В предвыборный сезон, во время обсуждений нашей внешней политики, особый акцент делается на кризисах и конфликтах, происходящих в данный момент, и лишь иногда упоминаются неудачи прошлого предвыборного цикла, впрочем, как и уроки, которые мы могли бы извлечь из них. Россия вторглась в Сирию, и мы спорим: нужно ли нам вводить закрытую для полетов зону, чтобы подтвердить наше лидирующее положение? Совсем ли безумно обсуждать возможность устранения российских военных самолетов в зоне конфликта, в которой мы сами должны разобраться?
Это серьезное обсуждение, серьезное хотя бы потому, что неверные выводы могут привести к катастрофическим последствиям. Но неумолимо ограниченные временные рамки и противодействующий образ мыслей вряд ли можно считать самым серьезным способом проведения политики в любом регионе, не говоря уже о горячих точках, где чуть ли не каждое решение превращается в выбор между войной и миром.
Если мы на самом деле хотим серьезно задуматься о внешней политике, нам нужно начинать с более глобальных вопросов, которые будут актуальными не только в течение следующего новостного цикла, но и в течение следующего года или даже следующего поколения.
И одним из таких вопросов является уклонение от ловушки Фукидида.
Ловушка Фукидида названа в честь древнего историка времен Пелопонесской войны, длительного конфликта между восходившими к своему величию Афинами и Спартой и их союзниками, который опустошил древнегреческий мир. Каждый раз, когда новая держава быстро увеличивает свое могущество и стремится пересмотреть условия, на которых был основан прежний миропорядок, доминирующая держава рискует попасть в ловушку Фукидида. На сегодняшний день доминирующая держава – Америка, а держава, укрепляющая свою могущество – Китай. Некоторые эксперты, например, Грэм Эллисон, директор Центра Белфера при гарвардской школе Кеннеди, считают, что шансы масштабной войны в следующие несколько лет довольно высоки:
«Основываясь на нынешней линии развития событий, война между Соединенными Штатами и Китаем в ближайшие несколько десятков лет не просто возможна, но гораздо более вероятна, чем это считается в данный момент. В самом деле, опираясь на исторический опыт, можно сказать, что начало войны более вероятно, чем сохранение мира. Более того, нынешняя недооценка и неверная трактовка опасности, сопряженная с американо-китайскими отношениями в значительной степени способствует увеличению этой опасности. Риск, связанный с ловушкой Фукидида, заключается в замалчивании того, что даже вполне обычное, не являющееся неожиданным происшествие может спровоцировать крупномасштабный конфликт. Когда усиливающая свое влияние держава грозит занять место нынешней основной державы, обычные кризисы, которые в иных условиях можно было бы локализовать – например, убийство эрцгерцога в 1914 году, - могут запустить цепную реакцию, в свою очередь, приводящую к последствиям, которые не выгодны ни одной из сторон».
Сама мысль о войне между Китаем и Соединенными Штатами сегодня кажется абсурдной. Наши две страны являются торговыми партнерами, и крупная война нанесла бы серьезный экономический ущерб обеим государствам. У нас нет значительного интереса в начале конфликта: Китай до последнего времени не обращал особого внимания на то, что ВМФ США охраняет маршруты мореплавания в этом регионе, а китайские территориальные конфликты с его соседями не имеют практически никакого значения для безопасности Америки. И сегодня, когда Америка почти достигла энергетической независимости, у нас станет еще меньше причин для конфликта из-за нефти. И наконец, катастрофические последствия обмена ядерными ударами делают войну между двумя странами, обладающими ядерным арсеналом, неправдоподобной.
И все-таки, до начала Первой мировой войны Германия также получала огромное преимущество от торговли с Великобританией, как и от Pax Brittanica (доминирования Британской империи на море). Это не остановило Германию от начала морской гонки вооружения с Британией и от развития своих континентальных амбиций, которое до максимума увеличивало вероятность конфликта с Британией. Все это также не остановило Британию от превращения политики сдерживания, а затем и поражения Германии, в основную цель своей внешней политики – и эта цель, в итоге, стоила будущего всей Британской империи.
Во время еще более тревожного прецедента у Японии в течение многих лет, до момента возрождения японского милитаризма, были продуктивные, дружеские отношения с Америкой. Адмирал Ямамото, возглавивший нападение на Перл-Харбор, даже учился в Америке и прекрасно понимал, насколько серьезным противником могут стать США. И все-таки Япония начала войну с Америкой в 1941 году, несмотря на крайне малые шансы на успех – и все произошло из-за того, что Япония не видела других способов удовлетворения своих национальных амбиций, кроме удаления Америки из западной части Тихого океана.
Почему же ловушка Фукидида называется ловушкой? Потому, что при столкновении с новой державой, стремящейся к лидирующему положению и изменению существующего миропорядка, все планы действий могут привести к войне. Компромиссную политику могут с охотой принять за отступление, спровоцировав агрессивное продвижение со стороны противника. Это, в свою очередь, создаст давление народных масс в доминирующей державе с целью изменения политики – так как существующая политика, по всей видимости, не приносит плодов. С другой стороны, жесткая политика сдерживания может восприниматься как попытка окружения новой державы, и спровоцировать прорыв из окружения до его завершения. Более того, затраты на поддержание гегемонии постепенно истощают ресурсы доминирующей державы, способствуя относительному росту противника. Все эти черты можно проследить в поведении Британии и Германии в преддверие Первой мировой войны.
Двумя наиболее примечательными примерами того, как доминирующая держава избежала войны, могут стать противостояния Британии и Америки в конце XIX-начале XX века, и Америки и Советского Союза во времена Холодной войны. Но британское ослабление напряжённости с Америкой началось с решения соблюдать доктрину Монро, что не требовало от Британии каких-либо значительных усилий; а закончилось тем, что Америка стала доминирующей силой, а Британская империя стала историей. Американское ослабление напряжённости с СССР включало в себя войны чужими руками, которые велись по всему миру – и неясно, имел ли право Советский Союз в какой-то значительной степени называться увеличивающей свой значение державой, скажем, после 1950 года.
Ни одна из этих моделей, закончившихся мирным исходом, видимо, не подходит для китайского случая в мире, где Америка занимает центральное место. США вряд ли захотят рисковать переходом глобального превосходства Китаю, как это в итоге сделала Британия по отношению к Америке – и, к слову, Британия пошла на это, так как у нее не было особого выбора в условиях угрозы со стороны Гитлера. Что касается СССР, Китай сегодня обладает гораздо более солидной промышленной базой и населением, чем Союз, и является гораздо более энергичным и мощным противником, чем СССР был когда-либо. Китай в любом споре может предложить своим соперникам гораздо больше, чем могли предложить Советы.
Выход из ловушки Фукидида, по мнению Эллисона, заключается в постоянном общении и желании мыслить крупномасштабно. Американцам нужно быть готовыми к переходу в мир, где Китай не только станет членом клуба крупных держав, но и окажется одним из создателей нового мирового порядка. Подобный уровень сдерживания так же трудно себе представить, как и масштабную войну между Америкой и Китаем. И именно поэтому нам стоит обеспокоиться тем, что мы, вероятно, уже попали в ловушку Фукидида.
