На первый взгляд, больница Connaught в центре Фритауна ничем особым не отличалась от других медицинских учреждений. Но у входа было установлено несколько палаточных сооружений – слева был стол, за которым сидело три человека, несмотря на жару, облаченных в защитные костюмы, маски, перчатки и очки. Справа – небольшая огороженная площадка, похожая на загон для скота. Пациенты и посетители должны были сначала подойти к людям в защитной одежде, а если у них были тревожные признаки (высокая температура или тошнота), их отправляли к загону.
А внутри, под навесом, лежали пять человек, ожидая смерти или выписки пациентов из изолятора, рассчитанного на 18 коек. На территории самой больницы о границах «Красной Зоны», где находились пациенты с подозрением на Эбола, предупреждала лишь красная занавеска. Между тем, в остальной части Connaught все шло своим чередом, семьи и пациенты то и дело проходили мимо входа. Как-то раз на глазах у группы журналистов, приближавшихся к главному входу, из-за красной занавески высунул голову обитатель «Красной Зоны» и окликнул медсестру, которая шикнула на него и приказала не выходить, потому что он заразен и может поставить под угрозу других посетителей больницы.
Если у пациента из «Красной Зоны» в ходе лабораторных анализов выявляют Эбола, то его (и других счастливчиков) переводят в полнофункциональный центр лечения лихорадки Эбола в примерно двух часах езды от больницы, в городе Керри. Те, кому повезло меньше, умирают в изоляторе или на улице, в загоне, ожидая свободного места. В среднем, результаты анализов в Сьерра-Леоне приходят через 3-4 рабочих дня - по сравнению с всего лишь 4-5 часами в соседней Либерии - поэтому большинство пациентов умирают прямо здесь, так и не узнав, не в вирусе ли скрывается причина испытываемых ими высокой температуры, диареи, рвоты и кровотечения.
«У нас не было выбора, кроме как построить эту площадку, чтобы не пускать толпы людей, - пояснила Стейси Мирнс, 31-летняя британка, врач-волонтер из лондонской организации King’s Health Partners. – В палатке всегда нет места, в изоляторе тоже. Во всей округе просто не хватает больничных коек. И многие ждут своей очереди. В больницах Фритауна нет ни одной свободной односпальной кровати».
На всей территории Сьерра-Леоне для пациентов Эбола имеется только 400 кроватей, 175 из которых находятся во Фритауне и его окраинах. Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) считает, что страна нуждается в 4,800 койках.
Даже сейчас, когда весь мир хвалит соседнюю Либерию за то, что та сумела понизить темпы передачи Эбола с катастрофических уровней, наблюдаемых в сентябре, ситуация в Сьерра-Леоне выходит из-под контроля. Официальному количеству зарегистрированных больных и умерших не стоит верить, считают эксперты; Темпы строительства центров лечения сильно отстают от потребностей пациентов; Большинство захоронений и похоронных ритуалов все еще небезопасны. Эпидемия в Сьерра-Леоне была названа чрезвычайной миссией Организации Объединенных Наций в области здравоохранения (UNMEER) основной причиной, по которой ей не удалось достичь намеченной на 1 декабря цели - 70 процентов пациентов Эбола должны быть в процессе лечения, и 70 процентов умерших - безопасно погребены. Но вместо этого, 21 ноября UNMEER сообщила, что только 13 процентов зараженных жителей Сьерра-Леоне изолированы от общей численности населения с целью предотвратить распространение болезни - удивительно низкий показатель по сравнению с более чем 90 процентами изолированных в Либерии и Гвинее. Эльхадж Ас Си, генеральный секретарь Международной федерации общества Красного Креста и Красного Полумесяца, предсказал в конце октября, что пройдет, по крайней мере, четыре месяца перед тем, как ситуацию в Сьерра-Леоне удастся «взять под контроль».
Либерия добилась видимого успеха в борьбе с вирусом Эбола. В отличие от нее, схватка с вирусом в Сьерра-Леоне - классическая поучительная история о том, что происходит, когда сталкивается инфекция и правительственная некомпетентность или - хуже того - коррупция.
