Из Цикла «Понять Путина»
Бен Джуда, английский аналитик и журналист, автор вышедшей в Великобритании книги «Хрупкая империя» (Fragile Empire) с подзаголовком «Как Россия полюбила и разлюбила Владимира Путина», много бывал и подолгу жил в России, работая корреспондентом агентства Reuters в Москве.
Джуда — автор ряда статей о Путине, и ему мы обязаны текстом в духе Цвейговского «Жозеф Фуше»: «Личные привычки Владимира Путина», (Newsweek 25.07.2014 «Закулисье путинского двора: личные привычки диктатора наших дней»). Это познавательное чтение, говорящее многое и о Путине и о природе его тирании, о сумме прошлого и узилище власти, в котором узник является тюремщиком, о жизни, расписанной на годы — «Его жизнь превратилась в церемониал: бесконечная череда комнат с позолотой. Его распорядок дня делится на тысячи отрезков по 15 минут и планируется за месяцы, если не за годы» — в «тисках протокола», в которых бывший полковник КГБ СССР живет, как в заводных часах, один, с черным псом-лабрадором, в ледяном поднебесье власти — царской, абсолютной, безраздельной, не любящий никого и ничего, без жены, детей и внуков, не дорожащий ничем, кроме могущества власти и роскоши, которой он не научен и неспособен наслаждаться. У Путина двадцать дворцов, вилл, резиденций, сорок три самолета и пятнадцать вертолетов, почти на миллиард часов, но двор его живет так, как если бы царем был Юрий Андропов с его злым умом, деструкцией почек и диетой, и его дух обитает в красных папках, кремлевских телефонах, лакированных панелях.
Стихия Путина — незримое присутствие, которое, надо полагать, кожей ощущают его приближенные, окружение, министры, ждущие его часами; он и вправду любит подглядывать за ними, за охраной, он не пользуется ни компьютерами, ни смартфонами, не доверяет современным технологиям; его жизнь монотонна, встречи и совещания бессмысленны. Ему не нравится ездить в Кремль. Он предпочитает работать в своем поместье. С 2012 года он сократил свои встречи и совещания в Москве до строгого минимума: встречи с официальными лицами, на которых надо произвести впечатление, или официальные сборища, для которых нужны все эти экстравагантные залы с хрустальными люстрами и зеркалами высотой с березу. «Пошутить с ним не может практически никто, — пишет Джуда. — Когда он входит в комнату, шум заметно стихает… Он очень мало думает на ходу: речи ему пишут заранее, процедура продумывается загодя, переговоры носят в основном коммерческий характер… «Он бесстрастен, как будто его ничто не трогает, — вспоминает переводчик. — Как будто он не совсем понимает, что происходит вокруг него. Как будто он не обращает почти никакого внимания на этих людей. Как будто он утомлен. Он так долго был иконой, что не привык к чужому проникновению. Он не привык к тому, что ради него полностью не контролируют. Он в изоляции, в западне».
Путин работает за полночь. Читает толстые тома о царях — Грозном, Екатерине, Петре, а еще он любит облетать на самолете страну, которую губит, и читать прессу о себе, как его боготворят таблоиды и демонизируют враги, самые малозначимые папки у него — иностранная пресса. Выборку из нее составляет президентская администрация и Министерство иностранных дел. Берет ли Путин ее в руки сейчас, неизвестно. Мировая печать криком кричит, что он бандит, убийца и лжец, на обложках он — новый Гитлер, страна в ярме его удушающих законов и запретов изгнана ото всюду и вышвырнута на обочину прогресса. Впереди Ватерлоо, битва за Украину. Но, в отличие от Бонапарта, он не гений до кончиков ногтей, вокруг нет созвездия лучших дипломатов и маршалов эпохи, его окружение — бездарности, акционисты, докладчики, силовики, продажные перья и никто не сказал о его режиме лучше Вацлава Гавела незадолго до смерти: «Думаю, что российское общество ведет борьбу с самой жесткой из всех известных форм посткоммунизма, с этакой особенной комбинацией старых стереотипов и новой бизнес-мафиозной среды». И еще: «Эра президента Путина принесла новый тип диктатуры, опасный уже одной своей незаметной формой. Удивительно, как в нем сочетаются худшие черты коммунизма и капитализма. Проще говоря, к власти пришла шайка кагэбэшников и мафиози». Все его противники мертвы, включая Литвиненко и Березовского, журналистов «Новой газеты» несчётное число людей погибло в катастрофах по халатности его власти, в Волгодонске, в Норд-Осте, в Чеченских войнах, в Грузии, на Украине, но вот убитые в Боинге-777 сделали его изгоем, и в прошлом теперь умопомрачительная роскошь, с которой обставлялись его зарубежные визиты, потому что двери перед ним захлопнулись.
