24 июля исполняется 150 дней с тех пор, как Владимир Путин вторгся в Украину и начал тотальную войну, которая, по заверениям его подручных, должна была продлиться не более трех дней. Новости с места событий неоднозначны. С одной стороны, у России теперь есть сухопутный мост от собственной границы до Крыма, она контролирует всю Луганскую область, а в Мариуполе и Херсоне начинает свою игру «по-донбасски».
На местах расставлены коллаборационисты, рубли приходят на смену украинским гривнам, а местные жители под давлением вынуждены получать российские паспорта. Вскоре Россия планирует провести фиктивные референдумы, на которых города региона будут «решать» вопрос о присоединении к Российской Федерации. В результате, как надеется Москва, на южном побережье Украины возникнет некое подобие Вишистской Франции образца начала 40-х годов XX века.
С другой стороны, первоначальный план Путина заключался в походе на Киев и захвате всей Украины. Этого, несомненно, не произошло. Украинцы не прекращали борьбу. В оккупированных городах, таких как Херсон, возникают движения сопротивления. Сейчас украинская армия, которой, как всегда, помогает западное оружие, наносит мощные удары по войскам вторжения на востоке. На прошлой неделе она взорвала российский склад оружия в Новой Каховке, что в оккупированной Херсонской области.
Особую важность этому удару придала роль высокомобильных артиллерийских ракетных систем (HIMARS). Спустя 150 дней HIMARS - производимые в США ракетные системы средней дальности, запускающие множество высокоточных управляемых ракет - стали очередным ярким событием в российско-украинской войне. Они похожи на советские ракетные системы, то есть украинцы могут легко с ними справиться, но они намного точнее. Небольшой экипаж может управлять ими и заряжать ракеты за считаные минуты. Но действительно решающим фактором становится их дальность. Украинцы могут стрелять из HIMARS с расстояния 80 км, не опасаясь ответных ударов.
С такого расстояния украинцы ведут огонь не по российским войскам, артиллерии или бронетехнике, а по линиям снабжения, в частности, по складам с боеприпасами и оружием. По сообщениям, с конца июня Украина уничтожила 12 российских складов с оружием. И это важно, потому что говорит нам о том, как изменился характер войны.
Война началась с того, что танки двинулись на Киев. Целью Москвы было установление в столице марионеточного режима. Оружием украинцев был американский противотанковый ракетный комплекс Javelin; по мере увеличения количества российских танков на вооружение стали поступать гораздо более дешевые и простые в использовании противотанковые ракеты NLAW британского производства. Затем, когда русских прогнали из центральной Украины на Донбасс и юг, война стала артиллерийским сражением. Обе стороны без устали обстреливали друг друга, истощая запасы боеприпасов такими темпами, каких в Европе не видели почти столетие.
От Киева до Одессы и Донбасса. От Javelin до NLAW и HIMARS. Такова, спустя 150 дней, одна из историй войны в Украине - и это наглядная история.
Но есть и другой элемент - метафизическая битва. Если отбросить бесконечный анализ и какофонию социальных сетей, это история народа, защищающего свой дом от возвращения фашизма в Европу спустя почти 80 лет после окончания Второй мировой войны. Прежде всего, именно это мы должны понять, если хотим наиболее эффективно помочь украинцам победить.
***
Как и все фашистские идеологии, путинизм основан на исторической лжи. И, как все фашистские лидеры, Владимир Путин возвел эту ложь в ранг фетиша. Документ «Об историческом единстве русских и украинцев», опубликованный на сайте Кремля год назад, - это длинное, исторически безграмотное и невероятно нудное сочинение, но оно поучительно в своей лживости. В нем Путин излагает свою непоколебимую веру в то, что «русские и украинцы были одним народом - единым целым».
С этой точки зрения, безумное заседание Путина в Совете Безопасности в феврале, на котором он публично обосновал необходимость войны перед своими изумленными подхалимами, было вполне предсказуемым. Мы должны были понять, что эссе Путина было политическим манифестом. Тогда мы могли бы лучше подготовиться к тому, что нас ждет.
Битва за Украину касается геополитики, ресурсов и так далее, но она также связана с чем-то более глубоким, на чем зациклены все фашисты: идентичностью, особенно той, которая, по их мнению, попирается, не уважается или иным образом очерняется современным миром.
