И дик, и чуден был вокруг
Весь божий мир; но гордый дух
Презрительным окинул оком
Творенье бога своего
И на челе его высоком
Не отразилось НИЧЕГО.
Люцифер – персонифицированное зло, совокупность всех пороков, одним из которых является снобизм как демоническая ПУСТОТА и бесплодность под маской узкогруппового чванства.
Если желаете написать портрет типичного сноба, откройте в интернете «Уроки атеизма» с Александром Невзоровым в качестве ментора, и вы залюбуетесь. Что за роскошная натура, что за типаж! На кресле цвета венозной крови вальяжно развалился явно скучающий субъект демонической внешности, презрительно свысока взирающий на гипотетическую аудиторию, нехотя выдавливающий из себя речи, призванные просветить неразумных, и явно тяготящийся вынужденным общением с недостойными, но, тем не менее, мужественно несущий на своих плечах бремя своей великой миссии. Интерьер его кабинета - это гибрид кунсткамеры и лаборатории средневекового алхимика, разбавленный атрибутами магической кухни и причудливыми предметами, назначение которых скрыто от непосвященных. Лицо Мефистофеля в клубах дыма от вечно прикуриваемой трубки. Замедленная и важная манера вещать на публику явно ассоциируется с образом незабвенного и всевластного отца народов, вызывает инстинктивный внутренний трепет в душах внимающих и добавляет сцене свою порцию инфернального колорита. Вот он, воинствующий атеист, несущий свет правды опьяненному духовным наркотиком народу; вот он - спаситель, учитель, постигший истину, мнящий себя высшим авторитетом своей идеологии, явно относящий себя к избранному кругу идеологов и популяризаторов атеизма, великий и ужасный и, увы, недоступный для простого общения даже с представителями своей паствы. Интересно понаблюдать за его манерой общаться со «смертными». Цинизм, пронизывающий все «творчество» Невзорова, по-видимому, является средством эпатажа публики. Дьявольское умение сохранять хладнокровие во время словесных баталий с врагами его идеологии обеспечивает ему колоссальное преимущество в споре и дает простор для проявления талантов истинного вожака стаи, а заодно позволяет безнаказанно глумиться над опешившим от псевдоинтеллектуального напора противником.
Итак, перед нами типичный сноб, представитель так называемого «культурного» снобизма, которому жизненно необходимы идеологические обоснования своей избранности, таланты и собственная оппозиционность, как средство для противопоставления себя недостойному большинству. Аристократическим снобам , избранникам судьбы по рождению, все эти качества не нужны для подтверждения их избранности, обеспеченной самим фактом их благородного происхождения. Поэтому пустота и ничтожность «благородных» личностей, парящих в эмпиреях, слабо просматривается через густой ореол, искусственно и искусно сотканный из внешних признаков их избранности, под названием comme il faut. Этот особый аристократический стиль, по сути, является своеобразным дресс-кодом для пропуска в «рай». А вот самопровозглашенные снобы одним особым стилем не обойдутся. Им статус избранности надо заработать и подтвердить, чем они успешно и занимаются на поприще политики, науки, искусства, журналистики и т.п. Однако обуреваемые гордыней и неутоляемым тщеславием, подсознательно отчаянно завидующие наследным аристократам и мечтающие хотя бы о статусе аристократов духа, они усиленно копируют аристократический стиль и манеры поведения. Но, увы, их рвение «вознаграждается» жалким и почти комичным результатом – карикатурным чванством, так наглядно демонстрируемым Александром Невзоровым.
Все сказанное в большей или меньшей степени характерно для снобов всех мастей без исключения. Посмотрите на идеологического смертельного врага атеиста Невзорова - протоиерея Всеволода Чаплина, почти полную типологическую копию своего ненавистного оппонента, только на ином идеологическом фоне, под прикрытием иного, уже церковного дресс-кода. Или еще одна весьма распространенная карикатура на сноба от науки: та же вальяжность и неприступность научного небожителя, та же непререкаемость суждений высшего авторитета, та же чванливость и пренебрежение к нижестоящему, такая же нетерпимость к «неправильным» суждениям и «вздорным» идеям, идущим вразрез с привычными идеологемами. И у этого просматривается свой особый стиль, пусть больше на уровне манеры говорить, характеризующейся злоупотреблением специфической, непонятной для непосвященной публики, терминологией. Но особенно живописны и интересны в качестве нужного нам примера салонные снобы от современного искусства и литературы. Вот, чьи бы портреты нарисовать!
