Константину Симонову, знаменитому поэту, писателю, драматургу и журналисту 28 ноября исполнилось бы 100 лет. Его любовные стихи знали наизусть миллионы людей, его военные романы печатались в «толстых» журналах и миллионными тиражами, а пьесы ставились на лучших сценах страны. Имя Константина Симонова не забыто в старших и средних поколениях русскоязычных читателей, для которых его фигура до сих пор остается спорной и знаковой.
В моей жизни имя Константина Симонова заняло особенно значимое место. Я, эвакуированный полуголодный девятилетний еврейский мальчик, узнал о нём холодной зимой 1942 года на уроке в школе номер 5 имени киргизского акына Токтогула города Фрунзе. Помню, как наша худенькая, небольшого роста учительница Татьяна Петровна, развернув номер республиканской газеты «Советская Киргизия», тихо сказала: «Дети, здесь напечатано очень хорошее стихотворение. Его написал поэт Симонов». И с дрожью в голосе стала читать. Мы знали, что её муж, как и отцы большинства из нас, в то тяжелейшее время был на фронте под Москвой в дивизии, сформированной в Киргизии генералом Панфиловым. Учительница ничего не знала, жив ли её супруг, и мы не знали о судьбе наших отцов и старших братьев. Наверное, поэтому так взволновали нас, мальчишек и девчонок, врезавшиеся на долгие годы строки: «Жди меня, и я вернусь. Всем смертям назло…». Фронтовики, возвратившиеся с войны, рассказывали, что вся армия накануне боёв с фашистами таскала в левых карманах гимнастерок газетные вырезки с этим стихотворением. В нём поэт в ту страшную пору войны сумел выразить самые главные и нужные миллионам людей мысли и чувства.
С тех пор прошли многие десятилетия, и в том, что более сорока лет из них я, кадровый офицер, затем пенсионер сотрудничал с военными, республиканскими и центральными газетами и журналами, во многом сыграл образ, боевой и творческий путь военного писателя, поэта и журналиста Константина Михайловича Симонова. Во время Второй мировой войны поэт зарекомендовал себя первоклассным журналистом. Он побывал на переднем крае всех фронтов и своими стихами, очерками, рассказами, корреспонденциями, помог победе над фашистскими ордами.
До последнего времени в печати и на экранах ТВ можно встретить статьи и видеофильмы о Симонове, восхвалявшем Сталина в годы войны. Человек своего времени и своего общества, он существовал по законам того общества. Как и многие, он привык верить в их справедливость. После войны, обласканный властью, он стал одним из секретарей Союза советских писателей и редактором журнала «Новый мир». В своё время Константину Симонову, безусловно, пришлось участвовать во многих пропагандистских кампаниях. Сын писателя Алексей Симонов так рассказал об истории доклада отца о космополитах в Союзе писателей: «Шел 1949 год. Когда Сталин дал указание заняться космополитами, а к ним относили в основном евреев (достаточно вспомнить убийство Михоэлса и разгром Антифашистского комитета), был нанесен первый удар - раскрыты псевдонимы критиков-«космополитов», чьи настоящие фамилии оказались сплошь еврейскими. Следующим шагом должен был стать разоблачающий доклад генерального секретаря Союза писателей Александра Фадеева. Но он запил, и доклад мог сделать один из двух его заместителей - либо ярый антисемит Анатолий Софронов, который горел желанием расправиться еще с десятком-полутора неугодных евреев, либо мой отец. Вот и весь выбор, какой был у отца… Тем не менее, время альтернативы не оставляло. И отец сделал доклад, о котором всю жизнь жалел…». Писатель Аркадий Ваксберг в обстоятельной книге «Сталин против евреев» описывает случай, когда в 1952 году Сталин предложил А. Фадееву «письменно санкционировать казнь виднейшим еврейским писателям. Фадеев попытался этот позор разделить с Симоновым… «Ты, Саша, списки составлял, - сказал ему Симонов,- ты и подписывай, а я подписывать не буду. Баста!» И Фадеев вынужден был подписать сам».
Я уверен, что Константин Михайлович не был антисемитом еще и потому, что две довоенных жены поэта, Ата Типот (гражданская жена, дочь драматурга Виктора Типота) и хрупкая, изящная и насмешливая филолог, будущий редактор Евгения Ласкина (сестра поэта и киносценариста Бориса Ласкина - мама их сына, известного литератора и правозащитника Алексея Симонова), были еврейками. Его любимым учителем был поэт Павел Антокольский, а близкими друзьями - Евгений Долматовский, Борис Горбатов, Роман Кармен, генерал Давид Ортенберг… Он много помогал Борису Слуцкому, смог опубликовать записные книжки поэта-фронтовика, еврея Семёна Гудзенко и воспоминания о нём, посмертную книгу публицистики о войне Ильи Эренбурга…
Вспоминая о Константине Симонове нельзя не упомянуть о его самой большой любви к актрисе Валентине Серовой, которая оказала сильнейшее влияние на его творчество и внешне благополучную, а в реальности драматически - сложную жизнь. Об этой любви написаны книги, а недавно показан телесериал. Где бы ни был поэт, писатель, драматург и журналист, его везде просили читать военные стихи (и, в первую очередь, «Жди меня»), которые в авторском исполнении, несмотря на грассирование (поэт с детства не выговаривал звуки «р» и «л») всегда звучали особенно проникновенно.
