"Русская революция. От царской монархии до советской империи", - так называется книга известного немецкого историка, профессора восточноевропейской истории Боннского университета Мартина Ауста (Martin Aust). Она рассказывает о событиях столетней давности и предназначена для немецкого читателя. Тем не менее, в ней много интересного и неожиданного и для тех, кто хорошо знает историю русской революции. С Мартином Аустом беседовал Инго Маннтойфель.
Deutsche Welle: Господин профессор Ауст, существует много интерпретаций того, что мы называем "русской революцией". Что, на ваш взгляд, случилось в России 100 лет назад?
Мартин Ауст: Сто лет назад закончилось многовековое монархическое правление в России. Царь Николай Второй отрекся от престола. На политической арене появилось множество революционных деятелей, которые ставили перед собой весьма разные цели. Они конкурировали между собой. Неясность, неопределенность этой ситуации подготовила почву для захвата большевиками власти осенью 1917 года.
- Почему большевики, которые представляли собой небольшую группу профессиональных революционеров, вообще сумели победить?
- Самую главную роль здесь сыграли прагматизм Ленина и его упорство в достижении своих целей. Второй важный фактор: Временное правительство, которое пришло к власти в феврале-марте 1917 года, считало, что Россия обязательно должна выполнить обязательства, данные союзникам Антанты, и продолжить войну. Это очень осложнило процесс стабилизации, и осенью 1917 года помешало Временному правительству удовлетворить стремление к миру, к улучшению снабжения и к социальному равенству, которое все больше овладевало улицей. Связанная с этим потеря легитимации Временного правительства - одна из самых важных предпосылок прихода к власти большевиков. А вот то, что они выиграют гражданскую войну, - этого на рубеже 1917-1918 годов нельзя было предвидеть.
- Насколько неизбежной была победа большевиков? Существовали ли альтернативы?
- Альтернативы были. Один из американских историков написал недавно, что две точные пули - одна в Ленина, другая в Троцкого - позволили бы избежать Октябрьской революции. В эмиграции одним из главных взаимных упреков бывших членов Временного правительства в отношении друг друга было обвинение в том, что они недостаточно решительно обошлись с большевиками после июльских волнений и не остановили их.
- В своей книге вы пишете, что прямых связей между революционной Россией 1917 года и Россией сегодняшней нет. Тем не менее, вы говорите о том, что важные вопросы семнадцатого года сейчас снова злободневны. Какие именно?
- Во-первых, это вопрос, как долго Путин сможет стабилизировать свою власть. Если обратиться к историческим аналогиям, то можно сказать, что и Николай Второй, и Путин - правители, стоящие во главе очень сильно централизованных политических систем. Обе системы также очень сильно персонифицированы. Личные связи имеют существенно более важное значение, чем формальные структуры институтов власти. Оппозиция выдавлена на периферию политической жизни, и в обоих случаях существенную роль играют материальные заботы населения. Разумеется, их масштабы разные: в 1917 году, во время Первой мировой войны, ситуация была гораздо более острой. Так что прямые параллели здесь, разумеется, проводить нельзя. Однако заметим, что одобрительное отношение к правлению Путина в России в значительной степени связано с ростом благосостояния, который начался с его приходом к власти в 2000-х годах.
- Считаете ли вы, что сегодняшняя Россия находится в схожей предреволюционной ситуации, как Россия 1916-1917 годов?
- Историки никогда не бывают хорошими пророками, и вопросов о прогнозах им лучше не задавать. Но если конец правлению Путина наступит не так, как сам Путин задумал, если он будет непредсказуемым и неуправляемым с его точки зрения, тогда, наверное, довольно скоро начнут говорить о конфликтах внутри самой системы Путина, о целом ряде социальных проблем... В этом смысле мы видим здесь множество факторов, которые могли бы привести к перевороту.
- Одна из особенностей вашего анализа событий 1917 года состоит в том, что вы рассматриваете не только происходившее в Петрограде, но всю страну, всю царскую Россию... Какие дополнительные выводы это позволило сделать?
- Как минимум два дополнительных вывода. Первый относится к ответу на вопрос, почему большевики победили в гражданской войне. Это в очень большой степени связано с национальными движениями в периферийных регионах, на окраинах империи. "Белые" совершенно однозначно воспринимались как сила, которая хочет восстановления империи. А лозунги большевиков о самоопределении наций, борьбе против колониальной зависимости и имперского владычества привели в их союзники национальные движения. Вначале это трудно было предположить.
Второй вывод касается такой интересной темы, как взаимосвязь между революцией как историческим событием и тенденциями развития в течение последующих десятилетий. Вопрос политический: как может существовать государственное образование с колоссальной территорией и этническим, языковым многообразием. Ответ русских царей - многонациональная империя, которую держит вместе преданность, верность правящей династии. И большевики, сами того не желая, стали наследниками этого многообразия. Сначала они хотели проводить (и проводили в 1920-х годах) совершенно новую национальную политику, которая поддерживала малые народы. Сталин позже коренным образом ее изменил и сделал русских державной нацией, которая должна объединять Советский Союз.
Эта проблематика сближает семнадцатый год с сегодняшним днем. Действительно: каковы отношения регионов и центра? Каковы отношения различных народов друг с другом? В новой России сейчас много спорят о том, как связаны русская нация и Российская федерация. Что означает, скажем, такое новое определение, как "многонациональный русский народ", о котором идут разговоры? Все эти словообразования и концепции нужно рассматривать через призму многовековой истории империи и многонационального государства.
- Наряду с региональным многообразием того, что происходило в 1917 году, вы обращаете внимание на существенное сходство между последним периодом царской России и советской властью. Это, например, продразверстка зерна, что было идеей царского правительства. Сколько царизма скрыто, на ваш взгляд, в советской системе?
- Если взглянуть на российскую империю времен Первой мировой войны, то мы увидим, как много похожего было в Советском Союзе. По-моему, это очень интересный аспект истории революции. Старые представления таковы: монархия стояла перед судом истории, и суд истории решил, что настало время революции, чего-то нового. При этом совершенно упускают из виду, как быстро царская Россия менялась в конце XIX-начале XX веков. После революции 1905 года Россия предстала совершенно иной, чем прежде: у нее появился парламент, начали легально действовать политические партии, ослабла цензура... А в Первую мировую войну государство, вынуждаемое этой войной, значительно усилило вмешательство в общественную жизнь, влияние на распределение ресурсов и так далее (что, кстати, вовсе не является специфически российским феноменом). Такое усиление роли государства проявилось, в частности в продразверстке зерна, к которой большевики прибегли во время гражданской войны. Можно даже подчеркнуто парадоксально сформулировать так: большевики выиграли гражданскую войну потому, что переняли определенные практические меры царского правительства.
Источник: Немецкая Волна
