Из цикла «Информационная война. Механизм»
Днями опубликована статья британского аналитика Бена Ниммо «Анатомия информационной войны: как работает российская пропагандистская машина и как ей противостоять» с подзаголовком: «Предпринятая Россией пропагандистская атака на Запад хорошо организована и хорошо финансируется, пишет Бен Ниммо в статье для Central European Policy Institute. Из-за таких СМИ, как RT, в Европе и США уже стали сомневаться в вашингтонской версии событий на Украине» CEPI 19.05.2015 г., перепечатанная всеми мало-мальски читаемыми порталами. Автор ─ живущий в Соединенном Королевстве аналитик, пишущий о проблемах европейской безопасности, в прошлом работавший журналистом в странах Балтии и в Брюсселе, а также, состоявший пресс служащим в НАТО. Статья ─ первая настоящая аналитическая статья, просто и доступно объясняющая, на чем стоит путинская пропагандистская машина, лучшее, что было опубликовано, поскольку прежние, от известных экспертов в информационных войнах, не вызывали ничего, кроме улыбки.
Мы не раз обратимся к ней в заключение нашего цикла публикаций, чтобы основываться на ее принципиальных положениях, дополнить их и восполнить пробелы; главным в ней представляется некий итог «It wasn't the end; it was the beginning» (не конец, но начало ─ анг.) понимания ситуации на фронтах Четвертой мировой. Скоро тридцать лет, как Женевская конференция по вопросу терроризма 1987 года приняла декларацию «The Geneva Declaration on Terrorism» (прямо каскад совпадений с годовщиной большевистского переворота), относящую к террористическим следующие российские практики: 1. Создание и поддержка вооружённых отрядов наёмников, с целью уничтожения суверенитета другого государства.2. Тайные операции разведывательных или других государственных сил, направленные на дестабилизацию или подчинение другого государства, национально-освободительного движения или международного мирного движения (пример: подрыв Rainbow Warrior) 3. Кампании по дезинформации, направленные на дестабилизацию других государств.4.Отмена гражданских прав и свобод, положений конституции и законов под предлогом противодействия терроризму.
Иначе говоря, политика России с ее гибридными войнами имела прецеденты и тридцать лет назад и более, и, тем не менее, поражает новизной! Цитирую начало статьи Бенна Ниммо: «Одним из главных успехов Российской пропагандистской кампании против Украины по выражению Петра Померанцева и Майкла Вейсса явилось использование информации в качестве орудия. Россия использует информационные каналы властей, журналистов, сочувствующих комментаторов и троллей из Интернета, чтобы создать альтернативную действительность, в которой истина становится относительной и любая информация — сомнительной. В результате этой кампании Запад уже начинает воспринимать украинский конфликт в искаженном свете. Утверждение, что НАТО обещало не расширяться в сторону Центральной и Восточной Европы после воссоединения Германии и то, что беспокойство России по поводу этого расширения оправдано, становится господствующим мнением в средствах массовой информации и создаётся впечатление, что Запад повинен в прямом нападении России на Украину». Использование информации в качестве орудия, великое откровение! Такое же, как Запад, повинный в нападении России на Украину, в «альтернативной реальности», о которой столько пишут, говорят, и коль скоро никто не хочет to call a spade a spade (назвать лопату лопатой, вещи своими именами – англ.), кажется, это сделаю я. Тем более что речь пойдет об области хорошо забытого старого ─ о конструировании жертвы, прикладной пропагандисткой дисциплине, побочном продукте социологии, как она описана в теории социального конструктивизма «Социальное конструирование реальности» (The Social Construction of Reality, 1966) – бессмертном труде о социологической теории познания Питера Бергера и Томаса Лукмана, о том, как конструируется социальная реальность, воспринимаемая как объективная.
Это наш случай. И некто Козырев А.Г., доктор социологических наук, профессор кафедры социологии одного из московских университетов, публикует в апреле 2009 г. статью под говорящим названием «Конструирование «жертвы» как способ создания управляемой конфликтной ситуации» —handbook Кремлевских политтехнологов и штабистов путинского агитпропа, с исчерпывающей аннотацией: «В статье сформулированы концептуальные основы конструирования «жертвы» как способа создания управляемой конфликтной ситуации; даются определения понятия и сущности «жертвы» с методологических позиций социологии; выявляются причины и основания целенаправленного конструирования; описывается процесс и механизмы конструирования «жертвы»; классифицируются конструируемые типы «жертвы», анализируются конкретные конфликтные ситуации, где сконструированная «жертва» является ключевым элементом».