Однажды после выступления на одном из творческих вечеров его спросили: «А вы не еврей?»… Евреем Симонов не был, но и антисемитом он никогда не был. Впервые всему миру стало известно о массовом уничтожении гитлеровцами в концлагерях евреев после публикации в трёх августовских (1944 г.) номерах центральной военной газеты «Красная звезда» очерка Константина Симонова «Лагерь уничтожения», где скрупулёзно показан принцип массового убийства людей. Большинство из них были евреями. В 70-е годы «застоя», когда о нацистском геноциде евреев не принято было писать (он фактически замалчивался), лишь огромный литературный и нравственный авторитет Симонова позволил ему опубликовать свои фронтовые записки о жертвах Майданека и Освенцима. Он также написал о евреях – героях войны: командире саперного батальона 38 армии Иосифе Беринском, о морских разведчиках - «еврейском гусаре с шумными повадками одессита» майоре Людине и лейтенанте Геннадии Карпове (материалы о нём сейчас хранятся в музее «Холокост»). О них и о многих других воинах-евреях писатель вспоминает исключительно уважительно и тепло в журнале «Дружба народов» в 1974-75 годах. Позже эти записки вошли в 8 и 9 тома его собраний сочинений.
ХХ съезд партии кардинально изменил политические взгляды Константина Симонова в отношении личности Сталина. Один из героев его романа «Солдатами не рождаются» говорит о «вожде всех народов»: «это человек великий и страшный». – «Добавлю от себя, - уточняет Симонов,- не только страшный, очень страшный, безмерно страшный…». В ноябре 1965 года на вечере в Центральном Доме литераторов, посвященном 50-летию Константина Симонова, отвечая на хвалебные поздравления коллег, юбиляр откровенно сказал: «Я хочу, чтобы мои товарищи знали, что я… не всегда был на высоте. На высоте гражданственности, на высоте человеческой. Бывали в жизни вещи, когда я не проявлял ни достаточной воли, ни достаточного мужества. Помня это, я постараюсь их не повторять, как бы трудно не приходилось». Своё слово он сдержал.
Писателя Константина Симонова, председателя Совета по грузинской литературе при Союзе писателей СССР, обожали в Грузии. На скромной даче в абхазском селении Гульрипши ему хорошо работалось. Здесь он часто встречался с друзьями - талантливыми поэтами и писателями Грузии, переводил их произведения. (Нынче этого домика нет: он разрушен в начале 1992 года в разгар грузино-абхазской войны). С юных лет Симонов полюбил творчество Владимира Маяковского, который родился в Грузии, в имеретинском селении Багдади, где ежегодно проводились Всесоюзные Дни Маяковского. Во время празднования 80-летия Маяковского в его родном селении состоялось открытие прекрасного памятника выдающемуся земляку. На торжества приехал Симонов, стройный, ещё не старый, но безмерно усталый, с совершенно седой головой. В те дни я офицером проходил военную службу в гвардейском мотострелковом полку в Кутаиси и мне, наконец, выпало счастье познакомиться и поговорить с любимым поэтом и таким доброжелательным и отзывчивым человеком. В перерывах между официальными «мероприятиями» Константин Михайлович в своей, наверное, только ему присущей манере, спокойно, будто спрашивая, рассказал мне, что многие годы подражал Маяковскому и считал своим гражданским и писательским долгом заниматься наследием Владимира Маяковского. Он также поделился своим замыслом восстановить, показать в Москве и провезти по всей стране выставку «20 лет работы Маяковского». Симонов подробно расспрашивал меня о службе и жизни российского офицерства в Грузии. А после юбилейного собрания в здании кутаисского драматического театра, где самым ярким было выступление Симонова, мы сфотографировались на память. Затем Константин Михайлович оставил автограф на своей книге поэзии «Тридцать шестой - семьдесят первый». Нынче в американском Детройте она занимает почётное место в моей домашней библиотеке.
Еще до войны молодой Константин Симонов написал такие строки:
«Как будто есть последние дела,
Как будто можно, кончив все заботы,
В кругу семьи усесться у стола
И отдыхать под старость от работы».
До отдыха в кругу семьи и старости поэт не дожил. Он умер, когда ему ещё не было и шестидесяти четырёх. Всю жизнь он помнил Буйничское поле битвы под Могилёвом 1941 года, где впервые увидел, как воины 388 полка, сражаясь на смерть, остановили гитлеровские танки. Над этим полем Константин Михайлович и завещал развеять свой прах. На том самом памятном фронтовом маршруте, о котором поётся в замечательной симоновской «Песне военных корреспондентов» «от Москвы до Бреста…», его сын Алексей развеял по полю прах отца. А позже друзья поэта поставили огромный памятный камень с надписью: «К. М.Симонов. 1915–1979».
