Может ли Россия стать нормальным национальным государством по примеру других европейских стран и бывших империй и отказаться от имперских завоеваний и пропаганды, продолжавшихся полтысячелетия? Поскольку имперское мышление так долго переплеталось с российским чувством национальной принадлежности, такие перемены вряд ли произойдут изнутри. По иронии судьбы, именно украинцы, нанеся решающее поражение имперскому центру, могут спровоцировать пересмотр национальной идентичности России. Только в случае поражения у россиян появится шанс переориентировать приоритеты своей страны с империи на внутреннюю повестку дня экономического, социального и демократического развития.

Российское ощущение государственности, сосредоточенное на реформах внутри страны, а не на господстве над нерусскими, ненадолго блеснуло на закате Советского Союза. Примерно в 1990 году группа политиков-реформаторов в Москве, Ленинграде (ныне Санкт-Петербург) и других крупных городах России объединилась вокруг либеральной, патриотической программы в движение «Демократическая Россия». Лидеры движения - правозащитник Лев Пономарев, гражданский активист Михаил Астафьев, православный священник Глеб Якунин, будущий мэр Москвы Гавриил Попов и другие - сформулировали программу внутренних реформ, направленную на исправление ущерба, нанесенного российскому народу 70 годами коммунистической диктатуры. Они первыми развернули российский триколор на Съезде народных депутатов Российской Социалистической Федеративной Советской Республики (РСФСР), одной из 15 республик, входивших в состав Советского Союза. Большинство забыло об этом, но современный российский флаг фактически зародился как символ либерализма и возглавляемого Борисом Ельциным (в том время президентом новообразованной Российской республики) сопротивления попытке государственного переворота, предпринятой в августе 1991 года военными, стремившимися подавить реформы и восстановить советскую диктатуру.

Умеренная программа движения «Демократическая Россия» совпадала с политическими амбициями Ельцина, включая его желание подорвать центральный советский аппарат и передать власть Российской республике, которую он возглавлял в то время. В ближний круг Ельцина входили влиятельные патриоты-антиимперцы, такие как Геннадий Бурбулис, один из разработчиков соглашений, распустивших Советский Союз, и Галина Старовойтова, бывшая диссидентка. Либеральные националисты во главе с экономическим реформатором Егором Гайдаром затем основали партию «Демократический выбор России», которая получила 18% мест на парламентских выборах 1993 года и стала ключевой частью коалиции Ельцина.

В первые годы постсоветской независимости страны Ельцин продвигал идею России как родины русского народа. Хотя он надеялся связать все 15 независимых постсоветских государств друг с другом в конфедерацию, Ельцин конструктивно работал с соседними нерусскими государствами, в конечном итоге признав их суверенитет. За исключением поддержки Россией сепаратистских движений в новых независимых Грузии и Молдове, Ельцин в целом избегал дестабилизирующих территориальных споров за пределами границ России. От советской символики и отсылок к Российской империи отказались. На их место пришло внимание к созданию государственных и гражданских институтов, включая политические партии, профсоюзы, ветеранские организации, экологические группы и культурные ассоциации. Вместо советского государственного гимна Россия использовала «Патриотическую песню», мелодию классического композитора Михаила Глинки, в которой, несмотря на ее название, не было текста.

Но мощные реваншистские и шовинистические имперские силы никуда не делись. Их наиболее заметным общественным голосом была мощная консервативная оппозиция в российской Думе, которая едва не свергла Ельцина, пытаясь заменить его собственным вице-президентом Александром Руцким. Империалистические идеи также сохранились в службах безопасности, чье влияние росло на фоне политического брожения среди многочисленных этнических меньшинств России. На фоне экономических трудностей, связанных с трудным переходом от советской власти, и в условиях, когда стремление Чечни к независимости настраивало русских против нерусских, влияние и популярность либеральных националистов ослабли. Вместо них Ельцин постепенно позволил сторонникам жесткой линии с имперскими идеями вернуться на влиятельные позиции. Эти сторонники убедили Ельцина, что сепаратистов в Чечне следует подавить силой.

Полная победа имперских сторонников жесткой линии произошла в 1999 году с назначением Владимира Путина премьер-министром и преемником Ельцина на посту президента. Путин быстро переосмыслил Россию и возродил в ней чувство имперского величия. В 2000 году он отменил ельцинский гимн, восстановил мелодию советского гимна и добавил новые слова с имперским оттенком, воспевающие Россию как «братских народов союз вековой».

Сегодня у российского патриотического движения, ориентированного на внутреннее развитие, мало стимулов. Даже среди тех, кто остался от оппозиции, почти никто не пытается убедить россиян строить будущее в пределах признанных границ страны. Даже находящийся в заключении оппозиционер Алексей Навальный, выступая против войны, утверждает, что Крым принадлежит России, и не извиняется за использование оскорбительных выпадов в адрес национальных меньшинств России. Он также с сожалением говорит об отделении православных украинцев от Москвы и обвиняет Путина в разрушении перспектив простирающегося далеко за пределы самой России «Русского мира», идеологической конструкции, продвигаемой ультраправыми русскими националистами и используемой Путиным и его СМИ для оправдания геноцидального отрицания Россией украинской государственности. Навальный и большинство других российских оппозиционеров сосредотачивают свое внимание на авторитарном правлении государства и безудержной коррупции, а не на фундаментальных ценностях, таких как уважение границ и выбора суверенных стран, которые могли бы лечь в основу постимперского национального самосознания.