К традиционным представлениям о жертве — сакральному, криминологическому (виктимология, учение о жертве), правовому (международное право, военные действия) — г-н Козырев добавляет политтехнологическое, заимствованное у социологии и имиджмейкинга, раздела «относительно новой науки» имиджелогии, у колыбели которой стояло другое светило, Шепель В.М. Г-н Шепель — доктор философских наук, профессор Педагогической академии последипломного образования, академик РАЕН, заслуженный деятель науки РФ, Президент Лиги профессиональных имиджмейкеров, декан факультета «Паблик рилейшнз», а с ним в обойме присутствуют люди менее известные: гг. H.Б. Ушакова, А.Ф. Стрижова, прочие авторы учебников и пособий по имиджелогии, в которых конструированию образов, акцентированию внимания аудитории, вбросам и прочим практикам посвящены подробнейшие главы и разделы.
Кухня эта представляется адской попросту потому, что мэтры в Лондоне увидали в ней зарево Преисподней, вместо того, чтобы в нее заглянуть! В ней мы имеем дело с имиджмейкингом в системе Public Relations, с позиций которого, — по Козыреву Г.А. — стороны конфликта целенаправленно конструируют из себя «жертву», каждый свою, из расчета собственных планов и выгод, извлекаемых прямо и косвенно (у евреев это «Холокост», у украинцев «Голодомор» и т.д.). При этом «обвиняемая сторона» попадает ─ тактически и стратегически ─ в крайне невыгодное положение, в котором нужно оправдываться и невозможно оправдаться! Конструирование, как учит Козырев Г.А., «может предшествовать возникновению конфликтной ситуации и конфликта, инициироваться в ходе развития конфликта, а может иметь место и в постконфликтный период, конструируемый тип «жертвы» должен отвечать задачам конструирующей, противоборствующей стороны. Проще говоря, мы имеем дело с моделированием и конфликта и «жертвы» коррелятивно. То есть, для конструирования «жертвы» огромное значение имеет интерпретация событий, поскольку «отношения к жертве конфликта могут меняться в зависимости от развития конфликта, расстановки сил, динамики интересов сторон во время конфликта и в постконфликтной ситуации, включенности социальной среды». Главное, навязать врагу и миру собственный образ «жертвы». Соответственно, «жертва» имеет принадлежность, качественные, количественные характеристики, то бишь, базовые, для конструируемых типов, достаточно разнообразных ─ есть жертва-герой, жертва-утрата, жертва-трагедия, жертва-страна (этнос, нация), жертва по принадлежности, жертва-предлог, жертвы абстрактная и символическая, главное ─ в многофункциональности жертвы, в ее универсальности, как возможности «многоцелевого» использования.
Бен Ниммо невысоко мнения о качестве путинской пропаганды, и, право, есть от чего.
Вынесем за скобки геббельсовский цинизм этой биомеханики ─ по сути, мы говорим о мегапостановке для тотального экрана, в которой «работают» «Грады» и «Ураганы», льется кровь и прут танки, круша все на своем пути, и опустим примеры отца-автора вместе с его умозаключениями, которые ни что иное, как грязные инсинуации, демонстрирующие тип мышления, с которым мир имеет дело, например: «Жертва-предлог — данный тип «жертвы» появляется тогда, когда одна или обе стороны социально-политического взаимодействия (конфликта) стремятся использовать случайную или «запланированную» жертву в качестве предлога для дискредитации противоположной стороны. Например, убийство журналистки А. Политковской и смерть бывшего офицера ФСБ А. Литвиненко были использованы для дискредитации России и повышения напряженности с Западом». (В каком конфликте, между кем и кем, были убиты светлой памяти Анна Политковская и Александр Литвиненко, разоблачившие военные преступления в Чечне и взрывы домов в Волгодонске?).
Нам важно проследить, как на практике жертвы «Новороссия» и «Путинская Россия» проходили этапы конструирования и выполняли функции, отвечающие стратегическим и тактическим задачам.
Окончание следует
