде, зацепились бы за его бесценные часы и пухлый бумажник.
Пропасть между нашими патриархами и последними понтификами в том, что совершенно невозможно представить себе не только Гундяева, но е его предшественника, Алексия II, который, подобно папе Иоанну Павлу II, после тяжелейшего ранения пришел бы с беседой к покушавшемуся на него террористу и объявил о том, что простил его.
Пропасть в том, что и Иоанн Павел II и Франциск обращали свои нравственные призывы и пытались исправить нравы властителей тех стран, которые находятся на их канонической территории. Гундяев же способен лишь на восхваление Путина, а стрелы своего негодования обращает за пределы подведомственной территории, в Европу и США.
Причина, по которой эта долгожданная встреча состоялась лишь теперь, проста и банальна. У Путина осталось очень мало каналов связи с внешним миром. Изоляция, которую так отчаянно отрицает МИД и телевизор, практически наступила. Настало время пожилому агенту КГБ по кличке «Михайлов» выполнить ответственное поручение своего куратора, подполковника КГБ по кличке «Окурок». Надо признать, что он выполнил его вполне успешно.