Только четкий, недвусмысленный триумф украинцев, утверждающих свою отдельную национальную идентичность, может помочь россиянам перейти к постимперской гражданской идентичности. Убедительно демонстрируя, что украинцы никоим образом не являются частью российской нации, они уже оказывают важное влияние на понимание многими россиянами своих отношений с народами за пределами территории своей страны. Сопротивление и единство украинцев поставили непосильные задачи перед российской пропагандой так называемого «русского мира». Они решили представить войну как борьбу России против НАТО и воображаемой шайки нацистов, которые якобы захватили Украину, но каждое поражение на поле боя от рук лучше организованных и лучше мотивированных украинцев пробивает очередную брешь в лживом нарративе Кремля.

Существуют прецеденты, когда русские меняли свое представление о том, кто принадлежит к имперскому русскому миру. В XIX веке, когда большая часть Польши входила в состав Российской империи, Кремль рассматривал поляков как народ, который следовало подвергнуть культурной, образовательной и религиозной русификации. Граф Сергей Уваров, министр просвещения Российской империи с 1833 по 1849 год, считал, что поляков можно превратить в русских в течение одного поколения. Но серия польских восстаний показала России, что насильственная ассимиляция поляков не сработает. Поляки научили русских, как их сегодня учат украинцы, что они действительно отдельная нация, не желающая терять свою культуру и самобытность.

Украинцы тоже восставали против русских на протяжении всей своей истории, в том числе под руководством казацких гетманов в XVII и XVIII веках. История сопротивления украинцев российскому правлению и, в конечном счете, независимости связана с тем, что их нация на протяжении многих веков имела отдельную от России историю и идентичность, сформировавшуюся под влиянием Запада. Но в отличие от яростного сопротивления поляков России, украинское сопротивление было недостаточно продолжительным и интенсивным, чтобы избавить русских от иллюзий, что украинцы, которых в царскую эпоху впервые назвали «малороссами», чтобы стереть их национальность, действительно отдельный народ с отдельным языком и культурой. Только победив в нынешней войне, украинцы наконец-то смогут донести до россиян то, что ясно украинцам и почти всем остальным: Украина - это не Россия.

Дискуссии о будущем России в основном сосредоточены на двух сценариях: смещение Путина и замена его более прагматичным руководством, и распад России на несколько государств, поскольку расколы внутри нее больше невозможно скрепить за счет общего врага и авторитарного режима. Однако ни один из этих сценариев не гарантирует долгосрочной безопасности для Украины и других стран, ранее входивших в советскую сферу. Не может быть никаких гарантий безопасности от России, если страна и ее народ не избавятся от своего имперского мышления и не станут «нормальным» европейским национальным государством. Украинцы отчаянно хотят жить рядом с нормальной Россией, элита и граждане которой признают границы своей страны и право Украины на государственность как отдельной нации.

Даже если Украина победит с помощью Запада, имперские инстинкты России вряд ли исчезнут полностью. Имперский крах обычно оставляет длинный след обиды - достаточно вспомнить потерю Францией Алжира в 1962 году, которая остается спорным моментом в национальной памяти и источником мобилизации ультраправых. Тем не менее, имперские государства обычно - пусть даже постепенно - примиряются с суверенитетом своих бывших колоний. Если Россию остановят в Украине, есть все основания полагать, что в конечном итоге она пойдет по этому проторенному пути. Но для отказа от имперской идеи почти всегда требовалось поражение.

Однако есть одна проблема, которая отличает российский империализм: на самом деле это два империализма - бывшая внешняя империя за пределами своих границ и внутренняя империя Москвы, состоящая из десятков, если не сотен, завоеванных и колонизированных нерусских народов. В состав России входят многочисленные субнациональные республики и другие политические единицы, где нерусские этнические группы составляют явное или даже подавляющее большинство, включая Башкортостан, Чечню, Дагестан, Ингушетию, Калмыкию, Саха и Татарстан. Хотя полный распад России маловероятен, многие из этих регионов - некоторые с огромными природными ресурсами - обладают потенциалом для национальной мобилизации, особенно в тех случаях, когда этнические русские составляют лишь незначительное меньшинство. Это, в свою очередь, может усилить шовинистические тенденции внутри Российской Федерации на долгие годы и лишить поддержки умеренных, либералов и антиимпериалистов.

Путин уже давно утверждает, что Украина - важная часть российской истории и идентичности. События, которых он не ожидал, могут вскоре доказать его правоту: победа, в результате которой Украина вернет контроль над своими территориями и успешно защитит свою национальную и европейскую идентичность, может стать решающим фактором, который подтолкнет россиян на путь нормального развития, ранее пройденный другими европейскими народами и постколониальными государствами. Заставив русских принять национальный нарратив, лишенный империализма, - нарратив, направленный на построение гражданского государства, основанного на четкой национальной идентичности в пределах своих суверенных границ, - украинцы смогут обеспечить не только свою собственную безопасность и безопасность региона, но и лучшее будущее для России.

Канал «7 Дней» в Телеграм