Раскрыть 
  Расширенный 
 

Исаак Трабский: Пионерский лагерь «Шведская могила». Часть 2

«Шведская могила»

«Шведская могила»

(Продолжение. Начало в №1147)

Гораздо позже я узнал, что после окончания школы Жанна уехала в Харьков. А окончив институт, скоропалительно вышла замуж за моего одноклассника, молодого инженера Виталия (Талика) Давидсона. Молодожёны по распределению уехали на «освоение целины», в Северный Казахстан. Там у них родился сын. Однажды Талик, вернувшись из командировки и застав жену в постели с высоким парнем-украинцем, выгнал изменницу из дома. Жанна, оставив сына мужу, сбежала с возлюбленным в Украину. Талик сам воспитал единственного сына, дал ему образование и проводил навсегда ...в Израиль. Недавно я позвонил однокласснику в Полтаву и от него узнал, что Жанна приезжала в родной город. Грузная, больная, одинокая, несчастная, но он с ней не пожелал даже встретиться…

Рядом с нашим лагерем находился знаменитый памятник - курган русским воинам, павшим в Полтавской битве со шведами - «Шведская могила». Каждый день мы бегали к этому кургану, перепрыгивали через цепь, соединяющую гранитные тумбы и, взбираясь на земляной холм, гонялись друг за другом по заросшей травой площадке, окружающей основание семиметрового креста из серого гранита. На кресте были высечены слова Петра Первого: «...а о Петре ведайте, что жизнь ему недорога. Только бы жила Россия в блаженстве и славе...»

Самым таинственным местом «Шведской могилы» был склеп под земляной насыпью кургана. Проникнуть туда было невозможно: на дубовых дверях висел амбарный замок. Пионервожатая Оксана объяснила нам, что немцы во время оккупации из склепа вывезли в Германию все исторические реликвии. А сейчас местный колхоз под замком там хранит бензин и керосин…

Недалеко от кургана виднелись руины взорванной немцами Сампсониевской церкви. Позже на уроке истории я спросил Григория Сергеевича Подворчана об этой церкви. Он, знаток истории нашего города, сказал, что она была построена в византийском стиле в ХIХ веке по проекту знаменитого русского художника Васнецова. А её внутренние стены до революции украшал иконостас и мозаика итальянской работы...

В конце смены у пионерского костра, прошёл заключительный концерт самодеятельности, на котором я аккомпанировал хору, всем певцам, танцорам и акробатам.

Немецкий осколок - эхо войны

Жизнь второй смены пионерского лагеря в старом кирпичном двухэтажном доме, в окружении исторических памятников, украинских сёл и чудесной украинской природы, продолжала протекать в налаженном режиме и распорядке. Но самым важным, ради чего малообеспеченные родители, а таких в то время было большинство, отправляли нас в пионерлагерь, было питание: завтрак, обед, полдник и ужин. Хотя мы ели довольно скудную, низкокалорийную пищу, но все-таки ели каждый день и точно по часам. Ели то, что после войны, в то голодное время смогли выделить местные власти для небольшой части городских детей.

Благодаря игре на аккордеоне, я почувствовал к себе расположение со стороны директора, Оксаны, воспитателей и вожатых. Оно давало мне возможность в незанятое игрой свободное время отлучаться из лагеря в соседнее село Яковцы, совершать прогулки на правый высокий берег Ворсклы, откуда любоваться ближними лугами и перелесками. Самостоятельно купаться в речке строжайше запрещалось. За нарушение этого правила следовало немедленное исключение из лагеря и отправка домой. В жаркие дни вожатые купаться на речку водили только через день. Кроме Ворсклы, недалеко от лагеря находились заброшенные пруды (по-украински «ставки»). Но купаться в них, как предупреждали нас, было опасно: на дне прудов после войны остались осколки от немецких мин и снарядов. А «запретный плод сладок», и в один из изнурительно жарких дней перед обедом я предложил моему однокласснику Володе Ивашко пойти на «ставок» покупаться…

- Ты что? Если узнают - из лагеря выгонят. Не пойду.

