.jpg)
Для стороннего наблюдателя последние 10 дней прошли в виде фрагментов видео, размещенных в социальных сетях. Женщины демонстративно снимают хиджабы или отрезают волосы. Толпы скандируют «смерть диктатору» и прогоняют полицейских. Семьи плачут над гробами родственников, убитых во время протестов, а затем призывают своих товарищей продолжать борьбу.
Внутри Ирана события, произошедшие после 16 сентября, стали потрясением. Они начались после смерти в заключении Махсы Амини, 22-летней студентки, задержанной в начале этого месяца полицией нравов в Тегеране, столице Ирана, за якобы неправильно надетый хиджаб. Ее смерть - фотографии и свидетели показали, что ее сильно избили - всколыхнула огромную волну недовольства. Иранцы в ярости из-за катастрофического состояния экономики и множества религиозных правил, навязанных группой седовласых священнослужителей. Смерть Амини стала основным акцентом этого гнева.
Беспорядки были наиболее сильными в крупных городах и в северо-западном регионе с курдским большинством, где жила Амини. Однако сообщения о протестах поступают из всех провинций Ирана. Государственные СМИ говорят, что число погибших достигло 75 человек, хотя эта цифра, вероятно, выше. Полиция арестовала огромное количество протестующих. Комитет по защите журналистов, правозащитная группа, утверждает, что были арестованы 20 журналистов.
Правительство заняло привычную позицию. Оно называет беспорядки иностранным заговором, координируемым Америкой, Израилем и другими странами (это не так). Оно организовало контрпротесты, некоторые из которых выглядят как толпы людей, которым заплатили за выход на улицы. И оно заблокировало интернет, затруднив иранцам доступ к социальным сетям, сервисам vpn и WhatsApp - ко всему, что они могли бы использовать для общения друг с другом или со всем миром. Обеспокоенные иранцы в диаспоре пытаются связаться с родственниками, оставшимися внутри страны.
Такая тактика позволила режиму подавить предыдущие вспышки беспорядков. В 2018 году началась волна протестов рабочих. Высокие цены вызвали массовые митинги в 2019 году, и тогда силы безопасности убили сотни человек. В 2009 году массовые протесты вспыхнули из-за украденных президентских выборов.
Однако такие победы режима начинают казаться пирровыми. Многие иранцы, особенно молодые, чувствуют безнадежность. В экономике царит хаос. Риал потерял 80% своей стоимости с 2018 года, когда президент Дональд Трамп вывел США из ядерной сделки, заключенной с Ираном в 2015 году, и восстановил американские санкции. Уровень бедности резко вырос. Инфляция превышает 50%. В некоторых районах страны цены на продукты питания за год выросли вдвое.
У Эбрахима Раиси, президента, избранного в прошлом году, нет ответа на все эти проблемы. Усилия по возобновлению ядерного соглашения зашли в тупик. Последние репрессии его режима против протестующих еще больше затруднят западным державам достижение нового соглашения. В воздухе витают разговоры о самодостаточности или укреплении экономических связей с Китаем. Однако для большинства иранцев будущее выглядит столь же мрачным, как и раньше.
Консервативным идеологам, управляющим страной, некого больше винить. На протяжении десятилетий они поддерживали видимость демократии. Выборы не были свободными - клерикалы решали, кто может баллотироваться, - но предоставляли некоторую долю выбора. Это притворство искусственно сохраняли. Хотя Раиси был одним из 7 кандидатов, его избрание было фактически бесспорным: популярным кандидатам запретили баллотироваться. Явка на выборах была самой низкой в истории. То же самое произошло и на парламентских выборах в 2020 году. Половину из 14,000 человек, подавших заявки на участие в выборах, дисквалифицировали, в том числе 90 действующих депутатов. Столкнувшись с однообразным списком жестко настроенных кандидатов, большинство иранцев решили, что приходить на избирательные участки нет смысла.
В значительной степени это было сделано с учетом надвигающегося переходного периода. Верховному лидеру Али Хаменеи 83 года, и вопрос его преемника остается открытым. Один из вариантов - сам Раиси, который, похоже, пользуется поддержкой некоторых ключевых групп населения. Другой вариант - сын Хаменеи Моджтаба, который в последнее время играет более заметную роль. Но наследственная преемственность непопулярна - не говоря уже об иронии: нынешний режим пришел к власти, свергнув монархию. Ни один из них не пользуется популярностью, и ни один не хочет делить власть - вариант, который в любом случае запрещен конституцией Ирана.
Однако, стремясь укрепить режим, люди, находящиеся у власти, одновременно подрывают его. Если он переживет этот раунд протестов, у него не будет возможности компенсировать недовольство, которое они вызвали; за ними последуют новые. Не имея каких-либо перспектив на реформы, у иранцев нет другого выбора, кроме как выйти на улицы и потребовать радикальных перемен. Не имея надежды на улучшение в экономике и интеграцию в мировое сообщество, они считают, что им нечего терять.
