(Окончание. Начало в №№ 12-13)
«На западе решаются судьбы мировой революции. Через труп белой Польши лежит путь к мировому пожару.
На штыках понесем счастье и мир трудящемуся человечеству. На Запад!»
Командующий армиями фронта М. Тухачевский
Приказ войскам Западного фронта № 1423
г. Смоленск 2 июля 1920 г.
Виктор Суворов в своей книге (см. часть I статьи) доказывает три тезиса: 1. В период 1919-1923 гг. большевики пытаются разжечь Вторую мировую войну 2. Большевики разработали практики захвата власти организованным меньшинством («План прост: 7 ноября — годовщина захвата власти коммунистами в России, немецкие рабочие выйдут на демонстрации солидарности, а подготовленные в Москве группы провокаторов ГПУ и советской военной разведки под руководством И.С.Уншлихта будут провоцировать конфликты с полицией, чтобы вызвать кровавые столкновения и репрессии, раздуть негодование рабочих. 7 ноября планировался как день демонстраций и столкновений, 8 ноября столкновения должны были перерасти в уличные бои, в ночь на 9 ноября отряды Уншлихта должны были захватить важнейшие государственные учреждения, изображая стихийную реакцию масс на зверства полиции») 3. Большевистское лекало использовалось Гитлером в Пивном Путче.
Нужны ли дополнения?
Большевики были не единственными теоретиками переворотов и экспорта революций ─ лекал «оранжевых революций» и гибридных войн. Примером тому План русской революции Александра Парвуса, (настоящая фамилия Гельфанд (1869-1924), теоретик перманентной революции, меньшевик, коммерсант, сделавший Горькому мировое имя, после Февральской революции вел переговоры о возвращении через Германию в Россию русских социал-демократов, возглавляемых В.И. Лениным) или «Меморандумом д-ра Гельфанда», по просьбе фон Вангенхайма, немецкого посла в Константинополе, в марте 1915 года направленный Парвусом немецкому правительству. Большевики были первыми, систематизировавшими проекты захвата власти с легитимизацией (конституированием) переворотов, путчей, мятежей. В частности, Лениным для Коминтерна был разработан функциональный документ ─ этакий «базовый регламент» в терминологии сегодняшнего дня: «21 условие» или «Условия приёма в Коммунистический Интернационал» — принятый 30 июля 1920 года на II конгрессе Коминтерна в Москве, с пунктом № 1 ─ о пропаганде.
Неважно, использовал ли Гитлер большевистское лекало. Важно, что в 1933 году ответственность за приход Гитлера к власти Зиновьев, возглавлявший Коминтерн, возлагает на Сталина, подразумевая промедление в поддержке революции в Германии 1923 года, и что Троцкий в статье «Сталин — интендант Гитлера» 2 сентября 1939 г, заклеймит Сталина, как партнера и пособника Гитлера, предоставившего ему, кроме прочего, ресурсную базу, главное, нефть, и введет в оборот политический маркер «кремлевская олигархия» («международная политика Кремля определяется интересами самосохранения новой аристократии, ее страхом перед народом»), обозначив военный союз с гитлеровской Германией, как наступательный ─ для империалистской войны, благо, у большевиков, монархистов, националистов и нацистов общий враг: «буржуазные» государства, социал-демократии, мир которых подлежит разрушению.
Дело доходит до того, что выступивший против Троцкого Эрнст Тельман, объявляет идею союза коммунистов и социал-демократов «худшей теорией, самой опасной теорией и самой преступной из тех, что были придуманы Троцким за последние годы его контрреволюционной пропаганды» и Троцкий, выступивший 8 декабря 1931 года за тактический союз коммунистов и социал-демократов для противостояния фашизму: «Рабочие-коммунисты, вас сотни тысяч, миллионы; вам некуда эмигрировать; для вас не хватит паспортов. Если фашизм придёт к власти, он проедется по вашим черепам и хребтам ужасающим танком. Ваше спасение — в беспощадной борьбе. И только боевое единство с социал-демократическими рабочими может принести победу. Торопитесь, рабочие-коммунисты, у вас очень мало времени!» (За рабочий объединённый антифашистский фронт. Бюллетень оппозиции, март 1932 года) Лев Троцкий остается в одиночестве.