А мы мигом: только окунемся и успеем к обеду. Никто и не заметит… Уговорил. Мы тихонько вышли из лагеря, с дороги свернули на тропинку, которая довела нас до ближайшего ставка. Володя первый подбежал к ставку и с огорчением брякнул: «здесь не вода - одни водоросли». И правда: весь ставок зарос кувшинками. Но я, сняв майку, трусы и тапочки, ступил в воду. Разводя руками лепестки кувшинок и увязая в тине, не успел сделать и нескольких шагов от берега, как вдруг почувствовал резкую боль. Вода между шляпками кувшинок покраснела. Поднял правую ногу - посреди ступни зиял кровоточащий порез. Вспомнил: ведь предупреждали нас не купаться в этих прудах... За непослушание немецкий осколок напомнил мне о войне. Выбрался на берег. Володя, увидев кровь, сначала испугался («теперь точно из лагеря выгонят»), а потом вытянул из кармана носовой платок, разорвал на две части, связал их и попытался полотняной полоской зажать рану. Я натянул трусы, майку, взял в руку тапочки и, опираясь на правую пятку, с которой по траве тянулся кровавый след, за Володей поплелся в лагерь. Хорошо, что никто не увидел нас по пути в медпункт: отряды готовились к построению на обед.

Медсестра Шура, смазав рану йодом и бинтом туго перевязав ступню, спросила:

- Где поранился?

- Напоролся во дворе на стекло. А Володя оказал первую помощь, - соврал я. Володя кивнул головой.

Медсестра Шура с досадой сказала:

- Надо просить у директора машину, чтобы тебя отправить в город. Там тебе сделают сорок уколов от столбняка.

- А мне ещё до войны сделали все уколы от столбняка, когда я ржавым гвоздём распорол колено.

- Ладно, придётся звонить в детскую поликлинику. Если подтвердят, что ты получил прививки, останешься в лагере.

Горнист протрубил сигнал. Медсестра отправила нас на обед.

До окончания лагерной смены я ходил, хромая, с перевязанной ногой.

То, что произошло со мной в пруду, самовольное, вопреки запретам и предупреждению Володи, купание, кровотечение и шрам на ступне, оставшийся на многие годы, укрепили в моем, воспитанном родителями и тоталитарным обществом сознании убеждение, что законы, установленные государством и правилами общежития, нарушать опасно. Их непременно надо выполнять.

Во что имя красит человека

В пионерлагере, когда я остался на вторую смену, старшая пионервожатая Оксана объявила мне, что я включен в команду по приёму и размещению прибывших детей. Я оказался свидетелем, как одна пышная и нарядная мамаша привела своего Василька, худющего украинского хлопчика, в пионерлагерь. А он отказывался здесь оставаться и без устали ревел. Родительница попросила помощи у старшей пионервожатой. Оксана при мне обратилась к продолжающему реветь хлопчику: «Василёк, подивись на Iсаака. Вiн наш кращiй пiонер, и знаешь, як вiн грае на аккордеоне?! У нас тут весело, и нiкто без мам и пап не скучае...»

То, что белокурая красавица Оксана впервые меня уважительно и официально, как взрослого, назвала Исааком, для меня прозвучало, «как гром среди ясного неба». Сколько помню себя, родители, родственники, соседи, в детском саду, одноклассники в эвакуации и позже всегда называли меня домашним, уменьшительным именем Изя. А в школе в то строгое время все учителя звали учеников только по фамилиям. Но когда моё, записанное в «метрике», библейское имя Исаак, под которым я, естественно, значился в списках пионерлагеря, неожиданно произнесла украинская девушка Оксана, вначале показалось, что она сказала вовсе не обо мне, а затем... вызвало у меня гордость, что ношу такое имя, какое было у знаменитых людей: английского физика Ньютона, композитора Дунаевского... Я уже знал, что вовсе не имя красит человека, а человек имя. Да ещё люди смотрят, во что имя красит. Во всяком случае, мне уже тогда хотелось не всегда быть похожим на окружающих и, если удастся, добиться чего-то значительного в жизни.

Я подошел к мальчику и по-пионерски его поприветствовал: «Салют, Василёк! Если хочешь послушать музыку, пойдем со мной». Он вытаращил на меня глаза, но всё ещё продолжал всхлипывать и держаться за маму. А она вслед за мной потянула сына по коридору первого этажа в пионерскую комнату. Там своим ключом я открыл шкаф, вытащил аккордеон, одел ремни и заиграл украинского гопака. У мальчика загорелись глаза, лицо озарилось слабой улыбкой. Мама, глянув на сыночка, который взмахнул руками и тряхнул коленками, прошептала мне: «Дякую тобi (спасибо тебе - укр.), Iсаак». Я был рад, что моя музыка повлияла на настроение Василька и убедила его остаться в пионерлагере.

 
 
 

Похожие новости


Газета «7 Дней» выходит в Чикаго с 1995 года. Русские в Америке, мнение американцев о России, взгляд на Россию из-за рубежа — основные темы издания. Старейшее русскоязычное СМИ в Чикаго. «7 Дней» это политические обзоры, колонки аналитиков и удобный сервис для тех, кто ищет работу в Чикаго или заработки в США. Американцы о России по-русски!

Подписка на рассылку

Получать новости на почту