Он, заставлявший себя ждать и Президента США, и Папу Римского, не встречавший отпора никогда, воспринимающий свою карьеру, как Бонапарт — свой Guerromamia (мания войны и походов, фр.) лжет, обвиняет мир в заговоре, говорит вздор об украденной национал-предателями победе России в Первой мировой, требует дипломатических усилий по выдворению своей военно-диверсионной группировки из Донбасса. Говорят о нем, за него, вместо него — что его нельзя загонять в угол, что нужно дать ему сохранить лицо, что Путинизм не идеология, а разновидность политической практики (книга Джуды посвящена Путинской многовекторной политической практике, основывающейся на пропаганде и телеобразе телепрезидента, каким был Кеннеди и сделал себя Путин); а, между тем, телеобраз Путина, этот портрет Дориана Грея, утратил магию и на нем проступили зловещие черты хозяина.
И пытаясь как-то извинить случившиеся и вымучить «духовную скрепу» с парадигмой трёхсотлетней давности, Сергей Медведев в статье «Почему гибель «Боинга» стала крупнейшим внешнеполитическим поражением России» (Forbes 21.07.2014 г.), пишет буквально следующее: «России, кажется, вообще стоит прекратить всякие попытки кому-то в мире понравиться или что-то объяснить: пусть любят такими, какие есть, с ракетами, откатами, Гиркиными и Бородаями. Как провидчески написал однажды на полях учебника по географии для кадетов император Николай Павлович, «Россия не есть держава земледельческая, промышленная или торговая, Россия есть держава военная и назначение ее — быть грозой остальному миру».
Мир, отрезвлённый Путиным и не интересующийся заметками императора Николая Павловича, любить российское бандитское гнездо обязанным себя не считает, напротив, уже осознает, что правящий класс России и Путинское окружение — ассимилированный на Западе преступный синдикат с колоссальными финансовыми и военными возможностями, способный вооружить и оплатить кого угодно и где угодно, а неконвенциональные войны, прописанные в военной доктрине России — огосударственная модификация международного терроризма и практик режима, создавшего ООП и обогревшего ХАМАС, что обязывает выработать новую Конвенцию взамен устаревшей Женевской и протоколов к ней, к которой вряд ли присоединится Россия, не подписавшая основную Статью 20 Конвенции ООН против коррупции, живущая при Путине Западу вопреки, тем более что после Сноудена у нее не осталось секретов. И, что бы ни говорили экс-советники Рейгана, проблема России глобальна — глобальней, чем поставленная СССР, это вызов не вестернизации или толерантности, а Западной цивилизации в целом. Вызов принят. И, судя по вопросу Председателя комитета по обороне Палаты общин британского парламента Рори Стюарта, ст. «НАТО должно подготовиться к сдерживанию хаоса на границах Европы» (FinancialTimes 01.08.2014 г.): ««Затем нам следует обратиться к более масштабным вопросам. Какие шаги мы готовы предпринять, чтобы защитить международные границы или поддержать демократические правительства, которые хотят быть союзниками Европы? Знаем ли мы, как сдержать агрессию параноидального и легко провоцируемого режима, имеющего ядерное оружие?» в НАТО готовятся к тому, что оружие заговорит.