Читая Путина, невольно вспоминается испанский генерал Франко, еще один «авторитарный лидер», одержимый мифическим прошлым собственного изготовления и «первозданной» национальной идентичностью, которую он стремился воссоздать с помощью насилия. Франко был одержим идеей единой Испании древнего происхождения. Его девизом был Una, Grande y Libre («Единая, великая и свободная»). На его пути стояли не украинцы, а баски и каталонцы, последние из которых, как и украинцы, населяли богатые ресурсами, промышленные земли, необходимые ему для реализации его имперских замыслов.
Франко почитал Фердинанда и Изабеллу, католических монархов, которые объединили Кастилию и Арагон и отбили Гранаду у мавров в 1492 году. Но он чувствовал особую близость с теми, кто приобрел полумифический статус - прежде всего с Эль Сидом, кастильским рыцарем, отбившим Валенсию у мавров, и Фернаном Гонсалесом Кастильским, человеком, с которого якобы начиналась Испания. Для Путина это, в частности, Владимир Великий, который был одновременно новгородским и киевским князем, и чей «духовный выбор» до сих пор «во многом определяет наше сегодняшнее родство [России и Украины]».
Когда Путин смотрит на Крым и такие города, как Мариуполь, Николаев, Херсон и Одесса, он видит не черноморское побережье южной Украины, а нечто совсем другое. «Во второй половине XVIII века, - пишет он, - после войн с Османской империей Россия присоединила Крым и земли Причерноморья, которые стали известны как Новороссия».
Как и Франко, Путин искажает традиции и извращает историю. Он намерен пятиться задом в будущее. То, как Россия использует Вторую мировую войну для милитаризации общества, отвратительно. Кто в здравом уме будет наряжать маленьких детей в военную форму? Это чистый фашизм.
Это так же очевидно, как и зверства, которые русские солдаты ежедневно совершают в Украине. Так откуда же взялось нежелание говорить о фашизме? Конечно, многие используют этот термин, включая таких известных деятелей, как российский диссидент Михаил Ходорковский. Но в основных западных изданиях отсутствие этого ярлыка по-прежнему бросается в глаза.
Одна из проблем - это проблема определения. В своем эссе 1944 года «Что такое фашизм?» Джордж Оруэлл писал: «Во внутренней политике... это слово потеряло последний остаток смысла. Если вы изучите прессу, то обнаружите, что нет почти ни одной группы людей... которая не была бы обличена в фашизме за последние 10 лет». Цитаты Оруэлла о фашизме звучат так часто, что они могут показаться клише, но никто не написал об этом лучше; он вполне мог бы говорить о 2022 годе. Сегодня термин «фашист», как и слово «дезинформация», лишился всякого смысла и используется лишь для обозначения кого-то или чего-то, что нам не нравится. Он деградировал, как писал Оруэлл, до «уровня ругательства». А когда всё и все - фашисты, тогда нет ничто и никто не фашист.
Сами россияне запутали эту проблему. Представьте себе, в каком мире морального разложения нужно жить, чтобы назвать военную кампанию по свержению еврейского президента Украины «денацификацией». Однако здесь есть и более широкий смысл. Запад в значительной степени является постхристианским миром, в котором основополагающей моралью общества стала уже не Библия, а Вторая мировая война. Она также представляет собой последний случай, когда и Запад, и Россия одержали решительную и ясную моральную победу. Врагами тогда были фашисты, и их образ сидит в нашем коллективном сознании как вечный жупел. Но чтобы эффективно бороться с чем-то, нужно правильно навесить на это ярлык; мало что возможно сделать без семантической ясности, исходя из первопричин.
Украина - место, где проявляются неудобные истины нашей эпохи. Гибридная война, использование информации в качестве оружия, олигархическая политика и катастрофические последствия клептократии - это лишь некоторые из них - это темная изнанка XXI века. И перед этим нельзя отступать.
Несмотря на то, что украинцы защищают свою землю от иностранного захватчика, этот конфликт по-прежнему остается гражданской войной в Испании нашего времени. Путин - это генерал Франко нашего времени, в несколько раз более могущественный и во много раз более кровожадный. Но противостоят ему не коммунисты, а простые украинцы, борющиеся за право жить в свободной стране.
Семантика важна. Слова имеют значение. Поймите, что это фашизм, и Западу станет труднее прекратить помогать Украине. В Европе многие уже устали о войны и ее последствий; на это и рассчитывает Москва. Усталость Запада означает, что поток помощи и политической поддержки прекратится. Это значит, что больше не будет HIMARS.
Так назовите эту войну тем, чем она является - борьбой против фашизма. Пусть хоть раз обращение к коллективной памяти и истории послужит чему-то хорошему, не только для украинцев, которые борются за свою жизнь, но и для всех, кто заботится о порядочности.