Столица коррупции
Для того чтобы добраться до Фритауна, вы должны сесть на катер или паром из аэропорта, который находится на клочке земли у реки. С момента своего избрания в 2007 году, бывший бизнесмен Эрнест Бай Корома проталкивает агрессивную стратегию развития в поддержку расширения алмазной, железной и других добывающих отраслей. Это экономическая стратегия государства, раздираемого на части гражданской войной (1991-2002), стала одним из экономических чудес Африки. В 2013 году экономика Сьерра-Леоне выросла на целых 20 процентов.
Но большая часть 6,2-миллионного населения страны не верит в чудеса. Больше половины, по данным Международного валютного фонда (МВФ), живут менее чем на $1,25 в день. Сьерра-Леоне – частый гость в рейтинге самых репрессивных экономик в мире, согласно индексу экономической свободы, она занимает одно из последних мест, 148-е. Местная экономика – одна из самых коррумпированных в мире. Свыше 90 процентов жителей Сьерра-Леоне, опрошенных организацией в 2013 году, сказали, что они должны подкупать полицию и сотрудников судебных органов по всем аспектам повседневной жизни, от избегания необоснованных штрафов за нарушение правил дорожного движения до уклонения от незаконного задержания.
Наиболее показательным признаком глубины этой коррупции является то, что Сьерра-Леоне занимает четвертое место по величине разрыва между богатыми и бедными гражданами во всем мире, после Лесото, ЮАР и Ботсваны. Разрыв в уровне благосостояния виден на каждом шагу на извилистых дорогах Фритауна, где над крышами лачуг, не имеющих даже водопровода, виднеются огороженные высокими стенами особняки.
«Корень всех здешних проблем - перекачивание денег, - говорит местный журналист, который попросил не называть его имени из боязни возмездия. В Сьерра-Леоне такие признания ассоциируются со страхом: бандиты, бывает, избивают людей, которые громко выражают беспокойство.- Где $18 млрд. внешней помощи, которая была дана нам с тех пор, как Корома вступил в должность?».
Ответ, кажется, лежит в особняках, рядком выстроившихся на склонах Фритауна, в комплекте с бассейнами и блестящими новыми BMW.
Иностранные средства и программы гуманитарной помощи частенько разворовывают правительственные чиновники, которые, как предполагается, принимают и распределяют наличные деньги. Например, чиновник министерства сельского хозяйства может взять $100 млн. помощи, предназначенные для приобретения семян и удобрений для местных фермеров, и положить себе в карман $10 млн. Частота, с которой происходит такое «снятие сливок» и размер типичного взяточничества значительно варьируется от страны к стране. Сьерра-Леоне неизменно отличается объемом и повсеместностью взяток. Ни иностранная помощь, ни инвестиции не застрахованы от «процеживания», в том числе программы, которые в буквальном смысле являются вопросом жизни и смерти для населения в целом.
Несмотря на то, что в Сьерра-Леоне с сентября потоком льются деньги, эпидемия по-прежнему бушует. К середине октября вирус добрался до каждого района, и к концу ноября разница в показателях успеха между Либерией и Сьерра-Леоне заставила задаться тревожными вопросами как местные, так и иностранные СМИ, так и лидеров политической оппозиции.
Лишь недавно, 4 ноября, Корома в третий раз поменял свою стратегию, отстранив гражданских чиновников Министерства здравоохранения и поставив во главе программы вооруженные силы Сьерра-Леоне. В конце августа президент отправил в отставку министра здравоохранения Миатту Каргбо, заслуженно объявив ее в некомпетентности. Последующие меры вызвали смешанный отклик. Во время обысков были обнаружены 130 спрятанных больных и умерших от лихорадки, но национальный карантин породил нехватку продовольствия и голод в сельской местности.
Хотя Сьерра-Леоне остро нуждается в международной помощи, особенно на лечение и изоляцию инфицированных, эпидемия закончится только когда правительство и народ будут бороться с вирусом без какого-либо намека на коррупцию и с готовностью отказаться от ритуалов, которые только способствуют распространению болезни.