Десятилетие 1923-1933 гг. ─ от смерти Ленина до Большего террора ─ в РКП(б) идет борьба за власть, в которой Троцкий обречен на поражение. Он ─ самое слабое звено, сильный, против которого объединяются слабые, благо, его фанатичная преданность партии и революции ─ его ахиллесова пята. Он устраняется от разрыва, становится в позы, демонстративно читает французские романы на заседаниях Политбюро, как описывает Борис Бажанов, помощник (личный секретарь) И. В. Сталина (1923—1927) в своей знаменитой книге «Я был секретарём Сталина» (1930 г.), не будучи в силах посягнуть на святое ─ расколоть партию, поднять «термидорианский» мятеж, чем подписывает смертельный приговор своему окружению, левой оппозиции, ленинской партии и самому себе, а раскол в РККА приведет к гибели Тухачевского, Уборевича, Якира и к 23 августа 1939 года, к подписанию Межправительственного соглашения с Гитлером, все будет зачищено.
Фоном, антифонией темы преобразования РКП(б) в массовую партию или к ее перерождению, ─ чему противится левая оппозиция Троцкого, на глазах у которой РКП(б) вырождается в партию власти с правящим классом во главе, уничтожившую Коминтерн ─ все эти годы служит советско-германское сотрудничество в военной сфере, начавшееся отказом Германии поддержать блокаду Советов Антантой.
В Германии понимают перспективы военного квазиальянса с Россией. Фон Зект, организатор и главнокомандующий рейхсвера Веймарской республики, сторонник союза с СССР против Польши, заложит основы контактами с Троцким в период экономического кризиса в Германии 1921 — 1923 гг.
Ко времени высылки Троцкого в Турцию в 1929 году страна разделена на два лагеря ─ на беспартийную совершенно бесправную массу, целиком отданную во власть ГПУ, где идея правосудия упразднена: «Во всем же главном и основном, рассматриваемом как область политическая, «сфера классовой борьбы», царит полный произвол органов ГПУ, которые «могли арестовать кого угодно по каким-то только ГПУ известным подозрениям, расстрелять человека по решению какой-то никому не известной «тройки» или по ее безапелляционному постановлению загнать его на 10 лет истребительной каторги, официально называемой «концентрационным лагерем». Все население дрожало от страха перед этой организацией давящего террора» (Б. Бажанов). И в травле Троцкого наработаны практики бесстыдных аппаратных игрищ, «односторонней дискуссии», литературной клеветы ─ как назовет это Троцкий (см. «Почему они убили Троцкого? «На лбу Сталина выжжена печать: убийца Троцкого» «Socialist Appeal» 24 августа 1940 г.): «Моя высылка из СССР официально мотивировалась тем, что я подготовлял будто бы «вооруженное восстание». Однако предъявленное мне обвинение даже не было воспроизведено в печати. Сейчас может показаться невероятным, но уже в 1929 году мы встречали в советской печати обвинения против троцкистов в «саботаже», «шпионаже», «подготовке железнодорожных крушений» и пр. Ни одного процесса по этим обвинениям, однако, не было. Дело ограничилось литературной клеветой, которая представляла, однако, важное звено в подготовке будущих судебных подлогов. Чтоб оправдать репрессии, нужны были фальшивые обвинения. Чтоб придать ложным обвинениям вес, нужно было подкрепить их еще более суровыми репрессиями», с 1924 года проводится «орабочивание» партии. В период ожесточённых идеологических дискуссий проводится «Ленинский призыв» ─ первые триста тысяч заявлений; в партию приняты огромные массы необразованных людей, смыла дискуссий не понимавших, зато прекрасно понимавших привилегии перед беспартийными, задавленными террором ГПУ. Новые партийцы, воспринимающие как фарс, громкие призывы оппозиционеров к «демократизму» во внутрипартийной жизни, рукоплещут «Московским процессам» и судилищам ─ происходит рождение «агрессивно-послушного большинства», воскрешённого Владимиром Путиным.
Для них прозвучит сообщение Молотова на заседании ВС СССР 31 августа 1939 года, завершившееся бурной овацией: «...т. Сталин бил в самую точку, разоблачая происки западноевропейских политиков, стремящихся столкнуть лбами Германию и Советский Союз. Надо признать, что и в нашей стране были некоторые близорукие люди, которые, увлекшись упрощенной антифашистской агитацией, забывали об этой провокаторской работе наших врагов... Заключение советско-германского договора о ненападении свидетельствует о том, что историческое предвидение т. Сталина блестяще оправдалось».