Получается, что снобизм, как явление, характерен для всех без исключения идеологий, что совершенно естественно. Ведь в его основе лежит неистребимое чисто человеческое стремление к собственной исключительности, исходящее из самых сокровенных личностных глубин. Личность единственна и неповторима, и именно она сама наиболее остро ощущает эту свою исключительность. При этом она страстно желает признания этого факта окружающими. И при любой возможности личность стремится свою исключительность продемонстрировать и закрепиться в ней. Естественна конкуренция на пути вверх по иерархической лестнице, а победа, как всегда, за сильнейшим.
Снобизм как-то принято рассматривать в его узком смысле, а именно как свойство натуры человека. Вот, например, «... это претензия на высокую интеллигентность, изысканный вкус или авторитетность в какой-либо области», или «...подчеркнутая гордость своею принадлежностью к некоему, формально или неформально, определенному кругу общества, воспринимаемому, как особый и лучший, ревниво блюдущему свою чистоту, несмешиваемость с окружающим миром». Однако в широком смысле снобизм, как и все «–измы», это определенная идеология, со всеми общими идеологическими атрибутами: мировоззренческими идеями и идеалами, непререкаемыми авторитетами, иерархическими построениями, теориями, философией, мифологией, нетерпимостью к отступникам и врагам, фанатиками и сектантами, а проще - непосвященными рядовыми снобами, слепо исповедующими усвоенные догмы и всеми силами тщащимися не выпасть из обоймы избранности. При этом все приспешники идеологии снобизма свято чтут свой специфический кодекс и, как знамя, несут особый стиль для опознавания свой-чужой.
Но есть и кардинальное отличие снобизма от других идеологий: если все идеологии стремятся к расширению своей паствы и гостеприимно раскрывают свои объятия новообращенным, то снобизм далеко не так гостеприимен. Если традиционные идеологии имеют определенные цели, декларируемые ли открыто или скрытые, но всегда весомые и направленные во вне, в мир, то снобизм, как идеология, преследует одну единственную цель: утвердить собственную исключительность, избранность, уникальность, фактически свое право быть над другими, и пользоваться этим правом исключительно для собственной выгоды. А поскольку избранных не может быть много, то и круг снобов обречен быть узким или относительно узким, по крайней мере, резко ограниченным и твердо очерченным своеобразным дресс-кодом. Именно этой единственной цели подчинены все идеологические атрибуты снобизма, работающие на соблюдение чистоты рядов от проникновения недостойных.
Таким образом, получается, что снобизм, как идеология, обслуживает интересы различного рода элит. А элитарные образования – непременный элемент любой идеологии. Следовательно идеология снобизма существует в рамках всех идеологий. Это идеология в идеологии. Идеология, паразитирующая на теле всех известных идеологий. Какие бы благородные цели ни маячили у истоков той или иной идеологии, в ее развивающемся теле рано или поздно заводится «червь» снобизма, пустой и бесплодный, вредный и безнравственный паразит, высасывающий все «соки» из своих слепых последователей и извращающий первичные благородные намерения идеологических отцов-основателей. Например, современная либеральная идеология, охватывая огромные массы последователей, имеет свой строго ограниченный элитарный круг, весьма немногочисленные члены которого захватили власть не только в своих партиях но и, увы, в мире; присвоили себе исключительные права и давно уже отступили от декларируемых их идеологией идеалов «Свободы, равенства, братства». Им, свято исповедующим одну единственную идею «своей исключительности», особенно смешны последние два слова. Уж равенства, и особенно «панибратства», они никогда не допустят. В воспоминаниях военных, служивших в охране Хиллари Клинтон, сквозит обида на бывшую первую леди, отличавшуюся невыносимым чванством и высокомерием. Притчей во языцех стал и снобизм президента Обамы, имеющего привычку презрительно обрывать собеседника, игнорировать его мнение, самовольно отменять пресс-конференции. Его снобизм распространяется гораздо шире межличностного общения с подчиненными. Махровый снобизм человека, из «грязи пробившегося в князи», не замаскировать дежурными улыбками, не заглушить «медовыми» речами. Его, ставшие привычными, нарушения Конституции Соединенных Штатов Америки есть не что иное, как высокомерное презрение к главному закону страны, основанное на ощущении своей исключительности и, увы, безнаказанности.
